Она даже бросила пачку листков на пол, похоже, это её здорово разозлило.
Бим закончил свою контрольную и передал листок вперёд, их уже собирали. Какое счастье, подумал он, ведь математика ему никак не давалась. А так день-два можно не беспокоиться.
Металлическая палочка-полоска была тёплой на ощупь, он спрятал её в карман рубашки. Может, это амулет который принесёт ему счастье? Бим знал, что такое бывает. Сначала с автобусом случилось что-то странное, теперь вот с контрольными работами…
Один из листочков слетел со стола мисс Эймс и упал на пол. Бим заметил его, когда наклонился, чтобы поднять карандаш. Вместо заданий по математике там были сплошные закорючки — как на его палочке!
«Са-бум!», еле слышно повторил Бим. Что же случилось? Ему стало не по себе. Он засунул палочку поглубже в карман. Он и боялся её, и в то же время страшился потерять. Что же это такое?
4. Кукла, не наводящая порчу
Монни осторожно дотронулась языком до новой пломбы. Зуб побаливал, но не сильно — как бы не забыть, что им нельзя жевать. Поход к врачу имел и свои преимущества. Ей пришлось подождать — принимали пациента с острой болью — так что когда с ней наконец закончили, им с миссис Джонсон ничего не оставалось, как перекусить гамбургерами на 12-й улице, а ехать в школу было уже поздно. Они всё-таки остановились у школы, но лишь затем, чтобы захватить Бима — им было по пути.
Мальчишка сразу начал болтать, и Монни собиралась уже скорчить недовольную мину, только вот Бим рассказывал интересные вещи. Первым делом он сообщил про автобус — что двери не открывались и многие ребята опоздали в школу. Потом рассказал о контрольной работе и о том, что в типографии что-то перепутали.
Миссис Джонсон нахмурилась.
— Неполадки с автобусом, — она покачала головой. — Это плохо. Если Генри сможет поехать на работу попозже, он отвезёт вас в школу. Мне не нравится, что вы ездите на автобусе, у которого не открываются двери…
— Нет теперь всё в порядке, — ответил Бим. — Автобус выезжал ещё раз, и двери уже работали. Я слышал, как мистер Парсон сказал, что они дважды его проверяли, а потом ещё вызвали механика, и тот тоже все осмотрел. Но вообще-то все это очень странно.
Монни обратила внимание, что Бим постоянно прижимает руку к груди, как будто у него что-то болит. Но он даже не шмыгал, как вчера. Время от времени девочка ловила на себе его взгляды, как будто он хотел ей что-то сообщить, но не мог этого сделать.
И он изменился. Обычно Бим выглядел, как испуганный мышонок — как будто всё время ждал удара. Хотя, глядя на его испуганное лицо и впрямь хотелось его стукнуть. В нём было что-то такое, что заставляло других приставать к нему. Он постоянно улыбался, как будто отношение к нему могло от этого улучшиться. Наверное, он всё время чего-то боится, подумала Монни. Даже во сне.
Во сне… Девочка крепче сжала кошелёк. В нём лежала метёлка, по-прежнему завёрнутая в бумагу. Хорошо бы повесить её на цепочку, подумала Монни. Или на шнурок. Когда метёлка очутится у неё на шее, под блузкой и свитером, вот тогда она будет в полной безопасности. Монни позабыла о столь необычной для Бима уверенности в себе и стала думать о метёлке.
«Вымети дочиста!» Что можно вымести такой маленькой метёлкой? И что вообще подметают? Для комнат у мисс Джонсон существовал пылесос, а для кухни и ванной — швабра. Монни была хорошо знакома и с тем, и с другим, еженедельная уборка входила в её обязанности, если только не удавалось от неё увильнуть.
Нет, серебряная метёлка не для того, чтобы убираться дома. Где же тогда?
«Вымети дочиста…» Монни поёрзала. Что-то нуждается в чистке, она была в этом уверена. Но что именно, и где, и когда — этого она пока не знала.
Они ехали мимо мусорной свалки, и девочка в первый раз задала вопрос.
— Сколько лет всем этим домам? — она хотела спросить, сколько лет магазину и расположенному за ним дому. Но дом — это такой секрет, которым ни с кем нельзя поделиться. О нём нельзя даже спрашивать.
— Не знаю, — немного удивлённо ответила миссис Джонсон. — Это самая старая часть города. Когда я была маленькой, мы сюда совсем не ходили. Место было не самое подходящее, в этих домах — или в тех, что здесь стояли раньше — обитали люди, с которыми жители наших кварталов предпочитали не общаться.
Уже тогда многие дома были заколочены и разваливались. Но я слышала однажды, как подруга моей мамы говорила, что это — самая старая часть Инглстона.
— Инглстона? — повторила Монни.
— Да, так назывался другой город, его потом поглотил Честерсон — когда построили большую фабрику и сюда понаехало много народу. А до этого Честерсон начинался за железной дорогой, ближе к холмам. Но Инглстон страше. Ты бы спросила у своей учительницы, Монни, — это ведь местная история, надо думать?
Машина свернула на боковую улицу, она подъезжали к стоянке перед домом.
— Хорошо бы, чтобы они убрали эту свалку и сделали парк и зону отдыха, как и обещали, когда мы только переехали сюда. Боюсь, что это были лишь предвыборные обещания. Возьми, пожалуйста, сумки, Бим.
Они шли к дому, нагруженные сумками с продуктами. Монни думала лишь о почтовом ящике. Когда она сможет туда выбраться? Интересно, её записку уже нашли? А если она оставит ещё одну, спросит, что это за метёлка и зачем она нужна, «они» ей ответят?
В поисках шнурка, на который можно было бы повесить метёлку, девочка зашла в свою комнату и остановилась в дверях.
И впервые по настоящему её увидела. Как будто до этого она была близорукой, что ли, а вот теперь надела очки и хорошенько все разглядела.
Кавардак — в комнате стоял настоящий кавардак.
Да действительно, свою постель она заправляла. Иначе миссис Джонсон сделала бы ей замечание. Но шкаф был приоткрыт, и внутри виднелись брошенные туфли, а рядом с ними — соскользнувшее с вешалки платье. А что творилось на комоде! Многие вещи принадлежали Стелле, но они валялись вперемежку, а пудра просыпалась, и…
Монни как будто впервые увидела комнату, и восторга это зрелище у неё не вызвало. Подобная картина подвигла девочку на такие действия, о которых она раньше и не мечтала. Она взялась за работу. Можно было подумать, что у неё в руках метёлка, которая требует, чтобы всё было не только выметено, но и вычищено.
Монни не смогла бы объяснить, почему ей стало так приятно от того, что все лежит на своих местах, что грязные блузки и джинсы отправлены в стирку, туфли сложены в определённом месте, просыпанная пудра убрана, все принадлежащие Стелле баночки и коробочки стоят ровно, а её собственные щётки и гребни побывали в ванной и хорошенько отмыты.
Взглянув в ванной на себя в зеркало, она опять-таки нахмурилась. Той Монни Фиттс, что смотрела на неё из зеркала, тоже не помешала бы хорошенькая чистка. Волосы спутались и падают на глаза, а лицо едва ли не грязнее рубашки.
До ужина Монни не только сходила в подвал, где стояла стиральная машина с сушилкой, но и в меру своих сил привела в порядок и комнату, и себя. Она даже потратила на стирку несколько двадцатипятицентовиков из своих карманных денег. Монни так устала, как будто прошагала тысячу миль — или хотя бы пятьдесят.
— Вымети… — проговорила Монни, критически оглядываясь вокруг. — Думаю, я это сделала. А ещё вытерла пыль, все вымыла и…
— Что случилось?
Позади неё стояла Стелла. Раскрыв от удивления рот и вытаращив глаза, она заглядывала в комнату.
— Нет, ничего не говори! — Стелла закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. — Дай-ка я подумаю… Землетрясение?
Шуточки Стеллы никогда не приводили Монни в восторг, однако сейчас она рассмеялась.
— Ошибаешься, — ответила она. Несмотря на усталость у неё было такое хорошее настроение.
