– Мое золото обеспечит, – тихо произнес Сафрар, – и золото же обеспечит, что её будут плохо защищать.
Краешком глаза я видел, что глаза Камчака разгорелись.
Церемониймейстер подал знак, призывая к тишине, остановил все разговоры и игру музыкантов. Акробаты были вынуждены прервать выступление и удалиться. В наступившей тишине прозвучал голос стюарда:
– Африз из Тарии!
Я, как и другие находящиеся в зале, перевел взгляд на широкую мраморную лестницу, расположенную слева от огромного стола в доме торговца Сафрара.
По лестнице медленно в ниспадающем шелковом белом с золотым одеянии торжественно спускалась девушка по имени Африз.
Ее сандалии были из золота, и она носила золотые перчатки.
Ее лица было не разглядеть – его укрывала белая шелковая вуаль, также отделанная золотом. Не были видны даже её волосы – их скрывал капюшон свободной женщины, который, разумеется, имел цвета касты торговцев. Следовательно, Африз принадлежала к касте торговцев.
Я вспомнил, что Камчак не раз уже говорил о ней.
Женщина приближалась, и внезапно я вновь расслышал слова Сафрара:
– Вот что я предлагаю, – говорил он, указывая на приближающуюся девушку.
– Богатейшая женщина Тарии, – вздохнул Камчак.
– Как только достигнет совершеннолетия, – уточнил Сафрар.
Я заподозрил, что до того времени её средства находились в руках Сафрара.
Позднее Камчак подтвердил мою догадку. Сафрар не был родственником девушки, но был избран торговцами Тарии, на которых оказывал несомненное влияние, опекуном девушки после смерти её отца, который погиб несколько лет назад при нападении паравачей на его караван. Отец Африз – Тетрар был самым богатым торговцем города, одного из самых богатых городов на Горе. После него не осталось ни одного наследника мужского пола, и соответственно огромные богатства Тетрара принадлежали теперь его дочери – Африз, которая стала бы полноправной хозяйкой этих богатств по достижении ею совершеннолетия, что должно было произойти этой весной.
Девушка, несомненно, прекрасно отдавала себе отчет в том, сколько глаз направлено на нее, она остановилась на лестнице и, надменно подняв голову, оглядела зал. Я как-то почувствовал, что она почти немедленно отметила меня и Камчака. Что-то в её позе заставило меня заподозрить, что она довольна тем, что обнаружила нас здесь. Сафрар прошептал Камчаку, глаза которого разгорелись и остановились на бело-золотой фигуре на лестнице.
– Разве она не стоит золотой сферы?
– Трудно сказать, – ответил Камчак.
– Ее рабыни, – сообщил Сафрар, – говорят, что она прекрасна.
Камчак пожал плечами в своей хитрой тачакской манере. Я несколько раз видел этот жест, когда обсуждалась цена, которую должен был заплатить Альбрехт, чтобы заполучить обратно свою Тенчику.
– Шар на самом деле не так уж много и стоит, проговорил Сафрар, – он ведь не из золота, только кажется таким…
– Но, – сказал Камчак, – тачаки дорожат золотой сферой…
– Я хочу её только как диковинку, – продолжал Сафрар.
– Я подумаю над этим, – ответил Камчак, не отводя взгляда от Африз.
– Я знаю, где она, – говорил Сафрар, обнажив золотые зубы, – и могу послать за ней людей.
Стараясь ничем не выдать своего внимания, я напряженно вслушивался в их беседу, хотя сейчас, даже выкажи я открыто свой интерес, не многие из зала заметили бы его, поскольку взгляды всех были прикованы к стоявшей на лестнице девушке – стройной, по слухам, прекрасной, укрытой вуалью и бело- золотым убором. Она поразила даже меня. Даже я, несмотря на то что внимание мое было полностью поглощено беседой Камчака с Сафраром, не смог бы отвести от неё глаз, даже если бы захотел. Наконец она спустилась по лестнице и, останавливаясь, лишь чтобы кивнуть или бросить фразу-другую сидящим за столами, гордо прошествовала к главному столу.
Музыканты по сигналу вновь подняли свои инструменты, вновь появились акробаты и принялись вертеться и прыгать вокруг гостей.
– Сфера в фургоне Катайтачака, – медленно, с расстановкой говорил Сафрар, – и я могу послать за ней наемных тарнсменов с севера, но я предпочитаю обойтись без войны.
Камчак все ещё смотрел на прекрасную тарианку Африз.
Мое сердце бешено заколотилось – теперь я знал, если, конечно, Сафрар был прав, что золотая сфера, без сомнения – последнее яйцо Царствующих Жрецов, находится в фургоне Катайтачака, убара тачаков. Наконец-то я, кажется, узнал о его местонахождении!
Я успел обратить внимание, что Африз, направляясь к нам, по пути не заговаривает ни с одной из присутствующих в зале женщин, не приветствует ни одну, хотя их наряды позволяли предполагать, что они и знатны и богаты. Мужчинам же то там, то тут она слегка кивала либо роняла слово-два. Мне показалось, что Африз не желает признавать свободных женщин, снявших покрывала. Ее собственная вуаль, разумеется, не была откинута. Когда она приблизилась, я смог сквозь неплотную ткань разглядеть сияние двух прекрасных черных глаз. Телосложением она была потяжелее мисс Кардуэл, но полегче Херены.
– Золотой шар за Африз из Тарии, – страстно прошептал Сафрар Камчаку.
Камчак повернулся к маленькому торговцу, изборожденное шрамами лицо кочевника сломалось в
