- Но вы же не думаете, что она...
- Она станет весьма серьезной помехой. - Мисс Глендауэр сделала паузу и добавила: - Она мешает мне работать.
- Но, дорогая моя!...
- Она нарушает гармонию, - сказала Эделин.
Миссис Бантинг поглядела в окно, на кусты тамариска и расстилавшееся за ними море.
- Я, разумеется, не сделаю ничего такого, что могло бы повредить Гарри. Вы знаете, как мы за него рады. Рандолф готов сделать для него все, что потребуется. Но вы уверены, что она станет помехой?
- А чем еще она может стать?
- Она могла бы даже помочь.
- Ах, помочь!
- Она могла бы заняться агитацией. Вы же знаете, дорогая моя, она очень обаятельна.
- Не для меня, - сказала мисс Глендауэр. - Я ей не доверяю.
- Ну, для других. А как говорит Гарри, во время выборов каждому, кто может что-то сделать, нужно предоставить такую возможность. Потом с ними можно порвать, сделать все, что угодно, но во время выборов... Вы же помните, он говорил об этом, когда был здесь с мистером Файсоном. Если оставить предвыборную агитацию только действительно симпатичным людям...
- Это мистер Файсон сказал, а не Гарри. А кроме того, она не захочет помогать.
- Я думаю, тут вы ошибаетесь, дорогая моя. Она уже спрашивала...
- Насчет помощи?
- Да, и обо всем остальном, - сказала миссис Бантинг, на мгновение слегка покраснев. - Она все время расспрашивает, зачем у нас бывают выборы, и что это такое, и почему Гарри выставил свою кандидатуру, и так далее. Она этим всерьез интересуется. Я не могу ответить и на половину вопросов, которые она задает.
- Наверное, поэтому она так подолгу беседует с мистером Мелвилом и поэтому Фред совсем не обращает внимания на Мэйбл...
- Ну что вы, дорогая моя! - воскликнула миссис Бантинг.
- Я ни за что не соглашусь, чтобы она помогала нам заниматься агитацией, - сказала мисс Глендауэр. - Она все испортит. Она легкомысленна и насмешлива. Она смотрит этими своими изумленными глазами так, что при ней совершенно нельзя говорить серьезно... Мне кажется, вы не вполне понимаете, миссис Бантинг, что эти выборы и моя работа означают для меня - и для Гарри. А она всему этому противоречит.
- Ну что вы, дорогая моя! Я ни разу не слышала, чтобы она кому-нибудь противоречила.
- О, на словах она не противоречит. Но она... В ней есть что-то такое... Чувствуется, что самые важные, самые серьезные вещи для нее ничто. Разве вы этого не замечаете? Она - существо из совсем иного, чуждого нам мира.
Однако миссис Бантинг продолжала сохранять беспристрастие. Эделин снова заговорила, на этот раз немного спокойнее.
- И вообще мне кажется, - сказала она, - что мы слишком легко приняли ее к себе. Откуда мы знаем, что она собой представляет? Там, внизу, она могла быть кем угодно. Может быть, у нее были основательные причины выйти на сушу...
- Дорогая моя! - воскликнула миссис Бантинг. - Разве это милосердно с вашей стороны?
- Какую жизнь они там ведут?
- Если бы она не вела там приличную жизнь, она не могла бы так прилично держаться здесь.
- И к тому же - явиться сюда!.. Без всякого приглашения...
- Теперь я ее уже пригласила, - мягко сказала миссис Бантинг.
- У вас не было другого выхода. Я только надеюсь, что ваша доброта...
- Это не доброта, - возразила миссис Бантинг. - Это долг. Даже будь она и наполовину не так обаятельна... Вы, кажется, забываете, - она понизила голос, - зачем она пришла к нам.
- Хотела бы я это знать.
- В наши дни, когда повсюду такой разгул материализма и такое падение нравов, когда каждый, у кого есть душа, как будто старается ее лишиться, в такое время встретить кого-то, у кого нет души и кто пытается ее обрести...
- А она пытается?
- Мистер Фландж ходит сюда два раза в неделю. Он приходил бы и чаще, вы же знаете, если бы не был так занят на конфирмациях.
- А когда приходит, пользуется всяким удобным случаем, чтобы дотронуться до ее руки, и говорит так тихо, как только может, а она сидит и улыбается - чуть ли не смеется над его словами.
- Потому что он должен найти путь к ее сердцу. Разве не обязан мистер Фландж сделать все возможное, чтобы представить религию в привлекательном виде?
- Я не верю, что она надеется обрести душу. Я не верю, что ей вообще понадобилась душа.
Эделин повернулась к двери, как будто считая разговор оконченным. С лица миссис Бантинг уже не сходил яркий румянец. Она вырастила сына и двух дочерей, низвела мужа до такого положения, когда единственным доступным ему восклицанием стало: 'Дорогая моя, откуда же я знал?' - и когда возникала необходимость проявить твердость, пусть даже по отношению к Эделин Глендауэр, она могла проявить ее не хуже любого другого.
- Дорогая моя, - начала она спокойно, но твердо, - я уверена, что в отношении мисс Уотерс вы ошибаетесь. Может быть, она и легкомысленна - на первый взгляд, во всяком случае. Может быть, она немного насмешлива и любит пошутить. Можно по-разному смотреть на вещи. Но я убеждена, что в глубине души она так же серьезна, как... как кто угодно. Вы чересчур спешите ее осуждать. Я убеждена, что если бы вы знали ее лучше - как я, например...
Миссис Бантинг сделала красноречивую паузу.
На щеках мисс Глендауэр появились два розовых пятнышка. Держась за ручку двери, она обернулась.
- Во всяком случае, - сказала она, - и Гарри, я уверена, согласится со мной - она ничем не сможет помочь нашему Делу. Нам предстоит большая работа, и не только вульгарная агитация. Нам нужно развивать и распространять новые идеи. У Гарри есть свои взгляды, новые взгляды, грандиозные взгляды. Мы хотим вложить в эту работу все свои силы. Особенно сейчас. А ее присутствие...
Она на мгновение умолкла.
- Она отвлекает. Она уводит в сторону. Она все выворачивает наизнанку. Она умеет привлекать к себе всеобщее внимание. Она разрушает жизненные ценности. Она не дает мне сосредоточиться, она не даст сосредоточиться Гарри...
- Я думаю, дорогая моя, что вы могли бы немного доверять моему суждению, - сказала миссис Бантинг и остановилась.
Мисс Глендауэр раскрыла рот, но тут же закрыла его, не произнеся ни слова. Ясно было, что разговор окончен. После этого могло быть сказано лишь то, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть.
Дверь открылась и закрылась, и миссис Бантинг осталась одна.
Час спустя все они встретились за обеденным столом, и Эделин была с Морской Дамой и миссис Бантинг учтива и внимательна, как и подобает серьезной и развитой молодой даме. А все слова и действия миссис Бантинг были направлены на то, чтобы, как принято говорить, с бесконечным тактом то есть на самом деле с таким избытком такта, что это становится даже обременительно, - выставить напоказ наиболее яркие стороны натуры Морской Дамы. Мистер Бантинг был необычно разговорчив и рассказывал всем о замечательном проекте, о котором только что слышал, - срезать заросший кустарником и бурьяном склон Лугов и построить на его месте Зимний Сад, представляющий собой нечто среднее между винным погребом и Хрустальным Дворцом, - превосходная мысль, по его мнению. (Хрустальный Дворец грандиозный выставочный павильон из стекла и чугуна, построенный в 1851 г. в Лондоне для первой международной промышленной выставки; сгорел в 1936 г.).
II
