Джон Норман
«Бродяга Гора»
1. Я СОБИРАЮ СВЕДЕНИЯ О РАБЫНЕ И ПРОВОЖУ ВЕЧЕР В ТАВЕРНЕ «ЗВЕНЯЩИЙ ОШЕЙНИК»
Оказавшись у рабыни за спиной, я неожиданно схватил ее и плотно зажал рот девушки ладонью. Мусор, который она несла, рассыпался. Я потащил невольницу назад, за мусорные баки, стоявшие рядом с домом Онеандра. Там, задрав легкий стальной ошейник к подбородку рабыни, я сжал ее горло.
— Ни звука!
Присмотревшись, я узнал в этой босоногой рабыне некогда свободную женщину. Она была последней в партии невольниц Онеандра, доставленных в Ар. В той самой партии, в которую попала и мисс Хендерсон.
— Хочешь меня, так бери быстрее, — сказала она. — Я должна скоро вернуться.
— Где Онеандр? — сурово спросил я.
Со стражами у ворот его усадьбы мне не повезло. Удалось узнать, что его нет в городе — и только.
— Уехал, — ответила рабыня. — На север, по делам.
— Куда именно?
Моя рука еще крепче сжала ее горло.
— Не знаю, господин, — прошептала она. — Откуда мне знать? Я всего лишь рабыня.
— А рабыня Веминия в доме? Она варварка, невысокая, с темными волосами. Ее привезли из Вонда, купив в доме Андроникаса.
— Я узнала тебя, — неожиданно проговорила женщина. — Ты тот самый раб, что бесчинствовал на улице!
— Теперь я свободен. — Рука моя снова сжалась. — Где она? Говори!
— Ее и еще десять других увезли на север. Онеандр увез, — прошептала рабыня.
— На север? Куда именно?
— Откуда мне знать? Я всего лишь ничтожная рабыня.
— А кто знает? — настаивал я.
— Надо полагать, его советники.
— Кто еще? — не унимался я, — Должен же кто-то располагать сведениями о том, куда поехал хозяин!
— Может быть, Элисон. Рабыня-танцовщица из «Звенящего ошейника». Она ублажает Онеандра в постели, когда ему угодно.
— Вот как… — Я ослабил хватку.
— Мне ведь ничего не грозит, правда? — робко спросила девушка.
— Во всяком случае, не больше, чем любой другой рабыне.
— А ты симпатичный, — неожиданно промолвила она.
Я пожал плечами.
— Рабыня в твоей власти, — намекнула она. — Можешь воспользоваться.
— Ты просишь об этом?
— Да, господин.
— Ты тоже не лишена привлекательности, — промолвил я, задирая ее короткую тунику.
Рабыня обняла меня за шею, и наши губы встретились.
Всякий раз, когда танцовщица поворачивалась в мою сторону, я не мог оторвать взгляда от ее живота и бедер, ритмично двигавшихся в такт громкой музыке, наполнявшей таверну.
— Слышал новость? — спросил сидевший рядом со мной человек.
— Что за новость?
Девушка была обнажена, но отсутствие одежды с избытком возмещалось множеством украшений: нитками бус и золотыми браслетами, увешанными бубенцами. Звонкие колокольчики красовались и на ее золотом ошейнике, а на лоб ниспадала жемчужина, похожая на каплю. Заключенная в тонкую золотую оправу, драгоценность висела на тончайшей золотой цепочке. Поговаривали, что ее обладательница, красивая блондинка-плясунья, — родом с Земли.
— Этой новости ждали давно, — сказал мой сосед. — К югу от Вонда произошел бой. Участвовали более четырех тысяч человек. На первом этапе решающую роль сыграла подвижность наших каре: такой строй позволяет расступаться под натиском тарларионов, заманивая их в ловушки.
Я кивнул, понимая, что массированная атака всадников на тяжелых ящерах неизбежно должна была захлебнуться, упершись в линию волчьих ям и траншей, утыканных заостренными кольями.
— Но потом под натиском их фаланги нам пришлось отступить на заранее подготовленные позиции, укрепиться на скальных гребнях и уступах над расщелинами. Честь и хвала нашим командирам! Они все предусмотрели.
И снова я мотнул головой, ибо осознавал, насколько трудно противостоять напору фаланги — плотного строя, ощетинившегося копьями. Формировавшие это построение воины использовали копья разной длины — от коротких для первой шеренги до очень длинных у последней, — так что на противника надвигалась подобная неукротимой снежной лавине сплошная стена сверкающих наконечников. Такой строй обладает невероятной инерцией и мощью, позволяющей сокрушать стены. Когда две фаланги сходятся лоб в лоб, грохот разносится на много пасангов.[1] Ничто не может остановить атакующую фалангу, кроме другой фаланги, а потому умелые полководцы стараются избежать прямого взаимодействия с ней путем искусного маневрирования.
— Ну а потом, — рассказывал воин, — когда вражеские тарларионы обезумели от боли и ярости, наши вспомогательные подразделения погнали их назад, на их же фалангу. Одновременно с этим в сторону наемников Артемидуса повернули и наши тарнсмены, следившие за ходом сражения с неба. Они обрушили на уже прорванную фалангу град стрел. И когда копейщики подняли щиты, чтобы прикрыться, наши каре устремились со склонов в контратаку.
Продолжая рассматривать танцовщицу, я взял с низенького столика свою пагу и поднес к губам.
Танцовщица, похоже, поглядывала на меня с интересом. Взгляд у нее был чувственным и жарким, как у настоящей рабыни. Я с трудом мог поверить, что она действительно с Земли.
— Короче говоря, поле боя осталось за нами, — заключил мой сосед, — и теперь Вонд беззащитен. Скоро женщины из Вонда начнут продаваться на наших невольничьих рынках.
— И это собьет цены, — недовольно буркнул другой посетитель заведения.
— Я слышал, — подал голос еще один, — что на выручку Вонду уже движутся вооруженные силы из Порт-Олни.
— Наши люди повернут на северо-восток, им навстречу.
Между тем девушка приблизилась ко мне и, стреляя глазками, простерла в танце изящную руку, словно вознамерившись меня коснуться. Я приметил, что браслет, туго обхватывавший ее тонкое запястье, замкнут крохотным замочком. Снять его по своей воле рабыня не могла.
— Ты ей понравился, — заметил мой сосед, обратив наконец внимание на танцовщицу.
Неожиданно раздался резкий щелчок кнута, и девушка в испуге отпрянула от меня.
— Ты что, вообразила, будто у меня всего один клиент? — рявкнул Бусебиус, хозяин таверны.
— Нет, господин! — воскликнула рабыня.
Послышался смех.
Потом она танцевала между столиками, перед другими посетителями, а я наблюдал за ней со стороны.
— Раньше тут выступала другая рабыня, тоже блондинка и тоже с Земли, — сказал мой сосед. —
