Паучья долина

Тогда он на несколько мгновений заставил себя проявить интерес к преследованию. Но как только двинулись дальше, он снова погрузился в изучение тени своего хозяина, его шляпы и плеча, которые появлялись и исчезали в контурах сухощавого всадника. Так они скакали четыре дня где-то за пределами мира в этих безлюдных и безводных местах, не имея никакой пищи, кроме кусков сушёного мяса под сёдлами, – скакали через скалы и горы, наверное никто, кроме этих беглецов, доселе не бывал, и всё – из-за этого!

Это – была девушка, простой своенравный ребёнок! А между тем города полны людей – девушек, женщин, чтобы исполнять малейшие желания этого человека! Так почему ради каприза страсти вот именно этой единственной? – спросил сам себя маленький всадник, негодуя на весь мир, и облизнул свои сухие губы почерневшим языком. Таков уж был нрав хозяина – вот и всё, что он знал. Всё, значит, из-за того, что они посмели бежать от него…

Теперь он видел длинный ряд высоких перистых камышей, дружно склонявшихся, а затем – шёлковые космы, которые колыхались по ветру. Ветер становился всё сильнее, и, чтобы там ни было, он изгонял из предметов их оцепенелую неподвижность. А это уже было хорошо.

– Алло! – крикнул сухощавый всадник.

Все трое остановились.

– Что? – спросил предводитель. – В чём дело?

– Вот там, – ответил сухощавый, показывая вперёд.

– Что?

– Там что-то движется – сюда, к нам.

Так они говорили, а в это время какое-то жёлтое животное действительно бежало прямо к ним. Это была большая дикая собака, бежавшая против ветра, с высунутым языком, твёрдою поступью и с такой напряжённой решительностью, что, казалось, она не видела всадников, к которым она приближалась. Животное бежало, подняв нос вверх, и было ясно, что бежало оно не потому, что чуяло запах добычи. Когда собака была уже недалеко, маленький всадник нащупал свою саблю.

Да она бешеная, – сказал сухощавый.

– Крикнем! – предложил маленький человек и крикнул.

Собака подбежала, и, когда маленький человек обнажил лезвие, она отпрянула в сторону и, качаясь, пронеслась мимо. Провожая собаку, он сказал: «А пены нет». Всадник с наборной уздечкой взглянул в даль и затем крикнул: «Ну, вперёд! При чём всё это?» – и подхлестнул свою лошадь.

Маленький всадник уже забыл о том, что так и осталась неразгаданной тайна собаки; впрочем, может быть, она убегала просто от ветра. Он теперь погрузился в глубокие размышления о человеческом характере. «Ну, вперёд! – прошептал он про себя. «И почему это одному человеку дано говорить «Вперёд»! – и с такой силой заставлять других исполнять свою волю? Всадник с серебряной уздечкой всю жизнь говорит так. А скажи это я!..», – думал маленький всадник. Но люди удивлялись, когда кто-нибудь не исполнял даже самых диких требований хозяина. Эта девушка всем казалась безумной, почти богохульствующей. Маленький всадник задумался теперь о другом спутнике – этом, сухощавом, со шрамом на губе; он также силён как и их хозяин, и, может быть, смелее его; а между тем, его удел – повиновение и ничего больше, только точное и беспрекословное повиновение…

Какое-то неприятное ощущение в руках и коленях заставило маленького человека подумать о более реальных вещах. Он что-то почуял, подъехал к своему сухощавому спутнику и спросил вполголоса:

– Обратили внимание на лошадей?

Сухощавый взглянул с недоумением.

– Им не нравится этот ветер, – сказал маленький всадник и вновь затрусил сзади, когда всадник с серебряной уздечкой обернулся и посмотрел на него.

– Ничего! Ладно! – заметил сухощавый.

Они ехали молча. Двое ехали впереди, склонившись над следом, а последний наблюдал за туманом, который полз во всю ширь долины – всё ближе и ближе, и он видел, как ветер становится всё крепче. Вдали слева он заметил цепь каких-то тёмных фигур – может быть, это дикие вепри мчались по долине, но он не сказал об этом ни слова, не упоминал больше и о том, что лошади как-то не спокойны.

И вдруг он заметил сперва один, потом другой огромный белый клубок, большой сияющий белый шар, как бы гигантскую головку чертополоха, которая двигалась по ветру поперёк их пути. Эти клубки парили высоко в воздухе, то опускались, то снова поднимались, задерживались на момент и снова быстро двинулись вперёд; лошади увидели это – и становились всё тревожней.

Наступил момент, когда он заметил, что большая часть этих клубков – а их становилось всё больше и больше – несётся по долине прямо к нему.

В этот момент всадники услышали визг. Наперерез им мчался кабан, только на мгновение повернул голову в их сторону и снова побежал вниз по долине. Все три всадника остановились и привстали в сёдлах, вглядываясь в густеющий туман, надвигавшийся на них.

– Если бы не этот чертополох… – начал предводитель.

Но большой клубок уже пронёсся, качаясь, в нескольких ярдах от них. Это не был гладкий шар – это было нечто огромное, мягкое, обволакивающее, прозрачное, – простыня схваченная за углы, воздушная медуза, вращавшаяся во время движения и тянувшая за собою длинные, колыхающиеся нити и волокна.

– Это не чертополох, – проговорил маленький всадник.

– Мне не нравится эта штука, – заметил сухощавый.

– Проклятие! – крикнул предводитель. – Весь воздух полон ими.

– Если это так и дальше будет, то это нас совсем не остановит.

Инстинктивное чутьё, вроде того, которое заставляет стадо оленей вытянуться в линию при приближении к какому-нибудь невиданному предмету, подсказало им повернуть лошадей по ветру,