Поэтому вскоре она совсем перестала участвовать в закулисной жизни студий. Одри только снималась в фильмах, и ничего больше. Она вела очень скромный образ жизни. Кончина матери только способствовала этому – некому стало уговаривать ее стремиться к славе и успеху.
– Вы не сердитесь на меня?
Тихий голос Стивена прервал ее беспокойные мысли. Потому что она действительно была сердита. Но вовсе не на него, а на себя, на свою беспомощность. За то, что позволила таким мыслям и эмоциям овладевать ею.
– Да нет же, – ответила она, помедлив. – А почему я должна сердиться?
– Может быть, я не очень тактичен? – миролюбиво промолвил юноша. – Ведь я знал, что вы никогда не были замужем и что у вас не было детей. Я же читаю газеты.
– Тогда тебе должно быть известно, что нельзя верить всему, что там пишут, – резко сказала Одри, надеясь, что это прозвучало не очень грубо. – Как далеко еще до Гринланда? А там что, тоже есть море?
Стивен усмехнулся и посмотрел в указанном направлении.
– Что? Конечно. – Затем снова посмотрел на спутницу. – Значит, это неправда, что в настоящее время у вас нет мужчины?
Одри вздохнула.
– В моей жизни всегда есть мужчины, Стивен, – ответила она, хотя это и не соответствовало действительности. – Давай-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом. Полагаю, твоя мама не одобрила бы такие разговоры.
8
В полдень, когда Одри отправилась с сыном к парому, на сердце у нее было нехорошо. Какое-то предчувствие не давало ей покоя.
День был трудным, а ведь обычно они с Кеном так хорошо проводили выходные. Она приготовила завтрак и провела утро, собирая вещи сына к отъезду, но все у нее валилось из рук. Она была рассеянна и чувствовала усталость. Ей казалось, что Кен догадывается о причине этого.
– Тебе не очень понравился мистер Харлан? – спросил он, когда они въехали в поселок, и сердце Одри упало. По дороге он несколько раз бросал на нее тревожные взгляды, но такой вопрос задал впервые.
– Нет, не то чтобы не понравился… – постаралась она найти необходимые слова. – Просто мне не очень хочется встречаться с прессой. Поэтому я и уехала когда-то на Роти.
– Тогда ты еще была актрисой? – спросил Кен, который мало знал о том периоде ее жизни. Ему было известно, что мать снималась в нескольких фильмах, но, по ее словам, это происходило так давно, что теперь об этом никто не помнит. На него большее впечатление производило то, что она писала хорошие детские книжки, и, пока не появился Стивен, Кен никогда не задумывался, почему мать уехала из Англии.
– Да, это было очень давно, – сказала она спокойно, – еще до того, как ты родился. Послушай, а ты не забыл кроссовки? Я их почистила и оставила в твоей комнате.
– Не забыл.
Но по выражению его лица стало ясно, что ее ответ вовсе не удовлетворил его. Кен усмехнулся.
– А ты знала мистера Харлана, когда жила в Лондоне? Поэтому он и приехал к тебе сюда? Он тоже был артистом?
Одри вздохнула. Она ждала этого вопроса с того самого момента, как Стивен сошел с парома. Нет, даже раньше. С тех пор как здесь появился Брэд Куинн. Тот факт, что тот приехал среди недели и сын не видел его, только оттянул время расспросов. Но ведь рано или поздно они должны обязательно возникнуть, и ей следовало бы подготовиться к ответам.
– Мистер Харлан не артист, – спокойно ответила Одри. – Ведь он сказал тебе, что работает на телевидении. Он телевизионный журналист и продюсер, ну, наподобие газетного журналиста, только они не печатают статьи в газетах, а рассказывают с экрана.
– Здорово! – восхищенно воскликнул мальчик. – А ты выступала на телевидении?
Одри внутренне простонала.
– Не совсем. Просто по телевидению показывали мои фильмы. Я ведь говорила тебе об этом.
Кен посмотрел на нее, и ей подумалось: было бы гораздо легче, если бы Стивен или еще кто-нибудь нашел ее раньше. В десять лет сын уже гораздо лучше разбирается и находит противоречия в ее рассказах о жизни.
– Значит, он знал моего отца? – подумав немного, спросил Кен.
По его покрасневшему лицу мать поняла, насколько важен для него этот вопрос. Вообще-то сын редко задавал вопросы. И не сомневался в ее ответах, полностью доверяя матери. Неужели она сама должна была подорвать эту веру?
– Я… я не знаю, – ответила Одри, презирая себя за двусмысленность ответа. А если Кен задаст этот вопрос Стивену? Что, если Стив что-нибудь заподозрит? О боже! Дали бы ей еще несколько лет! Может, тогда легче было бы делать признания.
Мальчик хмыкнул. Затем, поразмыслив еще немного, спросил:
– Но откуда он узнал, где мы живем?
– Это произошло совершенно случайно. – Одри нервно переключила скорость: начинался спуск к пристани. – Мы встретились, когда ты сходил с парома.
Теперь, съезжая к поселку, Одри уже не любовалась, как всегда, открывшимся видом. Пропало чувство безопасности. Роти больше не являлся для нее убежищем. Сейчас уже нельзя было сказать, что прошлое позади. Убежать от него она не смогла. Оставалось только попытаться сгладить неприятное ощущение, оставшееся от этой встречи.
– А ты не думаешь, что сегодня он уже уезжает? – спросил Кен с надеждой. – Может, он, как и я, приезжал только на уик-энд, мам?
Одри надеялась, что это так. Потом упрекнула себя, что в глубине души ей захотелось обратного. Но в любом случае ничего хорошего из этого не получится. Если Стивен сейчас уедет, он обязательно вернется. Дело еще не закончено.
К глубокому разочарованию мальчика и сомнительной радости матери, на пристани не было видно знакомой фигуры британца. Помимо них еще двое ожидали парома, по виду молодожены, возвращавшиеся из свадебного путешествия.
Дорога домой в Бухту Радости показалась Одри более печальной, чем обычно. День, когда она расставалась с сыном до конца недели, всегда был трудным для нее. Она никогда не говорила об этом Кену, чтобы не тревожить его. Ему нужно учиться и общаться со сверстниками. Он не должен вести затворнический образ жизни, как она.
Поворачивая к дому, Одри увидела малолитражку. В наступавшей темноте виднелся ее белый кузов и хромированные детали. Машина стояла у самого дома, но человека, приехавшего на ней, не было видно. Если он проник в дом без разрешения, то придется вызвать полицию. Тут, на Роти, полицейских немного, но у шерифа Майка Рорка достаточно возможностей, чтобы соблюсти закон.
Выйдя из машины, Одри тщательно осмотрела себя, не исключая, что придется встретиться со Стивеном. На ней были белые брюки и тонкая хлопковая куртка. Ей вовсе не хотелось производить на кого- нибудь впечатление, уверяла она себя, но нужно быть готовой к встрече с противником. Она разгладила складки на одежде, привела в порядок волосы и пошла по дорожке, огибавшей виллу.
Стивен услышал шум подъезжавшей машины. Опять прозевал, подумал он. Увлекся воспоминаниями, и она, как и в прошлый раз, застанет его врасплох.
Ну, не смешны ли мои тревоги? – размышляла Одри. Ведь еще минуту назад она готова была вызвать полицию, не подумав, что Стивен ничего плохого пока не сделал.
Он стоял на краю площадки, глядя на темнеющие воды моря. На нем был тот же наряд – черная куртка, как ей показалось, легкая и свободная, и шелковые брюки, которые бриз обвивал вокруг ног. Ветер растрепал его длинные волосы. Заложив руки в карманы брюк и расправив широкие плечи, он возвышался на фоне неба. Сердце Одри невольно забилось быстрее.
Стивен обернулся и увидел ее, как только она появилась из-за кустов олеандра. Он внимательно посмотрел на нее. На лице его не было и тени неуверенности. Оно выражало упрек.
