– Они отрезали ей голову! – в ужасе вскрикнула Катрин.
Ведь еще немного, и лежать ей в той же яме. Как ни тяжело ей было, Катрин доступно пересказала Пу содержание статьи. Пу грустно и серьезно молчала.
– Ты все поняла? – спросила Катрин.
– Севен – свинья.
Да, она все поняла. Слово «свинья» запомнится ей лучше всех прочих немецких слов.
– И почему только Пу за него вышла?! – недоумевала я.
Пу ответила, что быть женой пусть даже такого отвратного мужика, как Гилтер, все же лучше, чем ложиться под каждого отвратного мужика. А жизнь, которую она вела в Германии, при всех минусах, гораздо лучше той, что была у нее дома. Свен обещал ее матери переводить в Удонтхани тридцать марок каждый месяц – чем не причина отправить дочку с посторонним мужчиной в чужую страну?
– Поверить не могу! – удивилась Кора. – Он ведь такой урод! К тому же фантазии ни грамма: надо было додуматься подкинуть труп туда, где они с Эриком бегали каждый день!
Потом мы поспорили, стоит ли нам отреагировать на заметку в газете и как это сделать.
– Напишем анонимку в полицию, – предложила я и взяла из папки, предназначенной для корреспонденции постояльцев, лист бумаги с гордым гербом отеля.
– Не забудь фамилию поставить рядом с адресом гостиницы! – Кора посмотрела на меня как на круглую идиотку, порылась в своей необъятной плетеной сумке и вырвала из блокнота для рисования белый, ни о чем не говорящий листок.
Левой рукой Кора написала печатными буквами:
УБИТАЯ С БЕРЕГА МАЙНА РАБОТАЛА ПОД ИМЕНЕМ МАНГО В «ПАРИЛКЕ У РЕЗИ». ЕЕ УБИЛ СВЕН ГИЛТЕР.
Видя, как мы мечемся с бумагой и ручкой, Пу тоже захотелось написать письмо: нужно предупредить девочек в «Парилке»!
– А им точно передадут? Разве почту в борделе не проверяют? – беспокоилась Катрин.
– Пошлем кого-нибудь из наших парней! – Кора обрадовалась своей выдумке. – Нужно ведь этим школярам как-то зарабатывать! Я позвоню в коммуну.
Ах, как хорошо, что идти в «Парилку» придется не мне! Совершенно успокоенная, я заглянула через плечо Пу: кривые круглые буковки плясали на строчках. Закончив писать, тайка ловко свернула листок конвертом и надписала: «Нисахон».
Покатываясь со смеху, из соседней комнаты вышла Кора и метнула свой телефон на кровать:
– Представь себе, твой отважный Энди только что заявил, что он часто развозит похотливых гуляк по подобным заведениям и терпеть всего этого не может. А мой братец не смог придумать отговорку получше, чем панический страх подцепить СПИД. Коротко и ясно. Только Макс – настоящий мужчина! Он сначала поворчал, куда ж без этого, проституция, мол, унижает достоинство женщины. Но наше желание – для него закон. Скоро он приедет, мы договорились встретиться у Старой оперы, я отдам ему записку Пу. – Кора заметила мой скептический взгляд и продолжала, не дав мне рта открыть: – Энди и Феликс – два слюнтяя! Я всегда это знала. Честно признаться, что поджилки трясутся, они не могут, а только хулят наши лучшие идеи. Майя, золотко, сходи к администратору, раздобудь конверт без надписей и почтовую марку.
Я могла бы не беспокоиться, потому что мысль, пришедшая мне в голову по возвращении, сделала совершенно напрасным поход в холл. И, не говоря ни слова, я разорвала анонимное письмо в новом белом конверте.
– Что ты делаешь?! – в один голос завопили остальные.
– Если полиция получит письмо Коры, то Гилтер для нас потерян: его сразу же потащат на допрос, потом либо арестуют, либо приставят слежку. А он и из тюрьмы до нас доберется и позаботится, чтобы Пу успокоилась раз и навсегда. А став вдовой, наша сестрица свободна от всех обязательств и получит в наследство как минимум чудный домик, который один стоит таких денег, что она сможет открыть у себя на родине ресторан или магазин.
Конечно, моя вдохновенная тирада произвела впечатление. Кора почуяла, что я покушаюсь на ее авторитет предводительницы команчей:
– Ну, если наш Вениту так хитер, как говорит, не мешайте ему точить на врага ядовитые стрелы. А может, ты пойдешь сегодня ночью во вражеский лагерь, чтобы метнуть томагавк прямо Свену в тыкву?
Не смешно. Ты меня не купишь! Никуда я не пойду одна ночью.
Но Кора быстро воспряла духом: ведь это она договорилась с Максом и сама понесет ему записку. Но меня-то, естественно, потащит за собой, ей ведь всегда нужны свидетели, восхищенные почитатели ее находчивости и ловкости, оруженосцы, а если дело пойдет плохо, то – товарищи по несчастью…
В общем, предчувствие меня не обмануло, но все же я ошибалась.
– Катрин, пойдешь со мной? – Кора смотрела мимо меня и надевала плащ.
– Не знаю, – протянула та. – Я даже слово «бордель» слышать не могу, ведь именно подобные заведения сгубили мой брак. И я не думаю, что ты поступаешь хорошо, посылая туда приличных молодых людей.
– Да? Но слабогрудым церковным певчим, что ни разу бордель изнутри не видел, я бы Макса не назвала… Майя, ты идешь?
Гостиница, которую я выбрала, стояла в самом центре Франкфурта. Где же еще стоять лучшей в городе гостинице? Куда ни пойди – пять минут, и ты на месте, будь то торговый центр или любой из музеев.
На площади перед оперным театром было людно и шумно. Мой взгляд неприкаянно блуждал в поисках знакомого лица, как вдруг кто-то довольно грубо схватил меня за локоть: Макс появился не один, вся труппа в сборе. О нет! Не хочу слушать нытье Энди о том, как я опять сбежала. Не надо…
Впятером мы зашли в кафе, чтобы спокойно обсудить положение дел. Как ни в чем не бывало, Кора заговорила о бабушке: да «как она себя чувствует», да «обязательно передай ей привет»…
Но это все лишь затем, чтобы неожиданно напасть на Макса:
– Мы так не договаривались! Зачем ты всех притащил?
– Мы не поверили ни слову из того, что ты наболтала по телефону, – ответил за него Феликс.
И Энди встрял в разговор, он вообще последнее время что-то стал красноречив:
– Сначала история с похищением Майи, потом нам подали под соусом страшной тайны сицилийское происхождение Катрин, дальше – больше: под дурацким предлогом вы требуете метадон…
Феликс подытожил:
– Откуда нам знать, чего вы там наглотались, прежде чем звонить? Может быть, вас кто-то заставляет, чтобы заманить нас в ловушку!
А Макс пригрозил:
– Не расскажете сейчас же все как на духу – тотчас встанем и уйдем.
Мы с Корой переглянулись: однако как они спелись!
Кора набрала воздух для выразительного вранья, но я ее опередила:
– Никто не собирался вас дурачить! Просто мы были вынуждены помалкивать о некоторых фактах…
Отличное начало. Что дальше? Все смотрели мне в рот, как будто молчание будет нарушено именно сейчас Нужно было выкручиваться, и я продолжала, надеясь, что фокус удастся и моей неуверенности не заметят:
– Если вам так спокойнее, можете идти в «Парилку» втроем. Только, пожалуйста, не думайте, что мы посылаем вас на побоище в салуне, нет, мы просим вас проследить, чтобы письмо не попало в чужие руки. Для вас это – просто маленькая деловая поездка, для нас же – возможность помочь одной порабощенной
