можно было только в лесу.
Наверху я опять побежала, пробираясь через кусты шиповника и крапиву к высоким соснам. Во рту пересохло, кровь будто бурлила, и так сильно, что я боялась, что моя голова разорвется. Едва дыша, я добралась до леса, где было темным-темно. Виктора больше не было слышно.
Глава 35
В лесу было так тихо, что я слышала, как в ушах шумит кровь. В бликах белого снега можно было хоть что-то разобрать. Тяжело дыша, я прислонилась к толстой сосне и стала дуть на окоченевшие ладони. От пота и снега я насквозь промокла и чувствовала, как по ноге течет что-то теплое. Кровь.
Внезапно я поняла, что от боли не смогу сделать больше ни шагу. Левая лодыжка подозрительно пульсировала. Я села на свитер и достала из сумки зажигалку и сигареты. Руки тряслись и дрожали так сильно, что зажечь сигарету никак не получалось. Я выругалась. Что за бред! Что я здесь делаю, черт возьми? И что дальше? Ледяной холод пробирался по спине. Здесь оставаться нельзя, можно замерзнуть насмерть. А мои дети вырастут с мыслью, что их мать и правда была сумасшедшей, и станут такими же одинокими и озлобленными, как я и Анс. Не в состоянии выстроить с кем-либо отношений, не научившись доверять ни друг другу, ни людям вообще.
Мое горло вдруг выдало какой-то пищащий всхлип. Как будто все силы покинули тело, и я испугалась. Ужасно испугалась. Что с Вольфом и Мейрел, пока меня нет, случится что-то страшное. Что кто-то из них заболеет или с ними произойдет несчастный случай. Что им будет больно или они погибнут, а я никогда не смогу прижать их к себе живыми и теплыми. Какой еще кошмар устроила я для них, так неожиданно бросив?
Я трясла зажигалку все яростней, пытаясь выбить из нее огонек, что-то теплое и светлое, к тому же мне надо было покурить, чтобы успокоиться. Я брошу. Когда все закончится, если когда-нибудь все будет хорошо, чего бы это ни стоило, тогда я не притронусь больше к сигарете. Ради Мейрел и Вольфа.
Наконец огонек загорелся. Я быстро закрыла его ладонью, защищая от ветра. Что теперь? Надо было позвонить. Геерту. Но чем он мог сейчас мне помочь? Он бы только взбесился и закатил сцену Анс. И в глубине души я все еще ему не доверяла. Был только один человек, к которому я могла обратиться.
Онемевшими пальцами я достала из сумки телефон и включила его.
«У вас три новых сообщения», — высветилось на экране. Два звонка от Анс, один с неизвестного мобильного номера. Я набрала свой автоответчик.
«Сервис недоступен».
Я вытерла рукавом ледяной нос и с трудом поднялась на ноги. В ту же секунду боль словно выстрелила в ногу, так сильно, что из глаз брызнули слезы. В Гималаях и еще черт знает где телефоны прекрасно работают, а в густонаселенной Голландии стоит зайти в ближайший лесок и останешься без связи! Я походила кругами, поминутно спотыкаясь и не зная, в какую сторону теперь идти. Нигде не было ни огонька и никаких других признаков жизни. Я пошла к дюнам и снова попробовала позвонить. На этот раз получилось.
Еще одно.
Потом голос Виктора.
Я нажала на отбой и стала искать визитку Гарри Меннинги.
Четыре раза я набирала замерзшими скрюченными пальцами неправильный номер. Мне было так холодно в мокрой одежде, что зубы стали выколачивать дробь. Я потрясла руками и ногами, чтобы хоть немного согреться, но это не помогло. Если Гарри не возьмет трубку, мне снова придется идти.
Он ответил. Видимо, он был в кафе, потому что проорал мне, чтобы я подождала минутку. Я услышала, как он выходит на улицу, пробиваясь между людьми, которые смеялись и разговаривали. Потом звуки веселья стихли, и я смогла разобрать его голос.
— Я слушаю.
Я так замерзла, что говорить получалось с трудом.
— Это кто?
— Привет, это Мария.
— А, Мария! Мы же договорились на завтрашний вечер?
Главное, постараться сейчас не расплакаться.
— Помоги мне. У меня проблемы, я где-то в лесу…
— В лесу? Что случилось? Что ты там делаешь? На улице минус десять!
— Долгая история, я все тебе расскажу при встрече. Я правда не знаю, где я. Ты не мог бы меня забрать?
— Как я это сделаю, если ты сама не знаешь, где ты?
— По-моему, я где-то между Бергеном и Бергеноман-Зее.
— Там нет велосипедной дорожки?
— Нет. По крайней мере я не вижу. Видно только дюны вдалеке.
— Ладно, спокойно. Дай подумать. Подожди-ка. Ты не видишь в дюнах башню?
Я присмотрелась, но ничего не разглядела.
— Обернись. Ты не под холмом? Или, может, на холме?
Я огляделась. Позади был лес, он и правда немного уходил наверх.
Я поняла. Вдруг меня осенило, где я. Здесь, на холме, был санаторий «Био». Велосипедная дорожка и тропинка к морю должны быть где-то поблизости. Где-то слева.
— Я знаю. Я стою под дюной, на которой санаторий «Био».
— Хорошо. Слушай меня. Я сейчас поеду туда, а ты выходи к дороге. Я встану там и не буду гасить фары. Ты меня увидишь, а если нет, то позвонишь.
— Я точно должна знать, что это ты. Я в опасности.
— Позвони, когда меня увидишь. Я моргну тебе фарами.
— Ладно. Но если увидишь другую машину, проезжай мимо! И позвони мне тогда!
— Договорились. Буду через десять минут.
В машине у Гарри я продолжала стучать зубами, несмотря на пыльное тепло автомобильной печки. Увидев мое окровавленное бедро, он тихо выругался и протянул мне коробку бумажных платков. Я промокнула бедро и увидела огромную рваную рану, которую по-хорошему надо было бы зашить.
— По-моему, с этим надо в травмпункт, — сказал Гарри, заводя машину и сильно газуя. Из колонок загремел «Симпли Ред».
— Не надо. Нельзя.
Я изо всех сил старалась сидеть, перевалившись на правую ногу, чтобы не испачкать кожаное сиденье.
— Почему? Что с тобой случилось?
Я смогла только покачать головой.
По дороге я смотрела на огоньки и заснеженный ландшафт. Мои дети спали. Я пообещала завтра пойти с ними веселиться. Они проснутся часов в семь и побегут к моей кровати. Будут искать меня и звать, пока Анс не скажет, что меня нет. Они забросают ее вопросами. Куда я уехала? Зачем? Когда вернусь? А ведь мама обещала…
Если кто-то и сможет дать им правильные ответы, то это Анс. С детьми она была просто замечательной. От этой мысли мне одновременно стало спокойно и больно.