Сказал об этом Анке. Она пренебрежительно махнула рукой:
— Дешевка это все… Тут нужно другое обмозговать. Она помолчала, поигрывая сломанной веткой.
— Есть у меня давняя задумка, да ведь не с таким, как ты, партнером дела делать…
— А чем я тебе не партнер? — угрюмо спросил Виктор. — Я ведь с тобой не любовь крутить собираюсь…
— А мне вся эта любовь… — Анка цинично выругалась. — Если бы, говорю, ты был стоящий жулик — прогремели бы мы с тобой на весь лагерь.
— За такой гром можно срок добавочный схватить, — заметил Виктор.
— Ух, ты, уж так сразу и срок! Ну, а если и срок? Нам сейчас больше трех лет не вкатят, а три-то года — разве это срок? Да, Витька, если б у тебя здесь вот, — она повертела пальцем у виска, — если бы у тебя шарики правильно работали…
Тогда Виктор обозлился.
— Ты вот что, — сквозь зубы сказал он, — болтай, да не забалтывайся! Что ты мне всю зиму голову морочишь: шумок, заварушка, сигнал… Где тот сигнал, я тебя спрашиваю? Ты мне что трепала: сами обойдемся, плевать нам на сигнал. А теперь — в кусты?
Черная засмеялась тихим, мелким смешком — будто и не смеялась даже, а так, у нее в горле что-то забулькало да губы дрогнули. А глаза как были пустыми, так и остались. Виктор не любил и боялся этого неподвижного, застывшего взгляда своей партнерши и отвернулся.
— Гордость, значит, заговорила, — протянула Анка. — Ну ладно… Это все я шутила с тобой. Испытать хотела, есть в тебе жиганская кровь или начисто все вывелось. Приходи давай после ужина к ручью. Там и потолкуем. Да помни, Витек, — теперь уж поворота назад не будет.
И вот Виктор идет к ручью, убеждая себя в том, что если Анка предложит что-нибудь уж очень чудное, то он сумеет от нее отбояриться.
Анка ждала его у того места, где ручей нырял под ограду зоны и выходил оттуда на просторы леса. Здесь, у высокой изгороди, особенно пышно и буйно разросся кустарник.
На этот раз Анка начала разговор сразу о «деле». Виктор слушал ее, не поднимая глаз. Он боялся, что она прочитает в его взгляде смятение и нерешительность. Да и как решиться на такое?
— Я свое дело сделаю — комар носа не подточит, — шептала она, близко наклоняясь к Виктору. — Все у меня уже готово, все обдумано. Запылает костер мой — всем жарко станет. А у тебя одна задачка — кого?
— Не буду… — еле проговорил Виктор помертвевшими губами. — Не буду этого… Не смогу…
— Ха! — Анка откинулась назад. — Я так и знала! Опять у тебя котелок не сварил. Да что я тебе, завалить, что ли, предлагаю? Так, подколоть слегка… Ну, там хоть руку, хоть ногу. А ты думал — совсем? Трусишься весь… Тьфу! Ну, слушай, давай судьбу испытаем? — Она быстро нагнулась, подняла с песка небольшой камешек. — Вот. Если угадаешь, в какой руке пусто, — черт с тобой, я буду одна свое дело делать, а ты как хочешь. Не мне, а тебе ответ перед жульем держать. Ну! — Анка требовательно протянула к Виктору сжатые руки. — Раз, два…
Когда Анка произнесла «три!» — Виктор ударил по ее правому кулаку. Анка разжала пальцы и засмеялась:
— Быть тебе, Витек, хорошим вором! — и швырнула камень в ручей. Послышался слабый плеск.
— А кого — решай сам.
Виктор поднялся и не оглядываясь пошел прочь. Анка проводила его долгим взглядом, разжала левую руку и подкинула на ладони другой камешек.
На следующий день после обеда к Петьке подошел Виктор.
— Ну как, пацан, жива еще твоя белка?
— Жива. И шишки грызет. Антон Иванович ей молока достал, — радостно сообщил Петька, польщенный вниманием Виктора.
— А клетку смастерил?
Лицо Петьки омрачилось.
— Не выходит никак… Гвоздей нигде не достану, ведь там маленькие нужны. И дырку для дверцы никак не прорежу. Все криво да косо получается. Вечером пойду к Мишке, он поможет.
— Гм… А ты чем отверстие прорезаешь?
— Ножиком. Мне Антон Иванович дал.
— А ну покажи! — Виктор торопливо нагнулся к Петьке. — Какой он, этот ножик? Может, никуда и не годится?
— Да разве я его с собой таскаю? Он в столовке, я и клетку там делаю.
Виктор оглянулся по сторонам.
— Слышь, Гриб, а хочешь, я тебе клетку сделаю? Я ведь на все руки… Спроси дядю Гришу, плотника, он тебе скажет, как я столярничать умею. Такую клетку сварганю — твоя белка и в лес не захочет.
— Сделаешь? — выдохнул Петька, не веря своему счастью. — Побожись!
— Век свободы не видать! Жалко мне тебя, мучаешься, а толку нет. И белке твоей, небось, в ящике муторно сидеть. Ей воздух нужен, а там что?..
— Ты приходи, Витька, в столовку, — заторопился Петя, — там у меня и досочки есть, и фанерка. Я и сетки кусочек достал.
— Ну, нет, брат, — сказал Виктор, — не люблю, когда мне под руку смотрят. Я тебе все сам сделаю, и фанерку достану, и все остальное. Ты мне только ножик принеси, а то ведь где его раздобыть здесь? К утру получишь клетку. Может, даже я и колесо устрою. Знаешь, чтобы она там бегала?
У Петьки даже лоб вспотел.
— И колесо?!
— Уж делать так делать! Вечером тащи инструмент, ну хоть вон туда, к ручью.
— Ладно, только ты, Витька, никому не говори про ножик. Я потихоньку его возьму, когда уже уборку столовой сделают. А утром ты мне его пораньше передашь, я положу на место.
— Что я, дурак, что ли, языком болтать? А клетка будет тебе от меня на память.
Петька поднял на Виктора благодарный взгляд:
— Спасибо тебе… А ведь я считал, что ты меня, как и всех других, ненавидишь…
— Тебя-то? — Виктор шутливо ткнул его в бок. — Ты еще не подрос до такого, чтобы тебя ненавидеть. Если здесь на кого зуб иметь, то не на таких пацанов, как ты. Понял?
— А на кого? На капитана?.. Он хороший, Витька, это ты зря.
— Ну, он хоть и не для всех хорош, а все-таки не такой гад, как воспитатель. 3-з-зараза, а не человек, — сквозь стиснутые зубы произнес Виктор.
— Да что ты, Витька, — робко возразил Петя, — Какой же он гад? У него орден есть…
— Знаем мы, какой у него орден… Он мне однажды тоже орден выдал — век помнить буду. Ну да заболтался я с тобой. Так приноси к ручью, не забудь. А то ведь уеду скоро отсюда, и клетки сделать не успею.
Вечером Петька пришел к ручью и передал Виктору нож. Небрежно взглянув на него, Виктор сунул его в карман.
— Смотри, порежешься, — сказал Петька, — он острый.
— Ладно, не твоя забота…
«Опять чего-то рассердился», — подумал Петька, заметив, как изменилось лицо Виктора.
— Ты его в тряпочку заверни, — все-таки решился посоветовать он и, кивнув Волкову, скрылся в кустарнике.
Виктор сидел на том месте, где недавно встретился с Анкой. Охватив сцепленными руками колени, он долго и неподвижно смотрел, как бежит ручей, пробираясь под оградой.
«Ну, вот и все теперь… — думал Виктор. — Правду сказала Анка — судьбу надо испытывать…».
Сегодня ему удалось подойти к ней и сообщить о ноже. Она кивнула головой.
— А теперь решай последнее. Понял? Сегодня все надо кончать… пока капитан в отъезде.
— А он что, уехал? — с неожиданным для себя облегчением спросил Виктор.
Анка цепко взглянула на него:
