Затем Мэг пожимала руки и улыбалась незнакомым людям. К счастью, Паркер все это время не отходил от нее ни на шаг. Мэг оказалось нелегко запомнить, какое имя соответствует какому лицу. Все гости говорили примерно одно и то же: «Сочувствуем вашему горю… это страшная трагедия… лишиться мужа, когда вы только что поженились… вы ведь поженились совсем недавно, не так ли? »
Мэг чувствовала себя величайшей самозванкой всех времен и народов. Она старалась не ударить лицом в грязь, но это стоило ей немалых усилий. Какая-то блондинка, почти такая же красивая, как мисс Лежен, но чуть менее напористая, ухитрилась увести от нее Паркера.
Познакомившись с последним из гостей, Мэг шепотом извинилась и выскользнула из комнаты. Рядом с Гасом она по крайней мере знала, что ее намерения честны. Пытаясь помочь подростку справиться с тяжелой утратой, Мэг как бы оправдывала свое пребывание в этом доме. Тинси в ней вовсе не нуждалась, и доктор Прежан, когда звонил ей в отель, наверняка прекрасно сознавал это. Вероятнее всего, доктору просто нравилось совать нос в дела семьи – Мэг догадывалась, что Паркер презирает в нем эту черту, – и именно этим был продиктован его звонок.
Неужели все это произошло лишь сегодня утром? Казалось, с тех пор как они с Жюлем вылетели из Лас-Вегаса, миновали недели. Наверное, она попала в зону искривленного пространства и времени, где могут совершаться самые невероятные вещи.
Самые невероятные, мысленно повторила Мэг, вспоминая, каким взглядом смотрел на нее Паркер некоторое время назад. А какая удивительная близость возникла между ними в комнате Гаса! Подумать только, еще вчера она согласилась помочь Жюлю спасти семейный бизнес от его жадного брата Паркера. А сегодня, если Мэг не проявит максимальную осмотрительность, то того и гляди, поддастся чарам Паркера.
В комнатах первого этажа Гаса не оказалось. Мэг выглянула на крыльцо. В темноте краснел огонек трубки доктора Прежана, но Гаса нигде не было видно.
Разговаривая с ней в библиотеке, Понтье-старший был прямолинеен. Без долгих предисловий он сразу приступил к делу и спросил, когда Жюль собирался послать за ее детьми. Мэг, в свою очередь, ходила вокруг да около, что-то мямлила и наконец, придумав ответ, пробормотала:
– Когда придет подходящий момент.
Может, ей следовало тогда же признаться во всем, но у нее еще оставалась слабая надежда, что удастся достойно расстаться с семейством Понтье, так и не посвятив их во все обстоятельства своего поспешного брака с Жюлем. Конечно, Мэг пока ничего не узнала о продаже семейной фирмы, о которой говорил Жюль, но ясно: он хотел этого так сильно, что готов был пойти на самые крайние меры. «Хотя тебя это совсем не касается, – мысленно упрекнула себя Мэг, идя через вестибюль к лестнице. – Отпиши свои акции кому-нибудь другому, и пусть Понтье сами разбираются со своими проблемами».
Дед Паркера приказал Мэг – именно приказал, другим словом его бесцеремонное обращение не назовешь – немедленно послать за детьми, но она отказалась. Мэг не то чтобы соврала, но прибегла к полуправде, сказав, что прошло совсем немного времени после смерти их родного отца, и ее детям – незачем присутствовать на еще одних похоронах. Этот довод сработал. При всей своей властности старик не был жестоким. Мэг еще раз убедилась, что у него, в сущности, доброе сердце, когда он поблагодарил ее за помощь с Гасом и дал понять, что, как бы ни восхищался Паркером, заслугу возвращения Гаса в семью приписывает Мэг.
Мэг постучала в дверь комнаты Гаса. Ответа не последовало. Она повернула ручку и чуть-чуть приоткрыла дверь.
– Гас?
– Уходите и оставьте меня в покое!
Мэг услышала приглушенные рыдания, затем хлопнула дверь.
– Гас, это Мэг. Можно войти?
– Я же сказал, оставьте меня в покое!
Голос мальчика слышался глухо, по-видимому, он закрылся в ванной. Но ведь Гас не запретил ей войти? Мэг открыла дверь пошире и вошла. В комнате царил полумрак, горела только лампа на прикроватной тумбочке.
– Если вы сделаете еще хоть один шаг, я… я… Мэг замерла, ожидая конца фразы.
Дверь распахнулась, и Гас вошел в комнату, но не из ванной, а из гардеробной. Его лицо покрылось красными пятнами, глаза опухли.
– Я же сказал, уходите!
– Я знаю, но перед тем как уйти, мне хотелось бы убедиться, что ты в порядке.
Гас потер глаза.
– Почему?
– Потому что, когда мне грустно, мне приятно, когда меня кто-нибудь навещает, – ответила Мэг, медленно подходя ближе.
– Ну а мне не грустно. – Гас с вызовом вздернул подбородок.
– В таком случае, может, ты меня утешишь?
– Почему? – снова спросил Гас. В его голосе стало меньше злости и даже появилось легкое любопытство.
– Потому что мне грустно, когда кому-то плохо. Мэг села на кровать. Гас подошел ближе.
– Это вы про меня?
Мэг кивнула. Гас плюхнулся на кровать, не снимая тяжелых ботинок на толстой подошве. Матрац спружинил, и его ноги немного подпрыгнули.
– Мне никто не нужен!
