— Во всяком случае, я ничего такого не замечала, — ответила я. — Но климакс всем женщинам доставляет немало неприятностей.
Не надо было этого говорить: ведь Витольд знал, что мы с Беатой одного возраста.
— Полиция как раз пытается выяснить, не получала ли Беата в тот день плохих известий. В первую очередь они проверяют ее дружка. Как же все это ужасно! Думая о ней, я сразу вспоминаю Хильке.
Я пристально посмотрела на Витольда. Он действительно так переживал из-за смерти Хильке и Беаты, или ему просто нравилось себя жалеть? По всей вероятности, то, что произошло с Беатой, не так уж сильно его огорчило. Иначе он опять искал бы утешения в одиночестве, а не мчался сюда, чтобы поделиться со мной сенсационной новостью.
— Могу ли я еще что-то для тебя сделать? — спросил он. — Сходить в магазин, заварить чай, побыть твоей сиделкой, просто утешить?
Я поймала его на слове, зная, что он рассчитывал получить вежливый отказ.
— В доме совсем не осталось сока, а при кишечном гриппе полагается много пить. Ты не мог бы купить несколько бутылок?
Витольд тут же пошел на попятный:
— При таких заболеваниях сок противопоказан, лучше пить чай.
— Жаль, именно от чая меня начинает тошнить, — вздохнула я. — По собственному опыту знаю, что при рвоте помогает кола.
Тут он улыбнулся так, что мое сердце начало таять.
— Ну хорошо, завтра я привезу тебе сок и колу. Но сейчас я должен идти, нужно немного поддержать детей Беаты. Только не вставай! — Он коснулся моего плеча, мягко заставив лечь обратно на подушки, и исчез.
Я тут же почувствовала себя намного лучше. Ужасные картины, все время стоявшие перед глазами, рассеялись. Теперь я думала только об одном: завтра он придет опять и снова будет мне улыбаться. Все будет хорошо, просто не нужно раскисать.
Две ночи подряд я глаз сомкнуть не могла, а тут сразу же заснула крепким, целительным сном.
Глава 5
В одиннадцать часов я проснулась, заставила себя съесть тост и выпить побольше чая, который всегда оказывал на меня благотворное воздействие. Сегодня нужно будет часто и понемногу есть, что-бы устранить кислый запах из пустого желудка. Потом я приняла ванну, вымыла голову и высушила волосы феном. С утра Витольда можно было не ждать — у него уроки. Оставалось только гадать, появится он сразу же после обеда или придет позднее. В два часа я надела шелковую пижаму, убрала чашку из-под чая, потом опять достала ее и еще раз почистила зубы. В шесть нервы у меня были на пределе. Тут наконец раздался телефонный звонок — это был Витольд. «Струсил, наверное», — подумала я.
— Ну как, Розмари Луиза Тира, тебе сегодня получше? — спросил он.
— Едва ли, — прошептала я.
— Ну тогда я к тебе заскочу ненадолго, как только освобожусь. Сегодня у меня еще куча дел.
Я снова кинулась к зеркалу. «Розмари, — сказала я себе, — ты слишком тощая. Мужчинам нравятся пышные формы, а у тебя этого нет и в помине».
Однако сегодня вид у меня был уже не такой отталкивающий, как вчера. Теперь были хоть какие-то шансы завоевать его благосклонность.
Около восьми Витольд наконец появился. Еще на лестнице он закричал нарочито бодрым голосом:
— Еда с доставкой на дом!
Похоже, он не заметил, что сегодня я предстала перед ним уже в более или менее человеческом виде.
Пройдя на кухню с сумкой, Витольд достал из нее свои покупки: колу, яблочный сок и сухарики.
— А вот кое-что для истерзанной души, — сказал он и вытащил из кармана куртки магнитофонную кассету. — Поразительно прекрасная, грустная музыка. Песни Брамса. Когда мне было совсем плохо, я часто их слушал. У меня такой метод борьбы с депрессией: нужно лить слезы над чужим несчастьем, если тебя самого снедает горе.
Я поблагодарила его, хотя уже успела наплакаться над собственными бедами. Только грустной музыки мне не хватало! Впрочем, откуда Витольду было все это знать?
— Пойдем в комнату, — сказал он, — не стой на кухне. Ну-ка, ложись на диван — я побуду с тобой еще несколько минут.
Я расположилась на диване в самой живописной позе: ни дать ни взять Гете в Кампанье[18].
— Вчера я отвратительно выглядела, наверное, тот визит доставил тебе мало удовольствия, — пробормотала я.
— Что поделать, когда болеешь, уже не до внешности.
Казалось, Витольд не обратил внимания на мои слова.
— Знаешь, мне тоже очень плохо от того, что Беаты больше нет, — вдруг начал он.
Неужели мне придется выслушивать его излияния? Да, так будет лучше.
— Тира, я хочу признаться тебе кое в чем, как очень хорошему другу. Я влюбился.
Я изо всех сил старалась сохранить хладнокровие. В конце концов, чего-то подобного следовало ожидать. Но надо было как-то прореагировать на его откровения.
— Я тоже любила Беату, — тихо сказала я, нисколько не покривив душой.
— Она была очень хорошим человеком, — сказал Витольд. — У чудесной дочери была чудесная мать.
Теперь я ничего не понимала:
— Неужели Лесси?
— Да нет же! Лесси милая девушка, но я отношусь к ней по-дружески. Речь идет о Вивиан!
Я молча уставилась на него. Витольд засмеялся:
— Да, Тира, это так. Я влюблен в Вивиан. Благодаря тебе я познакомился с Беатой, а затем и с ее очаровательной дочерью.
Я пробормотала:
— Но Вивиан еще совсем ребенок!
— Я тебя умоляю! — Витольд почувствовал мою досаду, и в его голосе послышалось раздражение. — Это красивая молодая женщина, ей двадцать шесть лет, а что касается зрелости, то это постепенно придет, если она начнет встречаться с человеком моего возраста.
Слезы покатились у меня по щекам. Беата, твоя смерть оказалась совершенно напрасной!
Витольд посмотрел на меня несколько озадаченно.
— Послушай, — заметил он, — тебе плохо, а я несу какую-то сентиментальную чушь. Наверное, тебе кажется ужасным, что я рассказываю о своих чувствах, ведь после смерти Хильке прошло так мало времени. Вообще-то я не хотел никому об этом говорить, но ты и так знаешь обо мне больше, чем все мои друзья, вместе взятые. Вот я и решил быть с тобой откровенным.
Всхлипывая, я спросила:
— А Беата об этом знала?
— Вначале Вивиан не хотела ей говорить, поскольку боялась, что матери это не понравится, ведь я намного старше ее. Беата никогда не приставала к детям с расспросами, но, думаю, она догадывалась. Ведь каждый раз, приезжая в гости к матери, Вивиан брала у нее машину и навещала меня. Во всяком случае, за день до трагедии Вивиан ей все рассказала.
Это было возмутительно! Я перестала хныкать, потому что в голову мне пришла гениальная мысль:
— Ах, Витольд, разве ты не догадываешься, что Беата была в тебя влюблена?
Казалось, у него сейчас отвалится челюсть.
— Нет, в это невозможно поверить! Она сама тебе об этом сказала?
— Да, она доверилась мне. Наверное, решила, что твои визиты связаны с желанием чаще видеть ее.
Витольд смотрел на меня с изумлением. Он пытался осознать услышанное.
