Девушка поздно явилась в зал на завтрак. Она не выспалась; и тело, и разум ее казались налиты свинцом. Она с радостью выпила кружку крепкого чая, поданную служанкой, но еле прикоснулась к оладьям с медом. Настроение Керис совсем испортилось, когда до нее долетели обрывки разговора за соседним столом. Там сидели несколько меченых; у одного из них была голова как у мыши, у другого длинные клыки и глаза-щелочки, у третьего — лицо такое плоское, что ноздри были всего лишь дырками надо ртом.
— Говорю тебе, — прошепелявил человек-мышь, — драконы существуют. Драконы или кто-то очень на них похожий: они летают, пожирают церковников, но не трогают меченых.
— Нет, Звезда Надежды не похожа на землю, где живут драконы, — запротестовал обладатель клыков. — Один мой друг там был. Он не очень-то распространялся о виденном, но говорил…
Часть разговора Керис пропустила и услышала только, как плосколицый рассмеялся и заметил:
— Мне, пожалуй, больше нравится идея о драконах, которые едят церковников.
Следующие слова, которые Керис расслышала отчетливо, принадлежали человеку-мыши:
— …Если только не выдумывают. Можно летать, когда они тебя держат. Подумай только — летать!
Больше Керис ничего не слышала, потому что появился Мелдор, уверенно пересек зал, подошел к столу Керис и уселся на свободный стул.
— Привет, — сказал он. — Я рад найти тебя здесь: мы ведь так и не закончили тогда разговор о картах.
— Мне нечего добавить к тому, что я уже сказала, — ответила Керис, немного повысив голос, чтобы перекрыть стук молотка, доносившийся снаружи. Слуги Пикля явно были заняты укреплением заборов и дверей. — Мелдор, ты тоже из Благородных?
Мелдор запнулся и переспросил:
— Что значит «тоже»?
— Даврон сказал мне прошлой ночью, что он однажды был Защитником, а для меня это значит, что он принадлежит к Благородным.
— Ах… Да, он был им когда-то. Он отказался от своих прав, когда стал жителем Неустойчивости. До этого он принадлежал к довольно бедному аристократическому роду Четвертого Постоянства. Тогда его звали Даврон Сторрийский, но важного места в иерархии он не занимал.
— А ты? — настойчиво продолжала расспросы Керис. Мелдор покачал головой:
— Что заставляет тебя думать, будто я происхожу из Благородных?
Керис пожала плечами:
— Особая… уверенность в себе. Умение командовать. Ты, похоже, неосознанно ожидаешь, что твои распоряжения будут выполняться. И еще твой выговор.
— Нет. Все эти качества — если я ими действительно обладаю — не имеют отношения к благородному происхождению. Насколько мне известно, я был сыном столяра из какого-то Постоянства. Я никогда не знал своих родителей, мне даже не сказали, из какого Постоянства я родом. Я был третьим сыном, и в результате сразу же после рождения меня забрали церковники. Как тебе, несомненно, известно, слишком большая семья считается нарушением Порядка.
Девушка кивнула. Все жители Постоянств старались тем или иным способом ограничить размер семьи, но нарушения были нередки, и тогда церковники бывали безжалостны: узнав о прибавлении в семействе, которое, на их взгляд, достигло уже нужного размера, они отбирали новорожденных. Керис печально развела руками, вспомнив о судьбе Аурина.
— Столяр нуждается только в одном сыне, чтобы передать ему свое дело, — продолжал Мелдор, — в то время как у церкви никогда не бывает слишком много служителей. Ведь очень многие гибнут, сопровождая товарищества паломников. — Голос Мелдора звучал ровно; Керис не могла бы сказать, какие чувства он испытывает. — Меня вынянчила наставница в Дине, это селение в Седьмом Постоянстве. Потом меня послали учиться в Салиент.
Керис чуть не выронила кружку.
— Ты был церковником?
— Да. Так получилось.
Девушка считала Мелдора слишком яркой индивидуальностью, слишком независимым, чтобы подчиняться всем ограничениям религиозной карьеры.
— В то время мне не предоставлялось никакого выбора. Теперь, конечно, я никак не связан с церковью. Они вышвырнули меня, когда я потерял зрение. Слепота, знаешь ли, тоже не соответствует Порядку. — В голосе старика прозвучала скорее насмешка, чем горечь. — Я был изгнан из всех Постоянств, выброшен в Неустойчивость после пятидесяти лет служения церкви. Странно: так никогда не обходятся с глухими, только со слепыми. Я иногда гадаю, в чем причина; может быть, с возрастом глохнет гораздо больше людей, включая членов Санхедриона, чем слепнет… Впрочем, я, должно быть, просто циник. Но знаешь, ничто так не помогает осознать несовершенство Закона, как положение жертвы несправедливости. Я в одночасье потерял веру. — Усмешка все еще звучала в голосе Мелдора, словно он подсмеивался над человеком, которым когда-то был.
— Ты больше не почитаешь Создателя? — спросила Керис, подумав, что после такого несчастья старик мог обратиться к Разрушителю.
— Напротив, я еще преданнее чту его все дни моей жизни. Не верю же я больше в церковь, в церковь и Закон, не говоря уже об идиотизме кинезиса. Но я совсем не об этом хотел поговорить с тобой…
— Все еще пытаешься добыть у нее информацию, как я посмотрю. — Даврон, появившийся из-за спины девушки, положил перед ней ее стрелу; Скоу придвинул к столу два стула, и они с Давроном уселись. Оба они были в дорожной одежде.
Керис взяла стрелу и повертела ее в руках:
