Расширенными от ужаса глазами она пыталась дать понять мне, что вокруг были враги, выжидавшие только момент, чтобы на меня наброситься.
— Что же ты молчишь? — продолжал глумиться я, разглядывая кляп у нее во рту.
Бедная девушка могла только глухо протестующе сопеть в свое оправдание.
Кляп был сделан на совесть. Плотно скатанную репсовую материю во рту удерживали широкие кожаные ремни, туго завязанные на затылке. Во всем чувствовалась рука специалиста. Не думаю, что сидение с таким кляпом во рту могло доставить кому-нибудь большое удовольствие.
— Наконец-то хоть кто-то нашел способ заставить замолчать девчонку-ренсоводку, — выразил я свое сочувствие.
На глаза Телимы навернулись слезы. Она яростно извивалась, давая выход переполнявшим ее страху и обиде.
Я снисходительно похлопал ее по плечу.
В глазах девушки ярость боролась с отчаянием.
Я отвернулся от девушек, но продолжал стоять рядом.
— Ну что ж, — говорил я, словно размышляя вслух, — пожалуй, стоит вас освободить.
В это мгновение я услышал, как где-то за дверью раздался громкий свист, вслед за которым по коридорам загрохотали десятки бегущих ног. В зал вломились люди; в руках у многих были факелы.
— Взять его!
В человеке со шлемом на голове, украшенным капитанским гребнем из шерсти слина, я по голосу узнал Лисьяка. Сам он, однако, не спешил броситься ко мне.
Вместо него это сделали его приспешники.
В зале к этому времени собралось уже, наверное, человек сорок.
Я встретил их с мечом в руке, двигаясь быстро, постоянно меняя позицию, стараясь держаться как можно ближе к обеим девушкам, чтоб нападавшие на меня спиной были повернуты к двери.
В отличие от своих противников, я видел быстро перемещающуюся среди них тень, так же старательно взмахивающую мечом, как и они сами, но старавшуюся не приближаться к свету факелов. Видел я, как тень надела на себя шлем, сделавший ее совершенно неотличимой от всех остальных. Те, у кого за спиной тень на мгновение появлялась, тоже не успевали ее заметить и беззвучно сползали на пол с перерезанным горлом, не в силах даже понять, что произошло.
Нападавшие же были слишком увлечены схваткой, чтобы заметить, как быстро тают ряды их товарищей у них за спиной.
У них не было времени вертеть головой по сторонам; я им его не давал.
Вокруг меня уже лежали на полу девять воинов.
Тут в коридорах снова раздались чьи-то голоса, и зал осветился множеством факелов. Темнота отступила.
Обнаруженный противником, Фиш дрался уже рядом со мной, и мы могли прикрывать друг друга.
— Ну, раб, теперь-то ты понимаешь, что тебе следовало остаться на корабле? — поинтересовался я.
— Все в порядке, — ответил Фиш и, помедлив, добавил: — Хозяин.
Я рассмеялся.
Юноша, отбив направленный в него меч противника, моментально сделал ответный выпад, дюйма на четыре вонзив в грудь нападавшего свой клинок и выдернув его прежде, чем человек успел осознать, что произошло.
В таком сражении, где противников вокруг тебя несколько, наносить глубокие ранения нельзя, иначе не успеешь выдернуть из тела меч.
— Уроки пошли тебе на пользу, — заметил я.
— Спасибо, хозяин, — ответил он, отправляя на пол следующего противника.
Отставать мне было не к лицу, и двое нападавших на меня воинов один за другим последовали примеру противника мальчишки.
Но коридорам снова загрохотали шаги.
Дверь, идущая на кухни, распахнулась, и в зале появилась новая группа людей с обнаженными мечами и с факелами в руках.
«Вот теперь-то нам конец», — промелькнуло у меня в голове.
Особую ярость во мне вызвало то, что людей, как я заметил, привел Самос.
— Значит, я все же был прав, — закричал я ему, — полагая, что ты поддерживаешь связь с врагами Порт-Кара!
Однако, к моему изумлению, люди Самоса набросились на одолевавшего нас неприятеля.
Я заметил, что некоторые из пришедших с Самосом были моими собственными людьми, которых я оставил охранять свое имение. Другие были мне незнакомы.
— Отступаем! — закричал Лисьяк.
Его люди, отбиваясь, стали медленно отходить к двери центрального входа в зал, но пришедшие с Самосом продолжали теснить их, даже когда те оказались в коридоре. После этого они одновременно вернулись в зал н закрыли за собой двери. Мы с Самосом заперли их, задвинув в прочные металлические кронштейны толстий брус.
Самос, мокрый от пота, тяжело дышал. Рукава его туники были оторваны, а на лице виднелись следы засохшей крови.
— Что с флотилией? — спросил он.
— Победа за нами, — отоетил я.
— Это хорошо, — сказал он, убирая меч в ножны. — Мы удерживаем за собой крепостную башню и примыкающую к ней часть стены, ту, что огораживает твои владения от дельты реки. Пошли с нами.
Возле связанных девушек мы остановились.
— Так вот вы где, — хмуро заметил Самос и повернулся ко мне. — Они удрали из башни, чтобы отыскать тебя.
— Им это удалось, — кивнул я.
Я развязал конец веревки, пропущенный сквозь вделанное в стену кольцо для привязывания рабов. Девушки с трудом поднялись на ноги. Их руки, хотя и не связанные теперь вместе, продолжали оставаться стянутыми за спиной. Изо рта у обеих все еще торчали кляпы.
Вина, со слезами на глазах, подбежала к Фишу и уткнулась ему в плечо. Он обнял ее за плечи.
Телима робко, с низко опущенной головой, подошла ко мне и, неожиданно подняв на меня свои смеющиеся глаза, положила голову мне на плечо. Я притянул ее к себе.
— Значит, ты убежала оттуда, где тебя оставили, — сурово заметил Фиш, обращаясь к Вине.
Та ответила ему удивленным взглядом.
Он покачал головой, взял ее за плечи и развернул лицом к кухне. Затем быстрым движением звучно хлопнул ее по едва прикрытому заду плоской стороной меча. Девушка юркнула в коридор.
— Ты, кажется, тоже самовольно оставила свое место, — бросил я на Телиму не менее суровый взгляд.
Она испуганно попятилась.
— Ты хочешь что-то сказать в свое оправдание? — поинтересовался я.
— М-мгу-ммуу-у… — протестующе замотала она головой.
— Все ясно, сказать тебе нечего, — подвел я итог услышанному и шагнул к ней.
«Только попробуй ко мне притронуться!» — казалось, кричали ее глаза.
Я оставил этот красноречивый взгляд без внимания.
В ту же секунду Телима развернулась и опрометью бросилась к выходу. Быстротой своих движений она могла бы соперничать с ветром. Но не со мной. Двух шагов не успела сделать она, как я отвесил ей по заду два звучных, полновесных удара плоской стороной меча.
Ярдов двадцать она пролетела как на крыльях. Затем ей хватило выдержки остановиться и сквозь слезы бросить на меня дерзкий, полный негодования взгляд.
Я сделал к ней еще шаг, и она, не дожидаясь развития событий, благоразумно скрылась в коридоре.
