За его спиной находилась груда гнилых бревен, когда-то они составляли стену маленького домика, но сейчас превратились в труху и опасно накренились над подвалом. Если он прыгнет на них, то вполне может рухнуть вниз.
из-за кустов донеслись пронзительные визги, полные ярости. Боров замотал клыкастой головой и стряхнул пену. Глаза на его черно-белой морде пылали красной, лютой злобой. Со стороны стада донесся еще один пронзительный визг, и в этот раз ему ответило рычание кошки. Форс испустил вздох благодарности.
Лура занялась стадом. Ощущая удары ее острых, разрывающих плоть когтей, те кабаны, что были помоложе и послабее, несомненно, не выдержат этой атаки и бросятся врассыпную. Но совсем иное дело — этот старый вожак, хитрый, со многими шрамами и проплешинами на шкуре, свидетельствующими о множестве одержанных им побед в других схватках. И он всегда побеждал, отчего чувствовал себя очень уверенно. И… новая атака!
Форс прыгнул влево, нанося удар мечом, уклоняясь от опасности. Удар пришелся поперек ухмыляющейся дьявольской маски борова, отрубив ему ухо и выбив один красный глаз. Зверь мотнул головой, стряхивая кровь, и завизжал от ярости и боли. Боль заставила позабыть о всей его хитрости, он желал теперь только одного: опустив клыкастую голову, ринуться на своего врага, танцующего перед ним, и уничтожить его…
Увидев, как массивные плечи борова напряглись, Форс сделал шаг назад, нащупывая твердую опору для маневра. И едва не проиграл бой. Его каблук застрял, и он не мог его вытащить — словно бы угодил в капкан. Он все еще пытался вытащить его, когда кабан атаковал его в третий раз.
Пытаясь высвободиться, Форс потерял равновесие и почти упал прямо на спину обезумевшего зверя. Его ногу пронзила острая боль, а в ноздри ударила ужасная вонь. Он в исступлении нанес удар мечом и почувствовал, как клинок, пронзив кость, погружается глубже под драную шкуру кабана. Кровь фонтаном залила их обоих, а затем меч вырвало из скользкой от крови руки Форса, когда боров рванулся в сторону. Он, пошатываясь, вышел на солнечный свет и тяжело рухнул на землю. Рукоятка меча выступала из-за его могучего плеча. Форс раскачивался взад-вперед, лицо его исказилось от боли, а пальцы пытались оторвать ткань вокруг рваной, кровоточащей раны на наружной стороне левой ноги, выше колена.
из-за кустов появилась Лура. На ее обычно чистой шкуре появились пятна, и весь ее вид свидетельствовал о полном удовлетворении. Проходя мимо борова, она зарычала и ударила тушу передней лапой.
Наконец Форсу удалось высвободить каблук из прогнившей доски, в которой он застрял, после чего он подполз к Звездной сумке. Сейчас была необходима вода… но ее разыщет Лура. Самое худшее — то, что ему придется задержаться здесь на некоторое время. Ему еще повезет, если задержка составит день- другой.
Лура в самом деле обнаружила воду — ручеек, протекавший неподалеку от фермы. Мучаясь от боли, он дополз до него. При помощи сухих веточек он разжег костер и поставил на огонь кастрюльку чистой воды. Теперь он был готов к самому худшему — клыки кабана были очень грязными и поэтому смертельно опасными.
Стиснув зубы от боли, он разрезал ножом и оторвал ткань от краг, оголяя кожу вокруг кровоточащей раны. Затем бросил в кипящую воду немного бальзама от ран из Звездной сумки. Секретом этого бальзама владели лишь Целитель племени и Капитан Звездных Людей — мудростью прежних дней, спасшей жизни многим людям. Смазанная бальзамом рана не гноилась.
Форс остудил воду до температуры, которую он уже мог терпеть, а затем вылил больше половины на рваную рану. Пальцы его дрожали, когда он сунул их в оставшуюся в кастрюльке воду и продержал там с минуту, прежде чем открыть пакет с бинтами. Одним концом мягкой материи он промыл и осторожно обтер рану. Потом нанес немного некипяченой пасты на нее и туго забинтовал. Кровотечение почти остановилось, но ему казалось, словно вся его нога от тазобедренной кости до лодыжки горит в огне, а глаза обволокло туманом, когда он выполнял инструкции, выученные им еще в самой первой своей охотничьей экспедиции.
Наконец он сумел потушить костер и тихо лег. Рядом с ним лежала Лура, положив бархатную лапу на его руку. Она успокаивающе мурлыкала, пару раз ласково провела своим шершавым языком по его телу. Боль в ноге потихоньку утихала, а может, он просто уже привык к ней. Форс уставился в небо. Его расчерчивали широкие розово-золотистые полосы. Наверное, уже наступил закат. Он должен поискать какое-нибудь укрытие. Но как же мучительно больно двигаться, а раненая нога совсем одеревенела, когда он поднялся и ухватился за кусты, чтобы, подтаскивая себя, медленно продвигаться вперед.
Лура спустилась вниз по склону, и Форс, спотыкаясь, пошел вслед за ней, радуясь, что впереди нет никаких препятствий, кроме высокой травы. Кошка направилась во двор фермы, но он не стал отзывать ее. Лура искала укрытие для них обоих, и она найдет его, если оно вообще существует.
И кошка привела его в самое лучшее место отдыха, которое они имели с тех пор, как покинули Эйри, — выложенное из камня строение. Он не имел ни малейшего представления, с какой целью оно было построено. Но в нем оказалась лишь одна дверь, отсутствовали окна, и часть крыши еще сохранилась. Его было легко защищать, и оно послужит им укрытием.
Мелкие хищники уже занялись тушами свиней. И с наступлением темноты запах крови привлечет сюда более ужасных пожирателей трупов. Он не забыл о драках над трупами коровы и теленка. Поэтому Форс соорудил перед дверью из камней нечто вроде баррикады, после чего решил разжечь костер. Его не будет видно за стенами, и только птицы, летающие над головой, смогут заметить его.
Форс экономно поел немного сушеного зерна. Лура перепрыгнула через баррикаду и отправилась охотиться в сгустившихся сумерках. Однако Форс следил за своим костерчиком, подкладывая дрова и всматриваясь куда-то во мрак. Под раскидистыми ветками древних орхидей танцующими огоньками носились светлячки. Он наблюдал за ними, утоляя жажду водой из фляги. Боль в ноге успокоилась до ровной пульсации, отдаваясь стуком в висках…
А затем Форс внезапно понял, что этот ровный ритм рожден вовсе не болью и не лихорадкой. Это был самый настоящий звук, пронизывающий ночной воздух, и эти тихие, хорошо слышимые размеренные ноты не имели никакого сходства с любыми ранее слышимыми им естественными звуками. Только что-то в них напоминало странную монотонную заунывную песню рыбака. Если что-то похожее на те серии звуков сейчас выстукивались на барабанах…
Форс рывком поднялся на ноги. Лук и меч были под рукой. Ночь, которая никогда не была такой темной, как для остальных, была мирной и пустой — если не считать этого далекого сигнала. Но тут он прекратился, внезапно, почти на полуноте, похоже, окончательно. Форс догадался, что больше не услышит его снова. Что же этот сигнал означал?
Звук отлично разносился по этой местности — даже если у слушателей не было такой остроты слуха, как у него. Сообщение, посланное при помощи таких барабанов, вполне может быть услышано за много миль.
Ногти Форса впились в ладони. Откуда-то с далекого юга донесся едва заметный звук… настолько слабый, что, возможно, это было лишь порождением его воображения.
Но он не верил в это. Барабанщик получил ответ. Форс про себя отсчитывал секунды… пять, десять, пятнадцать… а затем снова наступила тишина. Он попытался разобраться в своих впечатлениях об этом рыбаке — и снова пришел к тому же выводу — рыбак не был уроженцем этих низин, что означало, вероятнее всего, он — разведчик, исследователь с юга. Кто или что двигается сейчас в эти земли?
Глава 4
Четыре ноги лучше двух
Еще до рассвета пошел дождь, мелкий и нудный, который мог продлиться несколько часов. Рана Форса затянулась, и он постарался переползти в угол хижины, под защиту оставшейся части крыши. Лура, свернувшись клубком, прижалась к нему, и тепло ее мохнатого тела служило единственным утешением. Но Форсу не удалось провалиться в тот беспокойный, с обрывочными грезами сон, в котором он провел
