прошептала:
— Он коснулся нас обоих. В тот день, когда я сожгла карту.
— Кто?
— Создатель.
Когда до старика дошло значение этих слов, он ощутил глубоко в сердце болезненный укол ревности. Потребовалось усилие, чтобы прогнать это чувство.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы оба ощутили Его присутствие. И я могу сказать тебе одно: Он не нуждается в нашем поклонении. Он даже не ждет нашей благодарности. Да и зачем она Ему? Он же Творец! Все, чего Он от нас хочет, — это заботы о созданном Им мире, ничего более.
«О Создатель, — подумал Мелдор с горечью, — почему явился Ты ей? Почему не мне?» Старик сделал глубокий вдох, и боль отступила.
— Керис, Он никогда в нас не нуждался. Однако это предмет долгой философской дискуссии, на это сейчас нет времени. Как-нибудь в другой раз… Ты искала меня по какой-то особой причине?
— Нет. Просто чтобы поздравить.
Мелдор уловил сухость ее тона и ответил так же:
— Ты думаешь, что я бесчеловечен, да? — Старик приказал себе не слышать голосов, доносящихся из зала, и сосредоточил на Керис все внимание, сделал ее центром своей вселенной. Другие люди называли это харизмой; Мелдор же знал, что дело тут лишь в полном сосредоточении, достигаемом усилием воли. Он заговорил с подчеркнутой искренностью: — Керис, игра в целом всегда казалась мне важнее, чем отдельные игроки. Если это преступление, то я заслужил твой приговор.
— Да, заслужил, — ответила Керис со своей обычной прямотой. — Когда мы вернулись из нашего путешествия, ты мог бы по крайней мере поинтересоваться… некоторыми личными моментами, а не спрашивать только, много ли карт тромплери я изготовила и как Рагрисс Раддлби отнесся к предложению Даврона.
— Ах вот что тебя задело…
Как только было покончено с последними из обезумевших Приспешников и Подручных, Мелдор послал Даврона, Керне и Скоу во все Постоянства древнего Мейлинвара с сообщением: при условии заключения договора Звезда Надежды готова продавать им стабилизацию участков Неустойчивости. По дороге Керис делала карты некоторых важнейших маршрутов: они стали первыми картами тромплери, которые они в один прекрасный день тайно сожгут, выполняя свою часть договора. Даврон, на которого, как на Благородного, легли обязанности посла, дел переговоры с маркграфами и (очень неохотно) с Санхедрионом. С течением времени, обещал он, вся Неустойчивость к северу от Расколотого и Извилистого будет стабилизирована. Даврон умалчивал о том, что в намерения Мелдора вовсе не входит делать это особенно быстро — Звезда Надежды должна была заставить Постоянства и в будущем хорошо платить за каждый клочок земли, отвоеванный у Неустойчивости.
Путешествие было долгим: только через год Керис, Даврон и Скоу вернулись в Шилд.
— Не так трудно ехать, как раньше, — лаконично сообщил Даврон Мелдору. — Теперь, когда в потоках леу не скрывается Карасма, земля не подвергается разрушению, а Приспешников и Подручных почти не осталось, путешествовать стало гораздо безопаснее.
— Не верь ему, — вмешалась Керис. — Пусть Даврон расскажет, как в окрестностях Четвертого на нас напал Приспешник, при переправе через Широкий Подручный съел одну из лошадей, а недалеко от станции Бартла наш лагерь разметал вихрь.
Мелдор выслушал все эти рассказы, прочел официальный отчет Даврона о переговорах, но так и не побеспокоился спросить, виделся ли Даврон с дочерью или навестила ли Керис брата.
— Я был невнимателен, — признал теперь старик. — Мне, правда, было известно, что вы дважды побывали в Пятом Постоянстве, однако дочь Даврона не приехала с вами в Звезду Надежды. И я все еще чувствую в нем скрытую боль. — Мелдор неуверенно спросил: — Теперь уже поздно спрашивать тебя, что случилось?
Керис снова молчала так долго, что Мелдор решил: она не ответит совсем. Однако она, тщательно подбирая слова, все же сказала:
— Да, мы дважды побывали в Пятом. Во всех Постоянствах Даврон — герой, знаешь ли. Человек, который изгнал Разрушителя. Вспоминать о случившемся нам тяжело, но по крайней мере слава открывает Даврону все двери. Семейству Флери пришлось принять нас гостеприимно. Однако Миррин это далось тяжело. У нее такие противоречивые воспоминания о том дне, когда им предстал Карасма… К тому же ее мать постаралась, прежде чем ушла в монастырь, настроить ее против отца. Такие барьеры в один день не сломаешь. Ну да Миррин — умненькая и добросердечная девочка, а время лечит и не такие раны. — Керис улыбнулась. — А уж любопытная! Я часто пишу ей, описываю чудеса Звезды Надежды, так что у нее наверняка возникнет желание все это увидеть самой. Одно несчастье: она не может заставить себя переправиться через поток леу, так что придется ждать, пока между Постоянствами и Звездой Надежды будут созданы стабильные дорога. Мелдор задумчиво кивнул:
— Ты не собираешься сдаваться.
Ее улыбку видеть он не мог, но почувствовал.
— Я? Ни за что. — Потом Керис вздохнула. — Даврону все еще трудно, маркграф. Те, кто помнит Даунбрик, зовут его Предателем. На улицах Шилда люди плюют в его сторону. В нем все еще сохраняется… тьма. Дочь могла бы прогнать ее.
— Я знаю, — кивнул старик. Он повернулся спиной к залу и снова сосредоточил все внимание на Керис. — А что насчет тебя? Ты виделась с братом?
— Да. Его таверна процветает — на том месте, где раньше была лавка Кейлена-картографа. — Последовала еще одна долгая пауза. — Моя мать умерла через три недели после того, как я покинула Кибблберри.
— Ох… — Понимая, что выражение соболезнования с его стороны будет принято Керис с подозрением,
