Она сжала мой нос так, что я не могла дышать, и мне пришлось открыть рот.
— Ну, если не хочешь по-хорошему, придется по-плохому.
Вспышка пронзительной боли обожгла мне нос, и она влила воду из кружки мне в рот. Вода капала по подбородку на шею. Анс была в ярости, крылья ее носа дрожали, рот сжался в тонкую полоску, и она прошипела сквозь зубы, что ей осточертело возиться со мной, быть все время начеку, как бы я чего не выкинула, хотя достаточно телефонного звонка, всего лишь одного маленького звоночка, чтобы со мной покончить.
Она вытащила из заднего кармана какую-то бумажку и помахала у меня перед носом.
— Вот, смотри! Вот что ты сделала со своим полюбовничком! Тебя все разыскивают! На твоем месте я была бы тише воды, ниже травы… — и швырнула бумажку мне на колени.
Трагически, жестоко оборвалась жизнь нашего дорогого, горячо любимого сына, внука, брата и шурина Гарри Меннинги.
Это был даже не удар по лицу, меня как будто треснули кувалдой. Гарри мертв.
— Я не убивала его… — прошептала я в ужасе, понимая в то же время, что он умер из-за меня. Это ведь я обратилась к нему за помощью.
— Конечно нет! Ты же сама невинность, правда? Ты и мухи не обидишь, — она нервно трясла головой.
Я откашлялась.
— Почему ты меня связала? — слова отрывисто пробивались у меня изо рта.
— Потому что у тебя была истерика. Ты для самой себя была опасна. Ты дралась, кусалась и лягалась. Что же мне было делать?
— Ты давала мне таблетки, мне делали уколы…
— А что в этом странного? Тебя надо было успокоить, а то ты продолжала бы калечить саму себя.
— А сейчас? Теперь ты не боишься, что я могу на тебя наброситься?
— Сейчас ты, похоже, опять в состоянии воспринимать разумные доводы. Моя задача теперь поставить тебя на ноги. — Она развязала веревки и помогла мне осторожно сесть. Все тело ломило. Она откинула одеяло и отвязала мои щиколотки. Я пришла в ужас от своих ног. Они превратились в кожу да кости и были покрыты синими, почти черными пятнами. Кожа на голени шелушилась, щиколотки были лиловыми.
— Подвигай-ка ногами.
Я подняла ноги, у меня получилось, хотя они были дряблые, как желе. Анс положила мою руку себе на плечо и помогла мне встать с кровати. Мои ноги коснулись бетонного пола, и я встала, хотя и дрожала. Вместе мы проковыляли к красному стульчику.
Я ощупала свое лицо. Оно было опухшим и бугристым. Кожа вокруг глаз и на носу покрыта коркой.
— Зачем ты обрила мне голову?
— У тебя были вши. Невозможно вывести их из такой копны волос. — Она развернула наволочку, расправила ее и надела на подушку. Так вот что за едкая жидкость это была. Лосьон против вшей.
— А дети? У них тоже были вши?
— У обоих были вши. Ни у кого не было времени бороться с ними. Вы ничего с этим не делали. Мария, ты же понимаешь, что, когда вши, надо все мыть? Все! А если это не помогает, нужно остричь волосы. Это единственная возможность. Но нет, как же, у детишек должны быть хорошенькие причесочки и всякие финтифлюшки с гелем, и не вздумай приближаться к ним с расческой, а то они начинают орать во все горло. Я хотела вычесать Мейрел волосы мелким гребнем, а она меня так мило спрашивает: «А что ты мне за это дашь?» Что это за воспитание? Они получают что-то за то, что они просто должны делать?
— И их ты тоже?..
— Конечно! Вольф говорит: «У нас так часто бывает. Щекотунчики». Он сказал, что в них нет ничего противного. А я сказала, что это очень противно и что я знаю, как сделать, чтобы их больше не было.
Я застонала. Мое сердце разрывалось. Я подумала о Мейрел и ее роскошных, густых, блестящих волосах. Как она гордилась ими.
Задрав нос, Анс содрала с постели грязную простыню. Под ней лежал пластиковый матрас.
— Хорошо, что я положила тебя в мамину комнату. А то пришлось бы выбросить мой матрас ко всем чертям.
Тряпкой она скинула матрас с кровати. Она ходила по комнате туда-сюда, как когда-то наша мать, торопливо и возбужденно, как тигр в клетке.
— Анс, что случилось? Почему ты держишь меня взаперти?
— Потому что тебя разыскивают. — Она направила на меня прокалывающий палец. — Ты убила этого парня. Вот у этой двери. Ты била его камнем до тех пор, пока он не умер. К счастью, тебе удалось спрятаться до того, как проехала полиция.
Я обхватила себя руками и тихонько покачивалась, чтобы взять под контроль эмоции, чтобы не впасть в панику от горя. Красивый, милый Гарри. Я вспомнила его блестящую, оливковую кожу, его нежные глаза. Губы, которыми он меня гладил и целовал. Что я наделала? Зачем я втянула его во все это?
— Да, Мария, ну и дел ты опять натворила.
Анс натянула на матрас простынь и разгладила складки.
— Я этого не делала. Когда я вышла на улицу, он уже лежал там. После этого меня ударили по голове. Почему они решили, что это я его убила?
— Тебя видели с ним. В отеле, напротив. Твои сигареты лежали в его машине.
— И какой же у меня мог быть мотив? Зачем мне убивать кого-то, с кем нахожусь в дружеских отношениях?
— Откуда я знаю? Ты говорила ему какую-то чушь о Мартине, что Мартин тебя обманывает. Ты добилась даже того, что он пошел с тобой в офис Мартина. Что случилось там, для полиции тоже загадка, но ты — их единственная подозреваемая.
— А ты что думаешь?
— Я ничего не думаю. Я думаю, что тебе надо отдохнуть. — Анс подхватила меня под мышки и помогла мне встать.
— Черт возьми, Анс! А откуда у меня тогда рана на шее? И на носу и около глаз?
— Ты сильно разбилась, когда падала. И мне пришлось тебя ударить. У тебя была настоящая истерика.
Я вырвала свою руку, и она в ярости посмотрела на меня.
— У тебя осталась только я, Мария, и я не буду делать глупости. Ты сейчас поспишь, а потом я принесу тебе поесть. И мы поговорим.
Я легла на кровать. В голове стучало. Она подоткнула под меня чистые, накрахмаленные простыни и взяла мою руку.
— Нет. — Я вырвала руку. — Ты больше не будешь меня привязывать. И я хочу видеть детей!
— Я должна тебя привязать. Я не хочу, чтобы ты сама себе навредила.
— Я предупреждаю тебя, правда…
— О чем тебе меня предупреждать?! Сейчас позвоню в полицию, и тогда можешь навек попрощаться с Мейрел и Вольфом!
Она была сильнее меня. Ей не стоило большого труда опять прикрутить меня к кровати. Она вынула из кармана розовую коробочку, достала из нее таблетку, взяла с тумбочки стакан воды и поднесла к моему рту. Я посмотрела ей в глаза и дала ей положить таблетку мне на язык. Я отпила воду через трубочку и спрятала таблетку между щекой и зубами.
Анс потрогала мою щеку:
— Открой рот.
Я отказалась. Она, как тисками, большим и средним пальцами сжала мои челюсти, и мне пришлось открыть рот. Она грубо ощупала его, нашла таблетку, пропихнула ее острым ногтем мне в горло и налила
