видимо, от царящих здесь ароматов. Тело расслабилось само собой, веки отяжелели, сердце стало биться отчетливее, но медленнее. Мне казалось, что я ощущаю каждую клеточку своего тела.
Наконец непроницаемый Берос посмотрел мне в глаза и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Все нормально, — ответил я, пытаясь отвести взгляд от темных бездонных глаз жреца.
— Великий Молчащий примет тебя, но сначала мы побеседуем.
Он встал, достал из сундука, стоявшего у него за спиной, какой-то предмет в форме пирамиды величиной со спичечный коробок и поставил на стол передо мной. Затем взял с полки хрустальный шарик и подошел ко мне. Чиркнув спичкой, Берос зажег пирамидку, которая, потрескивая, начала гореть таким ярким белым пламенем, что слепило глаза. Берос, не говоря ни слова, поднял шарик на уровень моего лица, и я почувствовал, как мой взгляд словно приковало к этому сверкающему шару. Постепенно мной овладело какое-то странное состояние. Комната словно исчезла. Исчезли все предметы, исчез жрец. Я не чувствовал своего тела, и только сознание как бы парило в сверкающей белой бездне. Наконец, бездна приобрела голубоватый цвет. Откуда-то сверху раздался тяжелый голос:
— Чего ты хочешь? К чему стремишься?
— К справедливости, — машинально ответил мой голос, который я слышал как бы со стороны.
Голубой цвет становился все ярче и наконец превратился в синий. Время от времени в синей бездне вспыхивали и гасли золотистые точки.
— Что есть справедливость в твоем понимании? — продолжал голос.
— Равные права.
— Ты любишь деньги?
— Не задумывался.
— Славу?
— Равнодушен.
— Власть?
— Да, — честно признался я.
— Тебе доставляет удовольствие повелевать себе подобными? — голос стал пронзительным, и каждый звук его как бы вызывал какую-то вибрацию света.
— Мне нравится управлять ситуацией.
— Тебе доставляет удовольствие власть над себе подобными? — настаивал на точном ответе голос.
— Нет, — несколько раздраженно прозвучал мой голос.
Внезапно синий цвет побледнел, превратился в размытый голубой, и мое находящееся вне тела сознание увидело картины, которые сменяли друг друга, как кинокадры. Опять, как и в прошлый раз, появлялись сцены из моего детства, некоторые давно забытые, некоторые вообще незнакомые. Но я видел себя ребенком, общавшимся с родителями, с товарищами во дворе и в школе, И каждая сцена показывала обиды, которые я терпел от окружающих. Вот отец выгоняет меня из комнаты, в которой он беседует с какими-то незнакомыми мне людьми. Выгоняет за то, что я вмещался в разговор и потребовал к себе внимания. Мне года четыре, не больше. Вот мать не разрешает мне оставить дома щенка, которого я подобрал на улице, и я рыдая, несу его во двор и оставляю в чужом подъезде. Мне (это я четко запомнил) пять лет. Вот приятели насмехаются надо мной, потому что я не могу влезть на дерево, а я, обдирая локти и коленки, пытаюсь вскарабкаться по толстому сосновому стволу. Я уже в первом классе.
Картины, картины, картины. Обида, обида, обида… Наконец картинки кончились, и голубой цвет опять превратился в синий. Сознание не возвращалось в тело, оно продолжало парить в пространстве. Внезапно появилось желание выскочить из комнаты, которую я ощущал, но не видел, и воспарить ввысь. Интуитивно я направился к двери, но тут же словно бы уткнулся в каменную стену. Раздался мрачный пронзительный смех.
— Ты слишком спешишь. Ищущий. Тебе пока не дано покидать пределы данной псисферы. Ты хочешь справедливости, но не знаешь, что это такое. Мы откроем тебе эту тайну. На что ты готов во имя Высшей Справедливости?
— На все, — машинально ответило мое сознание. — Что есть справедливость?
— Высшая Справедливость есть Универсальный Закон Всемирного Баланса. Все в мире совершается в соответствии с Законом, и ничто не может ускользнуть от Закона. Все в мире подчиняется Причине и Следствию. И никому не дано избежать Следствия, создав Причину. И как любая причина является следствием, так и любое следствие является причиной другого следствия. Каждый человек есть единица Закона, и каждый нарушает Закон, бросая вызов Высшим Силам. Ты готов служить Закону?
— Готов, — ответил я, не совсем понимая, к чему я выразил готовность.
— Ты получишь знания и огромную власть. Но помни, сын Земли, ты можешь их использовать только во благо Закона. Даже если это противоречит благу Человечества. Нарушив его, ты вступишь в конфликт с естественными Высшими Силами.
Синий цвет постепенно рассеялся, и я почувствовал свое тело. Комната приобрела форму. Берос встал и жестом предложил мне следовать за ним. Мы поднялись этажом выше и прошли в помещение без мебели и вообще без каких-либо предметов, за исключением соломенной подстилки, на которой, скрестив ноги в позе лотоса, сидел старик.
Его густые седые волосы красиво лежали на плечах. Черные, бездонные глаза, казалось, втягивали тебя, и было практически невозможно отвести взгляд. Как и Берос, он был одет в белую рубаху до пят. Бледно-коричневые руки с тонкими длинными пальцами лежали на коленях. Он источал Нечто. И это Нечто так подавляло меня, что хотелось простереться перед ним и прижаться лицом к его стопам.
Несколько минут он не мигая смотрел мне в глаза, а потом перевел взгляд на Бероса. Тот заговорил на незнакомом мне языке. Старик внимательно слушал, изредка кивая головой, а когда Берос умолк, опять перевел взгляд на меня. Установилась долгая пауза, а затем Великий Молчащий правой рукой начертил в воздухе какой-то непонятный мне знак. Берос поклонился и направился к двери, кивком головы позвав меня за собой. Мы вернулись в комнату, где жрец проделывал со мной свои дьявольские фокусы. Некоторое время мы молчали. Я после всего произошедшего не осмеливался начинать разговор, а Берос о чем-то сосредоточенно думал, не замечая меня. Наконец он заговорил.
— Сегодня ты не только проходил испытание, но и очистился от всей ненужной информации, которая была записана в недрах твоего истинного Я. Твое истинное Я отныне чисто, как у новорожденного. Ты удивлен моими словами, потому что помнишь все, что я показал тебе. Все психические травмы, полученные тобой в детстве, то есть в тот период, когда твоя психика еще не обладала необходимым комплексом защиты. Да, воспоминания остались, но негативная энергия, сгенерированная этими воспоминаниями, уничтожена. Ты готов к новому пути и перевоплощению. Великий Молчащий разрешил готовить тебя к вступлению в круг избранных и назначил меня твоим Наставником, но тебе необходимо пройти три испытания Два из них ты уже прошел. Испытание болью несколько дней назад и испытание на послушание сегодня. Теперь ты должен пройти испытание страхом. Ты готов?
Под испытующим взглядом холодных пустых глаз жреца я чувствовал, как мурашки бегают по всему телу. В его глазах не было ничего человеческого. На меня смотрел бесчувственный компьютер, для которого я был объектом то ли исследования, то ли действия. Я кивнул головой и пошел за Беросом. Жрец провел меня в маленькую комнатку также без окон, в которой стоял один единственный деревянный стул. Он жестом приказал мне сесть и, когда я опустился на стул, сказал:
— Ты будешь сидеть здесь, в этой комнате несколько часов. Дверь не заперта, и ты можешь выйти отсюда, когда пожелаешь. Но помни, если ты выйдешь до того, как я за тобой приду, это будет означать, что ты не выдержал испытание, и мы должны будем расстаться.
С этими словами Берос вышел, неплотно притворив за собой дверь, а я остался сидеть на стуле, готовый к новой чертовщине. В абсолютной тишине только изредка потрескивал факел, который Берос, уходя, вставил в железное кольцо, прикрепленное к стене на уровне человеческого роста. Первые минуты я не чувствовал ничего, кроме некоторого беспокойства, вызванного, скорее всего, тем, что я увидел в тот день. Тогда я еще не знал, как Берос добивается такого эффекта, манипулируя с человеческим телом и сознанием, но не сомневался, что меня ждет нечто очень серьезное.
Прошло минут сорок, и беспокойство начало расти. Ожидание неизвестного уже само по себе
