занимался искусством исключительно ради собственного удовольствия, то деньги сами к нему текли рекой. За двадцатипятилетний период своей деятельности Терри умудрился, не прикладывая к этому особых усилий, увеличить свой капитал почти вдвое. Он относился к этому с иронией. И никогда не принуждал сына вступить на правах партнерства в его эксклюзивный бизнес. Будучи сам очень свободным человеком, он предпочитал, чтобы все окружающие имели свободу волеизъявления.
Открытие новой галереи было спровоцировано сыном, который однажды заикнулся, что хотел бы попробовать самостоятельно делать людей более эстетически развитыми. Терри сделал вид, что пропустил замечание сына мимо ушей, но уже через несколько дней купил один из самых дорогих земельных участков в городе и пригласил сына для обсуждения проекта новой постройки. Денни понял, что отец готов подарить ему новую галерею, и с восторгом окунулся во все мелочи строительства.
Тот день был триумфом для отца и сына. Харпер-старший официально благословлял сына на самостоятельный путь, а Харпер-младший упивался новеньким, им самим проинспектированным от первой балки перекрытия до последнего гвоздя строением. Они не говорили об этом вслух, но каждый был горд и оказанным доверием, и передачей эстафеты.
Терри Харпер постарался, чтобы в этот день все влиятельные лица штата и страны присутствовали на презентации. Ему это не составило особого труда. Воротилы бизнеса, политики, кинозвезды, писатели, журналисты были всегда счастливы получить именное приглашение от Терренса Харпера. Быть включенным в число избранных на шоу Харпера означало для многих гораздо больше, чем провокационные телепрограммы и интервью в газетах. Гость мистера Терри должен был обладать отменным вкусом, образованием и особым талантом. Это знали все. Знали и поэтому с нетерпением ждали приглашения. Это означало практически причисление к клану посвященных.
Терри в этот день слегка нервничал. Одно дело проводить шоу для собственного удовольствия, и совсем другое, когда это касается судьбы единственного сына. Денни сегодня должен стать равным среди первых. Мальчик обладал всеми необходимыми качествами. Он был приветлив, любезен, по-мужски очарователен. С ним с удовольствием общались и маститые режиссеры, и уставшие от светских раутов жены магнатов. Он умел быть очень корректным и очаровательным одновременно.
Терри следил, как сын легко вовлекает гостей выставки в круг новых знакомств, как он задает тон непринужденного общения на высокие темы, как он легко уводит в сторону дам, не понимающих в авангардном искусстве, и заставляет их глаза гореть у прилавка с эксклюзивными расписными тканями. Вокруг Денни постоянно был водоворот людей. Терри казалось, что он смотрит на самого себя со стороны. Именно это ощущение всегда возникало у него на любой его презентации. Будто он центр воронки и каждый новый человек мечтает, чтобы его утащило в глубь водоворота.
Он довольно усмехнулся в усы, понимая, что его мальчик сейчас испытывает. Он счастлив и взволнован, как юный капитан прекрасной белопарусной шхуны, которая вышла на чистые гладкие воды безбрежного океана. Он еще не знает, что небо может нахмуриться, а море перестать быть ласковым и спокойным. Ничего, он справится. В начале пути должно быть ласковое солнце и попутный ветер.
Терри вздохнул и в который раз за день пожалел, что Розамунд не может видеть их сына в момент начала его новой жизни. Он страстно любил свою жену, на которой женился очень рано, вопреки советам и предостережениям родных.
Она была из аристократической семьи, но обедневшей настолько, что женщинам приходилось наниматься на работу. Розамунд преподавала Терри историю. Ей было восемнадцать, а ученику пятнадцать.
Через месяц занятий Терри заявил родителям, что не намерен эксплуатировать труд такой прекрасной девушки. И пусть он навсегда останется неучем, но Розамунд не должна делать ничего, кроме как наслаждаться жизнью. Отец насмешливо выслушал тираду сына и объяснил ему, что Розамунд слишком гордая девушка, чтобы пойти к кому-то на содержание. А если он хочет обеспечить ей безбедное и комфортное существование, то должен как минимум выучиться, стать достойным человеком и жениться на ней.
Отец, конечно, шутил. Но Терри со всем пылом юного влюбленного сердца внял совету отца. Он понял, что, для того чтобы быть опорой женщине, нужно стать мужчиной, и отчаянно пытался это сделать. Он стал фанатично учиться. Розамунд и другие учителя не могли не отмечать несомненные успехи их подопечного. Через три года он с легкостью поступил в Беркли на факультет истории искусств и блестяще закончил его. Родители не знали только одного: после разговора с отцом и его легкомысленного совета Терри поговорил со своей юной учительницей и вырвал у нее клятву дождаться его, пока он не станет настоящим мужчиной, и выйти за него замуж.
Терри не сомневался, что Розамунд отнесется к его заявлению серьезно. И он не ошибся. Девушка не просто поверила пылким речам мальчика, она поняла, что именно так все и будет и что судьба преподнесла ей подарок за годы терпения и смирения. Она уже любила его нежную улыбку, юношеский пушок на верхней губе, его голубые сияющие глаза и со смущением замечала его наливающиеся силой плечи и руки. Она готова была ждать его всю жизнь.
Ни Розамунд, ни Терри не ошиблись. Они раз и навсегда выбрали друг друга и никогда не пожалели об этом. У окружающих они вызывали противоречивые чувства. Одни были в восторге от этой пары, других она раздражала. Он — яркий, талантливый, красивый, она — тихая, маленькая, бесцветная. Но когда они появлялись в гостиной или на вернисаже, на престижном фестивале или в театре, все понимали, что это идут люди, для которых мир не существует, потому что их мир — это только они вдвоем.
Даже рождение сына не нарушило той невероятной духовной и физической близости, которая возникла между ними в первые минуты знакомства. Мальчик был не спасением от монотонности жизни, не долгом по продолжению рода и династии, а олицетворением их любви, живым воплощением нежности и чувственности.
Розамунд иногда с тихим смехом говорила Терри, что если бы увидела Денни со стороны, то подумала бы, что он рожден от очень греховной связи: слишком уж он хорош. Терри улыбался, целуя ее пальцы на ногах, и говорил, что мечтать о более греховной женщине в постели он и не мог. Она была воплощением всех его эротических грез. Отважная в любви и удивительно чистая, она умела дарить такое изысканное наслаждение, что он ни одного раза в жизни не помыслил о другой женщине. Иногда это его даже раздражало, особенно когда он слушал разговоры других мужчин. Но Розамунд однажды спокойно сказала ему:
— Что ты маешься, милый? Попробуй! Ты все равно не сможешь никого любить, кроме меня.
Она сказала это так уверенно, что Терри решил не пробовать. В глубине души он и так это знал.
В последнее время Розамунд мучили приступы артрита. Никакие деньги и врачи не могли ей помочь, и он решил отправить жену на Тибет, где проводили целебно-терапевтические сеансы монахи древнего ордена. Любая самая сумасбродная идея не казалась ему нелепой, если это касалось здоровья любимой. Пусть отдохнет, если не вылечится. Но он почему-то не сомневался, что Розамунд вернется здоровая и помолодевшая. А ради этого они с сыном потерпят.
Терри еще раз обвел глазами зал, проверяя все ли в порядке, и в первый раз за этот день напрягся. Он заметил ее сразу. Не обратить внимания на новую посетительницу не мог бы, пожалуй, ни один мужчина. Она была воплощением мужской мечты. Высокая, с длинными ногами прекрасной формы, тонкой талией, точеными бедрами, пышной грудью. На спину кольцами падали рыжие волосы. Она держала голову, словно герцогиня, хотя таковою явно не была.
Терри сразу отметил, что она случайная гостья в его салоне. Будучи по натуре демократом, он часть билетов на свои представления реализовывал через свободную продажу. Билеты, правда, стоили недешево. Их могли купить или представители определенного круга, или люди, действительно преданные искусству. Она не принадлежала ни к одной из этих категорий. Эта девушка явно не одевалась в салонах высокой моды. Стройную фигуру облегал кружевной пиджак и элегантная юбка цвета свежей травы, но на ногах были ужасные лаковые босоножки сиреневого цвета, вышедшие из моды еще в прошлом сезоне и совершенно не гармонировавшие с остальным нарядом. Когда же Терри заметил разноцветную вязаную сумку, наподобие тех, с которыми в последнее время ходила молодежь определенного толка, он совершенно расстроился. Да, такую женщину можно или раздеть — и она будет звездой порно-шоу, или по-настоящему одеть — и тогда она станет истинной леди. Вот именно это его и расстроило. Она олицетворяла собою суть мужских комплексов: шлюха в постели и леди в гостиной. Притом и в том и в другом случае — высшего
