наслаждений.
По рядам мужчин пробежал ропот одобрения.
– Я вижу, она прошла обучение, – заметила женщина.
Я залилась краской стыда. Я ненавидела этих собравшихся вокруг меня мужчин, но мое прошедшее сложную тренировку тело непроизвольно двигалось таким образом, чтобы лицезрение его доставляло мужчинам удовольствие.
– Она рабыня для наслаждений, притом весьма посредственная, – объявил Раcк. – Ее зовут Эли-нор. Она хитрая, лицемерная девчонка, лгунья и воровка.
Такая рекомендация была мне, конечно, не на пользу.
Кейджерона взяла меня за подбородок и приподняла мне голову.
– У нее проколоты уши, – фыркнула она, всем своим видом выражая глубочайшее презрение.
Мужчины рассмеялись. Их смех был мне безразличен. Меня пугало другое: я догадалась, что мои проколотые уши, по обычаю, разрешают для них большую свободу в обращении со мной.
– Мужчины такие животные, – не понятно, с укоризной или с одобрением произнесла кейджерона.
Раcк из Трева запрокинул свою гривастую, как у ларла, голову и громко расхохотался.
– А ты, Раcк Красавчик, самое большое животное! – заметила женщина.
Я поразилась ее дерзости. Неужели ее не накажут плетьми?
Раcк, однако, не выразил никакого неудовольствия. Наоборот, он снова громко расхохотался и даже смахнул рукой выступившие из глаз слезы.
Женщина обернулась ко мне.
– Так, значит, ты, моя милая, – лгунья и воровка, – произнесла она с нескрываемым сарказмом.
Я поспешно опустила голову. Я не в силах была смотреть ей в глаза.
– Смотри на меня! – приказала женщина.
Я испуганно подняла голову и взглянула ей в лицо.
– В этом лагере ты также собираешься заниматься воровством и кого-то обманывать? – поинтересовалась она.
Я отчаянно замотала головой.
Мужчины рассмеялись.
– Если ты только попытаешься это сделать, тебя накажут, – пообещала кейджерона. – И уверяю тебя, наказание будет суровым!
– Тебя изобьют розгами и поместят в ящик для провинившихся невольниц! – подхватила одна из стоящих поблизости девушек.
В чем бы ни заключалось это наказание, желания проверить его на себе у меня не появилось.
– Нет, госпожа, – поспешила заверить я женщину, – я не буду ни лгать, ни воровать!
– Это хорошо, – кивнула она.
Я почувствовала некоторое облегчение.
– Она вся грязная, – поморщился Раcк. – Вымой ее и приведи в порядок.
– Вы наденете на нее свой ошейник? – поинтересовалась кейджерона.
Раcк помедлил с ответом и окинул меня оценивающим взглядом. Я вся сжалась и опустила голову.
– Да, – услышала я его ответ.
Он развернулся и вместе с остальными направился к центру лагерной стоянки.
– Пойдем со мной в палатку для женщин, – сказала старшая женщина.
Я вскочила на ноги и, со связанными за спиной руками, поспешила за ней.
Молодая невольница легким прикосновением пальцев помазала мне за ушами каким-то ароматическим веществом, очень похожим на туалетную воду.
Солнце уже поднялось. Шел второй день моего пребывания в лагере воина и разбойника Раска из Трева.
Сегодня на меня должны будут надеть его ошейник.
Девушки-невольницы расчесывали и укладывали мне волосы, а я стояла на коленях в глубине палатки для женщин и наблюдала за тем, что происходит снаружи.
День выдался ясным и солнечным. Легкий ветерок перебирал стебли травы и играл отброшенным пологом полотняной палатки.
Сегодня на Элеонору Бринтон наденут ошейник.
Ена, старшая среди женщин, кейджерона, быстро ознакомила меня с принятой в Треве нехитрой церемонией получения невольницей ошейника. Она была очень недовольна тем, что я не знаю собственной кастовой принадлежности и не могу назвать местом своего рождения хоть какой-нибудь известный горианский город или село.
