вы плюнете на ваш жэк и сделаете, наконец, себе сами нормальный дворик». Олег будет освобожден, хотя решение этой задачи не входит в компетенцию тинэйджеров и малышни.
Во-вторых, это серьезность тона. Я очень люблю сказки (и Толкиена люблю, и «Гарри Поттера», и того же Успенского), я ценю иронию и выдумку, я знаю, что в фантастические упаковки хорошие писатели вкладывают добрые чувства и мысли, но... Но нередко – вопреки авторской воле – славные сочинения становятся только забавой. Умело выстраивая интригу и многажды предлагая улыбнуться, Чудакова не позволяет забыть о значимости происходящего. Это касается как сюжета (невинный в тюрьме – навсегда!), так и «попутных» мотивов: в книге говорится и о загубленных полях, и об обветшавших городах, и о милицейском произволе, и о чудовищном пьянстве, и о юридической безграмотности (которая позволяет молодым людям сперва безбоязненно ввязываться в дикие драки, а потом – отправляться на нары), и о позоре возвращения к сталинскому гимну, и о цене большевизма, и еще о многом. Говорится без скидок на нежный возраст. Не даром в первой же главе звучит реплика Жениного папы: «Книг, которые читать рано, не бывает. Бывают такие, которые читать поздно». Впрочем, Чудакову наверняка упрекнут не только в «беспощадности», но и в «лакировке». К примеру, Жене помогает умный генерал (отец влюбленного в героиню мальчика) – дает ей машину и двух водителей, служивших под его началом в Афганистане. Бесспорно, генерал выполняет функцию сказочного волшебника-дарителя, но, во-первых, решение его психологически мотивировано (он понимает, что Женю остановить невозможно, следовательно, положение девочки надо сделать максимально безопасным), а во-вторых, если бы в жизни человеческой не было подобных поворотов, то и сказки наши выглядели бы иначе (а они без «дарителей» не обходятся). Что же до сакраментального вопроса о том, бывают ли вообще умные генералы, то меня, напротив, всегда поражало, что среди военачальников, увы, хватает и глупых: дело-то – серьезное, конкуренция – жесткая... (Точно так же понять не могу, откуда берутся бездарные дирижеры или режиссеры.) В жизни вообще много чего бывает – побольше, чем в авантюрных романах.
В-третьих, это уважение к героям и стоящее за ним уважение к юной аудитории. Чудакова знает, что Женя сотоварищи Олега освободят, а читатели не останутся равнодушными ни к его судьбе, ни к тем социальным, политическим, историческим, моральным проблемам, о которых говорится «по ходу дела». Она знает, что «знаки времени» (будь то любовь к «Макдоналдсу», увлечение «Гарри Поттером», компьютерные страсти и даже очень опасные явления, вроде скинхедства) не превращают наших детей в чужих. Она не ужасается младому племени и не заискивает перед ним. Часто отмечая сходство Жени с ее мамой, папой, бабушкой и дедушкой, мягко показывая, как усвоила героиня их опыт (и опыт более далекий – в последней главе девочка вспоминает рассказы бабушки о первых днях Великой Отечественной и ее отце, прадеде Жени), Чудакова четко проговаривает свое credo: «...теперь о генетике берутся рассуждать все кому не лень – и некоторые даже смело заявляют о гибели генофонда в нашей стране. Но мы ни за что не пополним ряды этих всезнаек». Да, счастлив ребенок, родившийся в доброй и умной семье – крестьянской, военной, инженерской, литераторской... – и таких детей в «братстве», спасающем Олега, много. Но рядом с ними сын милиционера-взяточника Ваня-опер, выросший с вечно пьяной матерью Денис (это он был скинхедом), прошедший тюрьму Витек... Дети – разные (кто футболом грезит, кто на мотоцикле гоняет, кто по любому поводу Пушкина цитирует), но все они – живые. А значит открытые добру. И злу – тоже. В той же мере, что и взрослые. Преступление, в котором обвинен Олег, было совершено по заказу почти сверстницы Жени Осинкиной. А стала она монстром потому, что унаследовала худшие черты отца, ныне обреченного страшно платить за равнодушие к собственному детищу и деловую «железность». Зла в мире всегда было с избытком – но всегда находились и те, кто не соглашался выть по-волчьи. А потому глупо и мерзко отказывать нашим детям в праве на доброту, мужество, целеустремленность, любовь к мысли, верность культуре, способность различать черное и белое.
И последнее. Читая «Дела и ужасы...», я все время вспоминал другое сочинение – одну из самых дорогих мне книг последних лет, во всех смыслах родственный «путешествию» Мариэтты Чудаковой роман Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени». Чудаков рассказал о том, как в большевистском антимире сохранилась истинная Россия, как его герой (двойник автора) стал свободным и ответственным человеком благодаря семье, державшейся вокруг мудрого и сильного деда. Чудакова пишет о том, как живет истинная Россия сегодня и как она сможет жить завтра. Сможет, если те, кому назначено хранить семейную честь и приобщать к ней обделенных судьбой сверстников, выполнят свою миссию, если Женя будет жить по тем же внутренним законам, что ее «прапрадед» – главный герой романа «Ложится мгла на старые ступени». Книга Чудаковой посвящена Евгении Астафьевой – «с любовью, верой и надеждой». Не трудно догадаться, что адресат – внучка Мариэтты и Александра Чудаковых. Столь же легко понять, почему филологи с мировой известностью (и множеством больших задач) написали мемуарный и приключенческий романы – по той же совокупности причин, что повлекла Женю на борьбу за свободу ее друга.
Вариации на тему Шиллера
«Ты Бухту Радости, конечно, знаешь... Не знаешь? а зачем тогда живешь?..» – так неведомо откуда взявшийся однокашник заманивает на пикник главного героя нового романа Андрея Дмитриева. И он бесспорно прав. Какой москвич не знает сумбурно-приветливой обители более-менее чистых нег, где все лето – лишь бы не было дождя! – орут магнитофоны, дымят мангалы, хрустят упаковки чипсов, звенят стаканы (впрочем, пластиковые не звенят), сдвигаются-раздвигаются столики, завязываются интригующие знакомства, выясняются отношения, шелестят купюры, скрипят уключины и раздается женский визг? Где же еще оттянуться, если тур в Италию только через две недели?
Роман Дмитриева и называется «Бухта Радости». Проницательный читатель расслышит здесь сарказм и ответит на мои риторические вопросы – своим, отнюдь не риторическим. Какая, к чертовой бабушке, радость в этой орущей, пьяной, изгвазданной обжорке, провонявшей горелым мясом, скисшим пивом и сомнительным коньяком? Где тебя либо обжулит хачик-официант, либо иначе облапошит кто-нибудь еще (к примеру, «потерявшийся» малолетка, что вытягивает из жалостливых лохов деньги на дорогу домой). Где от галдежа, водки, фальшивых тостов и обязанности веселиться точно заболит если не сердце, так башка. Где запросто попадешь в чужую разборку и хорошо, если только по ключице врежут, как случилось с рыжей девочкой, пытавшейся прикрыть своего рыжего возлюбленного... А дешево отделавшись, будешь гадать: «из-за кого сгорела хашлама <...> Ну, кто они: братва? ментура? фирма? или, может быть, контора?». (Все еще мерзее и тупее. Начальник охраны какого-то нефтехранилища мстит неразумным хазарам, обсчитавшим вчера его благоверную. Может, баба и наврала, чтобы прикарманить сдачу, но поучить черных полезно. Вот и нашлась работенка подчиненным амбала по прозвищу Кромбахер.)
Да что выцыганенные жуком Лехой триста рублей, синяк на ключице, измочаленный сосед того духанщика, который подлежал наказанию, кошмар самого «обвиняемого», улизнувшего от крутых гостей, но угодившего на площадку для пейнтбола (с надлежащими следствиями на рубахе и теле), что испорченная хашлама! В этой самой Бухте Радости («Бухте Радости») убивают самого светлого героя, когда-то – почтенного жителя Баку, а теперь – беженца, потерявшего прошлую жизнь, дом, не сумевшую примириться с горькой долей жену. Убивают в день его рождения. Убивают даже не за то, что «дед» (шестьдесят ему, шесть-де-сят! и внуков не нажил) не дал пьяной парочке лодку (долг сторожа). А за то, что не вынес перебранки вышедших из тьмы «клиентов», мата на девичьих устах (всей мировой злобы-дури, которая в мате этом слилась) и сказал то, чего подонки физически перенести не могут: «Девушка тихой быть должна, она не гоготать – гы-гы – должна и не орать с открытым ртом; она должна совсем немножко улыбаться, глядеть тихонько глазками из-под ресниц и снова прятать глазки под ресницами; она должна веселой, доброй быть, мыть голову и лишних слов не говорить, лишнего крику не шуметь и все в себе за всех переживать...». Такой была его Лива, пришедшая оттуда за «неважно выглядящим» Ишханом. (Герой – тезка форели, обитающей только в озере Севан.)
Вот она – Бухта Радости. Да и вытянули малахольного интеллигента Стремухина в этот адский оазис никакие не одноклассники, а четверо аферистов. По их плану Стремухина надо сперва напоить, потом – пугнуть. Он подпишет акт о продаже роскошной квартиры и останется ночью, без копейки, далеко от Москвы, куда четверка убудет на машине. Квартиру тотчас продадут (покупатель есть, бумаги готовы), круглую сумму разделят и разбегутся в разные стороны – каждый навстречу своей мечте.
Ничего не выйдет. Застряв в пробке, махинаторы опоздают к прибытию ракеты, на которой добирался в Бухту Стремухин. Они увидят задремавшего мужика – и не узнают его. А потом, обегав всю Бухту, столкнутся
