Когда в пятницу 18 мая 1291 года армии мамелюков штурмом взяли Акру и поубивали почти всех ее обитателей, на Венецию обрушился удар посильнее, чем на ее коммерческих соперников, С уничтожением Заморья — после падения Акры более мелкие христианские города потеряли надежду выстоять и быстро последовали за ней — Венеция одновременно потеряла не только самые ценные рынки, но и значительную часть складов для караванов, идущих на Восток. Несмотря на энергичные попытки папы затеять новый крестовый поход и на угрозы любому христианскому государству, осмелившемуся иметь дело с неверными, Венеция почти немедленно вступила в переговоры с султаном, и впоследствии он предоставил ей очень выгодные условия, Однако в ближайшем будущем ее торговле в Центральной Азии угрожала серьезная опасность. Все теперь зависело от северного пути через черноморские порты и Крым, и это снова столкнуло Венецию с ее старым врагом — Генуей.
Почти половину XIII века на берегах Черного моря было неспокойно, и это мешало торговле. Западные купцы обычно разгружались в Константинополе, но с 1242 года в западных степях появились монголы, и торговле пришлось совсем плохо. После возвращения Константинополя Михаил Палеолог предоставил генуэзцам исключительные права на черноморскую торговлю, и, хотя через семь лет он позволил венецианцам вернуться, Генуя, с ее растущими факториями в Галате на Босфоре, все еще доминировала в этом регионе. Под ее влиянием Тралезунд вытеснил Египет и Левант (там быстро исчезали последние государства крестоносцев) и сам стал перевалочным пунктом для индийских караванов с пряностями. Крымская Каффа (современная Феодосия) выращивала зерно, добывала соль, ловила рыбу, а также продавала меха и рабов из Новгородской земли. Короче говоря, у венецианцев появился грозный противник. В 1270 году две республики вынужденно подписали договор о перемирии, затем дважды его продлевали, но в 1291 году, перед падением Акры, прервали его действие. На этот раз о продлении не могло быть и речи, Генуя намеревалась сохранить свой контроль, а Венеция так же решительно не хотела ей этого позволить.
Ни та ни другая сторона не торопились объявлять войну. Приготовления продолжались три года. Венеция вступила в союз с Пизой, составила список здоровых горожан от семнадцати и до шестидесяти лет — их предупредили быть готовыми для немедленного выступления — и обратилась к самым богатым семействам города с просьбой о финансировании и подготовке одной, двух или даже трех галер.[115] Наконец 4 октября 1294 года флот вышел в поход. На северо-востоке Средиземного моря, возле Александретты, произошла катастрофа. Генуэзцы, заметив, что они в меньшинстве, выбрали любопытную тактику: принайтовили друг к другу все свои корабли, так чтобы получилась огромная плавучая платформа. Их не смущало почти полное отсутствие маневренности, потому что они резко уменьшили боевое пространство своему противнику, а сами могли свободно переходить с одного судна на другое и сосредоточивать силы там, где в данный момент того требовала ситуация. Венецианский адмирал Марко Баседжо допустил кардинальную ошибку: недооценил противника. Отказавшись от брандеров, предпринял прямую атаку, но генуэзская «платформа» не разломалась, и в битве, которая затем последовала, венецианцы потеряли двадцать пять галер из шестидесяти восьми, а также многих лучших людей, в том числе и самого Баседжо.
Генуя не замедлила воспользоваться своим преимуществом. Ее флот атаковал Крит, сжег и разграбил Канею, затем, в 1295 году, хитроумно увел эскорт галер и уничтожил венецианскую эскадру, которая со времен падения Акры вместе с генуэзцами в Галате эффективно блокировала Босфор. Теперь венецианцы вынуждены были разгружаться в маленьких портах на южном побережье Малой Азии, на пол-пути к Модоне. Следующий год принес еще более серьезные новости, на этот раз из Константинополя. В городе снова вспыхнуло противостояние между республикой Сан-Марко и генуэзцами, и в ходе боев погибло много венецианцев. Те, кому удалось спастись, включая и байло, были немедленно арестованы и заключены в тюрьму императором Андроником II, сыном Михаила (он явно унаследовал от отца способность переходить на сторону победителя).
Последнее поражение, похоже, вывело Венецию из летаргического сна. Она быстро собрала флот из сорока судов. Командовал ими адмирал Морозини по прозвищу Малабранка, что означает «Злой коготь». Быстро пройдя Дарданеллы, сжигая на своем пути каждый греческий и генуэзский корабль, он напал на Галату и разрушил ее. Затем бросил якорь под стенами Влахернского дворца и уничтожил галеру императора, стоявшую на берегу. Только после того как Андроник заплатил ему огромную компенсацию за понесенные убытки, он вернулся в лагуну с большим количеством генуэзских пленников. Примерно в то же время еще одна венецианская флотилия под командованием Джованни Соранцо прорвала генуэзскую блокаду в Босфоре, вошла в Черное море, захватила Каффу и выдержала яростную атаку татар, пока наступление зимы не заставило венецианцев удалиться.
Война длилась еще три года. Два флота встречались в Центральном Средиземноморье, в пространстве от Сицилии до Кипра. В 1298 году венецианцы потерпели еще одно сокрушительное поражение от генуэзцев у далматского побережья возле Курзолы. Генуэзцы снова были в меньшинстве, но им благоприятствовал ветер. Командовал ими Ламба Дориа, один из самых блестящих адмиралов своего времени. Венецианские корабли были окружены и так прижаты друг к другу, что огонь быстро переходил с одного судна на другое. Команды из Кьоджи сражались героически, но, когда битва была окончена, из девяноста пяти венецианских кораблей шестьдесят пять было захвачено или потоплено. Девять тысяч человек убиты или ранены, а еще пять тысяч попали в плен к генуэзцам. Один по крайней мере, не был схвачен. Венецианский адмирал Андреа Дандоло — не надо его путать с историческим дожем — будто бы покончил с собой: разбил голову о мачту. Другой человек, более удачливый и благоразумный, провел год в генуэзской тюрьме, диктуя сокамернику отчет о своих путешествиях на Восток. Эта работа прославилась и стала известна как «Книга о разнообразии мира» Марко Поло.
Автор, возможно, самой значительной книги о путешествиях. Марко Поло происходил из типичной семьи торговой венецианской аристократии. Его отец, Николо Поло, был одним из трех братьев, бывших к тому же деловыми партнерами, из которых по крайней мере один, Марко-старший, жил в Константинополе, однако все трое регулярно ездили в Крым и за его пределы. Нам известно, что примерно в 1260 году Николо и третий брат, Маффео, ездили на восток, в Бухару. Здесь они случайно повстречали гонцов от монгольского хана Кублая, и те пригласили братьев Поло сопровождать их ко двору Кублая, который на тот момент размещался в Пекине.
В отличие от своих предшественников, хан Кублай обладал на удивление открытым умом в сочетании с безграничной интеллектуальной любознательностью. На него произвело такое большое впечатление то, что рассказали ему о Европе братья Поло, в особенности христианская религия, что он решил отправить послов к Клименту IV с просьбой, чтобы и папа в свою очередь послал ему группу образованных людей, которые рассказали бы его народу о христианстве и свободных искусствах. Когда братья вернулись в Акру, то обнаружили, что Климент только что скончался, и преемник еще не избран. Чтобы не ждать в Акре неизвестно сколько, решили вернуться в Венецию.
Если бы они этого не сделали, если бы не умер папа, если бы они снова отправились на Восток, как и предполагали, то вряд ли кто-нибудь услышал бы имя Марко Поло. Но, когда Николо в 1270 году приехал домой после десятилетнего отсутствия, то обнаружил, что его жена умерла, а сын почти вырос. На следующий год, после самого долгого безвластия в истории папства, братья Поло наконец-то исполнили свою миссию: приехали к новому папе Григорию X — старому личному другу — и сразу же снова пустились в долгое путешествие в Азию. Они взяли с собой юного Марко.
О пути, которым они следовали — через Персию, Оксиану, Памир, Кашгар и пустыню Тоби — Марко даст первое и последнее описание, дошедшее до Запада. Путешествие было долгим и тяжелым, заняло четыре года. Наконец венецианцы добрались до летнего дворца Кублая в Шангту. Марко исполнился двадцать один год. Хану он сразу же понравился. Кублай с восторгом внимал рассказам юноши о приключениях и диковинах, которые тот увидел во время путешествия. Кублай сразу же взял его к себе на службу. Через короткое время Марко сделался одним из доверенных людей хана. Он объездил его империю вдоль и поперек, побывал с поручениями в Южной Индии.
Сопровождали ли его в этих миссиях отец и дядя, неизвестно. Ясно, впрочем, одно: вся троица показалась Кублаю такой интересной, или полезной, или и тем и другим, что много лет он их от себя не отпускал. Только в 1292 году, когда монгольской принцессе, обещанной в жены персидскому хану,
