Он прожевывал очередной кусок, сладкая начинка оказалась повсюду: не только на нем самом, но и на столе. Мы засмеялись. Пи-Джей был похож на хирурга с окровавленными руками после операции. Только вместо крови был джем.
— Можно мне добавки? — спросил он, облизывая повидло. — В следующий раз ты оставишь меня без руки! — пошутил он.
Придя домой, я сразу открыла словарь оксфордского издания примерно 1968 года и нашла слово «похотливый». Оно обозначало «сладострастный, испытывающий похоть». Этот словарь был у меня еще со школы. Я прижала его к себе, пытаясь представить, как это — испытывать похоть. Пи-Джей был прав, я могла чувствовать нечто подобное по отношению к Эшли.
— Что ты читаешь, мам? — спросил Стюарт с неподдельным интересом. Я захлопнула словарь и поставила обратно на полку.
— Ничего, просто искала одно слово для кроссворда.
— Кроссворда? Не знал, что ты любишь их разгадывать! — бросил он, собираясь на прогулку с Биглсом.
«Ты многого обо мне не подозреваешь, малыш! Я и половины сама не знаю про себя».
Я собиралась приготовить овощи на ужин, когда зазвонил телефон. Стюарт опередил меня, подбежав к трубке.
— Привет, Робин, — услышала я. — Пап, это тебя, Робин.
Он позвал отца и убежал смотреть телевизор. Я же стояла как вкопанная, уставившись на телефон. Мне так и хотелось подойти и высказать ей все, что я о ней думаю. Только что я могла сказать в этой дурацкой ситуации? Назвать ее сучкой или шлюхой — она тут же повесит трубку. Или если ей так нравится мой муж, может, пусть вместе с ним оплачивает кредиты и налоги, а я брошу работу, буду лежать целыми днями на диване. Но боюсь, ей вряд ли приглянется подобная перспективна. Я даже подумала предложить ей сделку, пусть забирает моего муженька, а взамен отдаст мне свой обтягивающий свитер и номер своего парикмахера… Но Барри меня опередил. Выглядел он, прямо сказать, не как супермен: домашние шорты, наспех натянутая футболка.
— Кто это? — спросил он меня, показывая на трубку.
—А ты как думаешь? — прошипела я сквозь зубы. — Твоя подружка.
Мне захотелось выбежать из кухни, но я решила подслушать их разговор. Мне также хотелось посмотреть, как он будет выкручиваться, так что, я осталась под предлогом чистки картофеля.
— Привет, Робин. Да, конечно! — Смех. — Да, я знаю. Разумеется, я не забыл. — Опять
смех. — Я понимаю, но ты должна доверять мне, глупышка! — Снова смех. — До завтра, увидимся. Да, я тоже, Робин. Пока! — Он повесил трубку, поглаживая губы, как будто только что поцеловал ее.
— Ты тоже — что? — крикнула я, пока он не успел улизнуть наверх.
— Что? — повернулся он ко мне. Надо заметить, прикидывался он невинной овечкой.
— «Я тоже, Робин», — передразнила я. — Ты смеялся за эти две минуты разговора столько, сколько не хохотал за всю жизнь!
— Возможно, — ответил он, повышая голос, — в моей жизни не происходило ничего такого, от чего бы мне хотелось радоваться и смеяться!
— Не ори!
— А ты не перегибай!
Мы уставились друг на друга, еле сдерживая эмоции: я — с картофелиной в одной руке и ножом — в другой, а он — на пути наверх, в растянутой футболке и помятых шортах.
— Ну и когда же ты встречаешься с ней? — спросила, наконец, я. У меня мелькнула блестящая идея, что если Барри будет встречаться с этой девчонкой, я буду видеться с Эшли в те же дни и часы. Этот факт избавит меня от чувства вины.
— Завтра с утра, как всегда. Я подвожу ее до школы, Рози. Она всего лишь напомнила, что мы должны выехать пораньше, чтобы успеть на педсовет. Теперь мне можно идти?
Я почистила очередную картофелину, помыла ее, снова принялась чистить и случайно порезала руку ножом.
— Черт! — Я наклонилась над раковиной, включила струю холодной воды и подставила пораненную руку. От досады и испуга на глаза навернулись слезы.
— Ты неправильно делаешь, — сказал Стюарт, поднимаясь из-за стола и выключая кран. — Кровь еще сильнее будет идти.
Я вытерла глаза здоровой рукой.
— А как? — Кровь лилась ручьем, я забрызгала раковину. Мне стало нехорошо.
— Садись, мам. Опусти голову. Подними руку вверх, а я обработаю порез. У нас есть чистое полотенце?
— Где ты этому научился? — удивилась я. К счастью, я не расслышала ответ, поскольку я бы опять вспылила, услышав имя Робин Дэйнтон, которая вела уроки оказания первой помощи. Я упала в обморок.
— Тебе надо показаться врачу, — посоветовала Сара на следующий день.
— Нет уж, спасибо, хватит с меня врачей.
— Вдруг надо зашить? — поддержала Бекки.
— Стюарт обработал рану. Все в порядке. — Я улыбнулась сыну. Он сидел рядышком, повторяя домашнее задание по физике, пока мы ждали вызова на прием.
— Да, но, мам, я сказал, что рана…
— С ней все замечательно, — прервала я его. — Она не глубокая.
Я поморщилась от боли, когда собирала карточки пациентов, и задела порез. Все смотрели на меня с ужасом, каждую минуту ожидая, что я закричу от боли, и они со спокойной душой смогут отвезти меня в операционную. Забавно оказаться в роли больной. Как только у кого-то что-то случается, кто-то внезапно заболевает или что-то в этом роде, остальные тут же пытаются оказать первую помощь. Что поделать, такие мы, работники больницы.
— Что у тебя с рукой? — спросил Эшли, уставившись на мою перебинтованную руку, когда я ему принесла список пациентов.
— Ничего особенного. Небольшой порез ножом…
— Лезвием? Тебе давно делали прививку против столбняка?
— Да! Я порезалась лезвием, чистила картошку.
Он с любопытством посмотрел на меня:
— Может, стоит показаться специалисту?
— Нет, не стоит, Эш… — Я вовремя замолчала, вспомнив о том, что вокруг нас полно медсестер. — Мистер Коннор, — поправилась я, — все в порядке. Я пришла с сыном, у него перелом…
— Стюарт?
— Да, мой сын. Ему в выходные сделали операцию. Перелом локтевого сустава.
Он покачал головой. Конечно, у него была сотня других пациентов, он не мог помнить всех поименно.
— Он здесь со мной… — объяснила я.
— Хорошо, Рози. Я осмотрю его первым. Отведи его сделать рентген, а потом ко мне. — Он взглянул на меня и улыбнулся так, что у меня коленки задрожали. — Кстати, мне очень понравились твои фотографии! Сара сказала, что я принес их обратно?
— Нет. Наверное, ты заходил, пока я у Сильвии Райли была. Знаешь, она велела мне ничего не предпринимать с этими извещениями. Она сказала…
— Я хотел бы посмотреть и остальные снимки!
— Остальные?.. А разве ты не все их видел? — удивилась я.
— Я видел только те, что ты сделала в баре. А мне хотелось бы взглянуть и на остальные. Те, на природе. Их не было в конверте.
— Я не думала, что тебе это может быть интересно. Я… принесу их завтра. Они дома.
— Хорошо, — ответил он улыбаясь. Я сразу забыла про все на свете: и про Сильвию Райли, и про извещения.
