содержимым секретарше Джессике. «Полю не нравится этот запах, – с недоумением объяснила она. – Вот и пойми мужчин». Прежде у Поля с Аннеттой часто возникали вкусовые разногласия, но в отношении запахов их мнения всегда совпадали, неужели сейчас они расходятся даже в таких мелочах?
Аннетта давно поняла, что унаследованный ею дом является для Поля большой проблемой. При этом сам он был из вполне обеспеченной семьи, у Вильгельмсов никогда не было финансовых трудностей; когда-нибудь и ему в наследство отойдет недвижимость. Кроме того, его мать, продав виллу, на старости лет будет иметь и собственное состояние. Но это не обсуждалось. Тем более с ней, человеком со стороны.
Брат Поля, правда, вел себя иначе. Именно от Ахима она узнала о дедушкином имении в Дрездене. «Красивейшее место, – сказал он ей с гордостью по телефону, – вилла в стиле модерн, прямо как на картинке, жаль только, немного запущенная. Знаешь, малышка, если мои старики не опростоволосятся при продаже, это будет сделка всей их жизни».
Ахим принадлежал к породе «берущих», как выражался Поль. Он наверняка брал у родителей деньги в долг, чего Поль из гордости себе позволить не мог.
В этот вечер Аннетта то и дело смотрела на часы. Когда же Поль явится домой? А вдруг он сейчас обсуждает с Ольгой детали будущей поездки в Испанию? Девиз «Гранада» действовал на Аннетту, как красная тряпка на быка. Довольно поздно ей пришла в голову мысль, что и у Поля есть основания на нее обижаться. То, что она проигнорировала или, во всяком случае, отложила на неопределенный срок его предложение повторить медовый месяц в Андалусии, муж мог расценить как полное к нему равнодушие.
Поль появился раньше, чем ожидалось, она даже не успела поставить чайник и только накрывала на стол. Как обычно, он швырнул пиджак на диван и схватился за газету.
– Тебе, похоже, уже лучше? – пробурчал он, не отрываясь от чтения и не рассчитывая на ответ.
Намазывая на хлеб мягкий сыр, Аннетта как бы между прочим сказала:
– Кстати, Маркус вчера намекнул, что у него новая подружка. Ты о ней что-нибудь знаешь? Ведь ты должен был с ним видеться, раз консультируешь его по поводу развода…
Поль напрягся.
– Там никаких консультаций особо не надо, – возразил он.
– И с кем же он живет?
Поль почти ляпнул «со служанкой из Польши», но вовремя прикусил язык – эти сведения он получил от Ольги.
– Похоже, ты знаешь больше, чем я, раз у Маркуса нашлось время поболтать.
Они размешивали сахар в чае.
Наконец Аннетта отважилась на еще один выпад.
– Одного странного замечания Маркуса я так и не могу понять. Он сказал – не дословно, но смысл был такой, что у него в отношении Ольги совесть чиста, потому что…
Реакция Поля оказалась именно такой, на какую она рассчитывала. Муж уронил ложку, бросил на нее подозрительный взгляд и сделал вид, что не понимает, о чем речь. Аннетта пожала плечами, предположив, что у Ольги, наверное, есть любовник.
Раздраженный ответ Поля: «Чушь» – прозвучал так, словно это касалось его лично.
На следующий день на работе возбужденный коллега в белой спецовке чуть ли не в дверях сообщил Аннетте, что гидравлический пресс в новехонькой машине для формовки творога неисправен. «А мое какое дело? – подумала Аннетта. – Пусть продукция выходит в половинном объеме». Но все же это ее немного обеспокоило.
Около одиннадцати Аннетту по внутренней электронной почте вызвали к шефу. Начальник молча указал ей на стул, а потом на надкусанный сандвич рядом с кофейной чашкой, из которого торчали два его зуба. Озабоченное выражение его лица чуть не вызвало у Аннетты приступ смеха, такой же, как тот, что случился с ней много лет назад, на похоронах родителей, когда ее неудержимый истерический хохот привел к скандалу. Усилием воли ей удалось сохранить серьезную мину.
«Беда не приходит одна, – пробормотал шеф, – в хлебе оказалась запеченная куриная кость». Он, жалобно глядя на Аннетту, поднял corpus delicti.[4] Аннетта дала слово никому не проболтаться, что у него зубные протезы. Поскольку говорил он теперь с трудом и не мог общаться по телефону, нужна была немедленная помощь.
Словом, Аннетте пришлось взять завернутые в бумажные салфетки зубы и искалеченный протез своего шефа и отправиться к зубному технику. Все нужно было исправить самое позднее к концу рабочего дня. По дороге она время от времени качала головой. Что за мазохизм с ее стороны – позволять использовать себя для таких унизительных услуг? Ее квалификация и опыт уже давно позволяли ей самой возглавить отдел экспорта, а вместо этого – пожалуйста! – приходится заниматься доставкой чужих челюстей. Как будто это не мог сделать завхоз или курьер, не говоря уже об идиотке Джессике, у которой нет водительских прав. Ее шеф, этот надутый павлин, видите ли, рассчитывал на ее скромность и порядочность. При этом всем в фирме было известно, что у старого козла вставная челюсть. Шутили даже, что именно из-за нее он и пошел работать в фирму по производству творога.
Та часть города, в которой оказалась Аннетта, была ей совсем незнакома. Талантом ориентироваться и быстро находить нужный адрес она не отличалась, поэтому довольно долго плутала и расспрашивала прохожих, прежде чем ей удалось выполнить неприятное поручение.
Вернувшись в машину, она вспомнила, что Маркус, судя по адресной книге, живет где-то неподалеку. Не долго думая Аннетта вновь заперла машину и пошла пешком, не обращая внимания на моросивший дождь. В этот час Маркус наверняка был в клинике, так что она могла заняться небольшим расследованием.
На этой и соседних улицах района Фогельштанг – «птичьим насестом» его назвали из-за построенной здесь приметной высотки – в основном стояли небольшие особнячки с палисадниками. «Такие же уютные, как и мой домик, – решила Аннетта, – только расположены дальше от центра. Интересно, Маркус купил здесь жилье или снимает?»
Пока Аннетта стояла на противоположной стороне улицы под дождем и рассматривала светлый, уютный с виду дом, дверь открылась и на пороге появилась женщина с огромным зонтом. Аннетта слегка зарделась, почувствовав себя шпионкой. Но женщина не обратила на нее никакого внимания, да и знать ее в лицо она не могла. Это была симпатичная молодая женщина в джинсах и слишком тесном для нее свитере, по всей видимости, беременная.
Аннетта не успела ее как следует разглядеть. Новая подружка Маркуса села в небольшой зеленый «мерседес» и уехала. Ничего, кроме длинных темных волос, голубых глаз и широкой улыбки, Аннетте заметить не удалось. Но больше всего ее поразил вызывающе круглый живот, обтянутый вязаным свитером.
На обратном пути Аннетта не думала ни о своем неверном муже, ни о недовольном шефе, ни о гидравлическом прессе. Все ее мысли занимало одно: сомнительная радость быть беременной. Поставив машину на стоянку возле фабрики, она вдруг произнесла вслух: «Я тоже хочу ребенка», – и сама испугалась. За все годы брака они с Полем были едины во мнении, что заводить детей им не следует.
Однако, припомнив все, она поняла, что именно Поль всегда отпускал шутки в адрес семей с сопливым потомством и даже в первые, безоблачные, счастливые, дни их любви повторял, что отцовство – не для него. Чувства самой Аннетты были противоречивы, но ей не хотелось рисковать расположением Поля. Да и карьера была для нее очень важна, а появление ребенка, разумеется, поставило бы все ее стремления под вопрос.
7. Этот черный Чистый четверг
Дни до отъезда Аннетты в командировку прошли спокойно. Поль отбросил зародившиеся было опасения, решив, что жена по-прежнему ни о чем не подозревает, хоть и смотрит на него иногда очень странно, не то печально, не то с упреком. Во всяком случае, вел он себя образцово: прочитав, сразу стирал из памяти компьютера все письма как к Ольге, так и от нее и часто приходил домой вовремя.
Чемодан Аннетта начала укладывать за несколько дней до отъезда. Втайне она считала, что и Полю пора бы уже собирать вещи. В Гранаде ведь наверняка теплее, чем в Мантейли, ему понадобятся летние вещи. Хотя он был очень осторожен, Аннетта заметила, что куда-то исчез его несессер и две голубые рубашки с короткими рукавами, которые обычно лежали в комоде. Мысль о том, что Ольге придется их
