пустив тонкий ароматный дымок, чуть сощурила на Блейка глаза.
— Как ни странно, Эрни можно охарактеризовать довольно просто. Поговорка — «Человек — это целый мир» — к нему не относится. — Она чуть подумала. — Был средним студентом Кембриджа, несколькими годами старше нас с Белтамом. Даже посредственным. Знал, что ему уже уготовано место за спиной очень богатого папочки… Хотя, не лентяй. — И опять немного подумав, продолжила: — «Деньги должны делать деньги» — мы все этому следуем, но понимаем немного по-разному. Вернее, некоторые люди понимают и что-то еще. Эрни же никогда не стремился, если так можно выразиться, выйти за этот строго очерченный круг. Человек без фантазии, я бы сказала. Но и без комплексов. С нервной системой профессионального хоккеиста: лучше самому дать кому-нибудь в морду, но если и ему дадут, ничего страшного, главное свою игру отыграть.
— Именно поэтому вы исключаете самоубийство?
— Не только, но в том числе. — Она докурила сигарету до половины, а потом, ломая, погасила длинный остаток в пепельнице. — Как руководитель концерна он некоторым нравился, некоторым — нет, но отношения умел держать ровные. Полтора года назад женился на Лизе.
— Очень молоденькая?
— Не очень. Ей двадцать четыре. Просто выглядит совсем юной. Эрни всегда говорил, что женится только на красавице. Это тоже — как капитал.
— Брак был счастливым?
Вопрос, понял Блейк, оказался не очень простым.
— Трудно сказать. Красивую картинку лучше иметь на стене, а не… — но нужное слово не нашлось, и ее длинные пальцы сделали неопределенное движение в воздухе. — К тому же, Лиза скрытная малопонятная девочка. Итальянка из недавней волны иммиграции. Она даже говорит с небольшим акцентом. И среда. Тоже малопонятная. Для людей нашего круга, во всяком случае. Отец — владелец небольшого итальянского ресторанчика в Филадельфии. Лиза там и работала. Там же ее случайно заметил Эрни. Что еще вам о нем рассказать? — вопрос больше был обращен не к нему, а к себе самой… — Конечно, Эрни никак нельзя назвать пьяницей, но за последний год его интерес к алкоголю заметно вырос.
— Вчера вечером он много выпил?
— Совсем еще немного. Не успел.
В последней фразе ему послышалась неприязнь.
— Вы сказали, что как руководитель концерна Детлог кому-то нравился, а кому-то нет.
— О, боюсь, что это сложно расшифровать, Артур. Надо углубляться в профессиональные вопросы. Я готова рассказывать, но, может быть, это все же не для сегодняшнего утра?
— Согласен. Давайте, поэтому, про остальных.
— Ну, Лизу я вроде бы обозначила. Как говаривал философ Кант, «вещь в себе». Хотя не исключено, что Сидней или Гарри к ее портрету вам что-нибудь дорисуют.
— Тогда о старшем брате Детлога.
— То есть о Гарри. Вообще они с Эрни не родные братья, хотя Гарри носит ту же самую фамилию. Отец Эрни женился на женщине с маленьким ребенком, потом родился сам Эрни. Но его сводный брат со временем выбрал фамилию приемного отца, — она вдруг слегка рассмеялась. — Гарри! О нем можно долго рассказывать, хотя вряд ли он того заслуживает, — потом замолчала, будто проигрывая в голове то, что нужно дальше произнести. — Совсем не похож на своего брата. Даже не полная противоположность, а нечто совсем другое. Совершенно без всякого руля, одни паруса, и — куда ветер подует. Авантюрист по натуре. Не дурак, но, знаете, ни к какой серьезной работе по-настоящему не пригоден. Состоит в совете директоров, формально отвечает за реализацию продукции концерна. Фактически же давно все свалил на подчиненных, благо, там есть толковые люди.
— А в чем тогда проявляется его авантюризм?
— В чем угодно. Некоторым людям кажется, что удача у них всегда где-то рядом. Вот-вот, и схватят ее за хвост, — ее рука шутливо изобразила в воздухе как это делается. — Некоторое время назад Гарри возомнил, что может играть на фондовой бирже. И в конце концов очень много спустил. А в последние два года выдумал себе новую идею. Решил разбогатеть на постмодерне. Покупает картины у малоизвестных художников, рассчитывая открыть нового Кандинского или, еще лучше, Ван Гога. Но за отсутствием ума и вкуса, собрал уже целую галерею мусора. Пытается найти неизвестные картины знаменитостей. Несколько раз налетал на подделки.
— Все это — не дешевое удовольствие, я полагаю.
— Не дешевое. Гарри нам с Сиднеем все уши прожужжал о последних приобретениях. Но я помню: и год, и полтора года назад он говорил то же самое.
— То есть, дело у него не двинулось?
— Конечно, нет. Но хуже, что он забрался в долги.
— Большие долги?
Неопределенное движение плеч показало, что слово «большие», применительно к деньгам, они могут понимать слишком по-разному.
— Во всяком случае не те долги, которые способен сейчас заплатить.
— Простите, Джулия, я должен представлять себе все до конца. Кредиты так просто не выдают. Как он сумел набрать значительно больше своих реальных возможностей?
Она иронически улыбнулась:
— В банках отлично знают, кто его брат.
Блейк потер лоб.
— Это сразу же заставляет меня задать новый вопрос. Такое поведение Гарри Детлога красивым не назовешь. По сути, он злоупотреблял как кредитор, к тому же не мог не понимать, что ведет по отношению к брату грязную игру.
— Точнее не скажешь.
— Тогда второй естественный вопрос: Эрни Детлог был в курсе его злоупотреблений?
— Узнал об этом всего неделю назад. Перед отъездом в Европу, откуда он вернулся как раз вчера днем.
— Между братьями был конфликт?
— Нет. Но перед отъездом Эрни предупредил брата о серьезном разговоре, который состоится по его возвращении. А нам с Белтамом тогда устроил целый скандал.
— Причем здесь вы оба?
— Мы слишком давно вместе, Артур. Эрни кричал, что с нашей стороны было предательством скрывать от него безобразия брата.
— Даже до такого дошло?
— Да, махал листком анонимного письма. Он сразу проверил сообщение «доброжелателя» и упрекал нас в том, что мы, зная все, держали его в неведении.
— А так и было?
Она неохотно кивнула.
— Но почему сам Детлог долго ничего не знал?
— Потому что те, кто мог сообщить такую информацию, позволяли себе говорить о Гарри при нас, но не при его брате. Мы люди определенного круга, Артур, и там своя этика.
Звонок прервал разговор, и Блейк, извинившись, взял трубку. А услышав взволнованный голос Макса, сразу насторожился.
— Патрон, очень неожиданные результаты ночной экспертизы! На рюмке с ядом, из которой отравился покойничек, нет вообще никаких отпечатков пальцев. Она, с внешней стороны, была тщательно вытерта. Как вам такое?! — и не стал дожидаться ответа. — Теперь можно не сомневаться, что кто-то заходил к Детлогу в эти десять минут. Не сам же он это сотворил после смерти.
— Любопытно, — умышленно равнодушным тоном ответил Блейк. — А звонки из его кабинета?
— На телефонной станции утверждают, что с данного номера никто в то самое время не разговаривал.
— Спасибо за информацию. Я заеду к тебе ближе к вечеру, и поговорим подробней по дороге на виллу в моей машине.
