монастыре возблагодарили Господа за это счастливое возвращение, и устроил пир для Ивона и всех, кто прибыл во Францию вместе с ним.
Кроме того, Аббат велел принести к герцогу Ивону маленькую Кларетту, и герцог был счастлив увидеть свое дитя. Ивон осыпал Аббата благодарностями за нежную и добрую заботу о ребенке, и тут же приказал внести в монастырскую казну множество редких и прекрасных драгоценных камней и золотых слитков, доставшихся ему в битвах с сарацинами. Все это должно было стать в будущем приданым Кларетты. На нежную шейку своей дочери герцог Ивон надел ожерелье из рубинов, оправленных в золото, очень тонкой и искусной работы, а женщину, которая ухаживала за малышкой, одарил словно королеву.
Вволю насмотревшись на маленькую дочку, Ивон повернулся к Аббату и сказал ему:
— Дорогой дядюшка, мое сердце полно великой благодарности к тебе за то, что ты принял и сберег мое дитя. Если у тебя есть какое-нибудь желание, которое я смог бы исполнить, то прошу тебя, скажи мне его сейчас!
Аббат улыбнулся Ивону, но грустная тень промелькнула по его лицу и пропала. Печальным голосом Аббат сказал:
— О нет, сын мой, никто на свете не смог бы исполнить моего сокровенного желания. Вся моя жизнь прошла в стенах этого монастыря, и я люблю эти святые стены. Единственное желание, которое у меня есть, невыполнимо и несбыточно. Взгляни на меня, Ивон, — я уже очень стар и отягощен годами, и мою молодость и силу нельзя вернуть назад. Старость — это зима жизни, и эта зима скрутила старые мои кости, и тело мое ослабело. Кто сможет вернуть мне мою весну?
Глаза Ивона засияли от счастья, и он увлек за собой Аббата в комнату, где хранились все сокровища Ивона, привезенные им из-за моря. Там он достал из своего узелка второе райское яблоко и отдал его своему дяде, попросив его немедленно съесть этот плод.
Удивленный странной просьбой своего племянника, Аббат сделал все, как сказал ему Ивон. Как только он откусил кусочек яблока, с ним произошла волшебная перемена: только что Аббат был стариком, уставшим от прожитой жизни и немощным, и вдруг превратился в сильного и высокого юношу в расцвете лет. Все, кто присутствовали в комнате, онемели от удивления, увидев перед собой это превращение. И герцог Ивон рассказал им, как к нему попали эти яблоки, а заодно и обо всем, что довелось ему пережить за год странствий, испытаний, тягот и побед.
Повидавшись со своей дочкой, герцог решил без промедления скакать в Майнц, где он должен, надеясь на помощь Господа, освободить из заточения всех, кто ожидал его возвращения. Герцог Ивон ежечасно тосковал и печалился о Кларимонде с болью в сердце.
Ивон выкрасил лицо и руки соком лесного ореха, придав им коричневый оттенок, и распустил волосы по плечам. Он снял с себя яркую кольчугу, оставив при себе только пояс с мечом и волшебными камнями, и оделся в простую одежду пилигрима и в темный плащ с капюшоном, старый и поношенный. Герцог стал похож на нищего странника, из тех, что просят милостыню, ходя от двери к двери.
Слуга Бернар тоже изменил свой внешний вид так, что никто не узнал бы его. Вместе с герцогом пошли они в Майнц, дойдя до его ворот как раз накануне Пасхи. Город был полон паломников, пришедших в Майнц на поклонение святым мощам, и от этих пилигримов Ивон услышал две важные новости, первая из которых очень его опечалила.
Это известие заключалось в том, что император перед всеми своими придворными поклялся казнить после Пасхи Кларимонду и пленников из Бордо. Когда Ивон услышал об этом, сердце у него похолодело. Бернар сразу же предложил герцогу вернуться в Клюни за подмогой и приехать в Майнц вместе с воинами Ивона, чтобы освободить герцогиню и всех узников и спасти их от смертельной опасности.
Но герцог Ивон сказал ему «нет», потому что вторая новость, которую он услышал в Майнце, показалась ему лучом надежды.
— Немало времени мы провели в боях, — сказал герцог Ивон Бернару, — и принесли смерть многим и многим людям. Но все они были иноверцами, другой расы, другой крови. Если мы снова поднимемся на императора с оружием, завяжется жестокая битва, в которой погибнет великое множество ни в чем не повинных людей, и никто не окажется победителем в этой войне. Остынь немного, Бернар, и выслушай меня. У императора Алемании есть такой обычай: во время утренней мессы на Пасху, очень рано, как только служба отзвучит, император исполняет милостиво первую просьбу, которую он услышит от людей, в чем сам император клянется перед святым алтарем.
Я задумал прийти в церковь рано вечером и занять там место рядом с местом, где будет молиться император. Если позволит Господь, то эта первая просьба окажется моей, и мне будет оказана милость. Император не посмеет отказаться от своей клятвы, иначе он будет навек опозорен в глазах всех христиан!
Ивон выполнил все в точности, как он задумал. Он надел на себя одежды странника и опоясался мечом, но краски с себя не смыл. Затем герцог накинул сверху плащ и в таком виде отправился в храм, и там занял место неподалеку от места, предназначенного для императора. Там и провел герцог Ивон всю ночь, горячо молясь об успехе задуманного им дела.
Рано утром император с придворными пришел слушать мессу. Недалеко от себя, в тени, он заметил нищего, но когда началась месса, Ивон достал из складок своего плаща четки. Эти четки были сделаны из чистого золота и слоновой кости, и прекрасные драгоценные камни щедро украшали их. Император, большой любитель таких диковинок, достаточно долго смотрел на четки, и ему очень захотелось разглядеть их получше. Как только месса окончилась, он, не сдвинувшись с места, подозвал Ивона к себе и спросил у него:
— Откуда у тебя это сокровище, странник?
— Издалека, Государь император, — ответил Ивон, — эти четки мне подарил сам Папа Римский.
Ивон крепко держал свои четки в руках, а император жаждал их заполучить и просто пожирал сокровище глазами. Тогда герцог решил не упускать своей удачи и спросил у императора:
— Государь император, здесь в Майнце мне сказали, что утром на Пасху вы можете исполнить первую просьбу о помиловании, которую вам доведется услышать. Правда ли это?
Удивленный император ответил:
— Странник, это правда.
— Тогда я прошу Вашей милости, Государь император! — теперь голос Ивона не был тихим, как у нищего пилигрима, а зазвенел, как у сильного юноши.
— Все, о чем бы ты не попросил, будет твоим, — медленно проговорил император и почувствовал, что все вокруг внимательно смотрят и слушают их.
— Освободите госпожу Кларимонду и всех пленников из Бордо, которые томятся в ваших темницах, и заключите со мной вечный мир и поклянитесь в дружбе!
Император от неожиданности отступил назад, и лицо его стало белее мела, когда он воскликнул:
— Безумец, кто ты таков, чтобы просить меня об этом?
Ивон сбросил свой нищенский плащ и откинул с лица пряди волос. Несмотря на то, что темная краска все еще оставалась у него на лице, он был таким красивым, что придворные императора пришли в сильное изумление и приняли Ивона за принца королевской крови. Ивон громко сказал своим чистым и звонким голосом:
— Я — Ивон, герцог Бордо!
XVI. Как Ивон заключил с императором мир и встретил посланника Короля Оберона
Император так удивился, что на некоторое время даже утратил дар речи. Когда голос снова вернулся к нему, он вспомнил, что давал клятву перед алтарем, и теперь должен оказать милость Ивону и выполнить его просьбу. Но прежде чем император успел сказать что-нибудь, Ивон, герцог Бордо, опустился перед ним на колени и обратился к монарху с такими словами:
— Много крови пролилось на землю из-за нас двоих, Государь император. Но знайте, что весь этот год я провел в нужде и в отчаянии, испытал множество тягот и лишений и избежал многих смертельных опасностей. Когда я сражался в Святой Земле за Гроб Господень с сарацинами и освободил из-под
