повторный рентген. — Он посмотрел на Стюарта, чтобы тот подтвердил его слова, но мой сын смотрел в пол. — Если бы были какие-то жалобы или покраснения, когда он лежал здесь, то вы сами сделали бы рентген, мистер Коннор.
Все, что сказал мистер Джайман, было чистейшей воды правда, поэтому окончательно добило нашего консультанта.
— Сделайте снимок немедленно! — крикнул он. — И на будущее… присылайте всех пациентов с переломами ко мне!
Эшли вышел из кабинета, что-то бормоча под нос. Повисла неловкая пауза.
— Извини, Рози, — обратился к нам Пи-Джей, садясь за стол, чтобы написать направление. — Прости, старик!
— Все в порядке, — прошептал Стю, все еще рассматривая пол.
— Почему он так с тобой разговаривал? — спросила я, все еще под впечатлением от хлопка дверью. — По-моему, он не прав.
Пи-Джей горько усмехнулся: — Но что я могу сделать? Он мой начальник, я его подчиненный. Старшие по должности не могут ошибаться, разве ты этого еще не поняла? — А ты уверен, что он ошибся? Пи-Джей пожал плечами, протягивая снимок.
— Кто знает? Возможно, он не заметил растяжение в тот раз, а я виноват, якобы недоглядел. Могу тебе на сто процентов сказать, что на прошлой неделе не было никаких осложнений… Мне вообще-то пора… работы много… — У него был очень усталый вид.
— Извини, не хочу добавлять тебе головной боли, но мне, кажется, антибиотики не помешают… для моей руки…
— Черт побери, Рози, что происходит в твоей семье?! Надо же было и тебе пораниться! Давай посмотрю.
Я протянула ему перевязанную руку, показывая ранку.
— А ты уверена, что правильно принимала таблетки? Рана должна была давно затянуться.
— За кого ты меня принимаешь? Я же не дурочка, в конце концов! Забыл, где я работаю?
— Ну, тогда попробуем что-нибудь посильнее. У тебя, случайно, нет аллергической реакции на пенициллин?
— Насколько я знаю, нет.
— Хорошо, тогда я дам тебе дозу посильнее. Принимай в течение недели. Не забывай мазать. Прописать тебе еще?
— Спасибо!
— Если и после того, как ты вернешься… после выходных в… — начал было он, — рука все еще будет болеть и покраснение не пройдет, тогда надо показаться хирургу!
— Не будь занудой! Я поправлюсь. Просто небольшой порез.
— Ну смотри, — предупредил он меня. — Тебе решать, — добавил Пи-Джей, протягивая мне рецепт вместе со снимком руки Стюарта. — Вам лучше догнать мистера Коннора и проконсультироваться с ним по поводу снимка. Он мне явно не доверяет.
По пути в рентген-кабинет мы молчали.
— Не понимаю, — начала я, — откуда могли взяться эти синячки, их же не было на прошлой неделе. У тебя ничего не болело? Ты ничего не хочешь мне рассказать, Стюарт?
Он только пожал плечами. Я вдруг почувствовала злость, раздражение на него. Как он мог вести себя подобным образом, когда Эшли чуть не убил Пи-Джея? А я, вместо того чтобы чемодан собирать, с ума схожу от беспокойства!
— Что такое? — настаивала я. — Что случилось? Почему ты такой хмурый? Расскажи маме, я имею право знать!
Губы Стюарта дрожали, он был готов расплакаться.
— Прости, мам, — произнес он еле слышно.
После такого ответа у меня действительно появился повод для беспокойства.
— За что? — спросила я. — Что происходит? Я не понимаю, из-за чего должна сердиться на тебя.
Он вдруг вскочил со стула и решительно посмотрел на меня. Теперь мой сын стал вполне спокоен, видимо, сумел справиться с эмоциями.
— Давай вернемся, — предложил он.
— Куда? — спросила я, все еще пытаясь понять, что с ним могло произойти.
— К Пи-Джею. Мне надо поговорить с ним.
— Только после повторного рентгена. Тем более что он на работе, у него полно дел. Мы же не хотим добавить ему неприятностей. Ведь правда?
— Нет. Мне надо объяснить ему… — Он замолчал и посмотрел на дверь. — Это не его вина. Я не хочу, чтобы у него из-за меня были какие- то проблемы. Я виноват. Мне надо было ему все рассказать… и тебе.
— Конечно, но это не меняет дело. Все равно кто-то из них не заметил…
— Никто и не мог что-либо увидеть, потому что там ничего не было. Я повредил руку в понедельник… снова.
Он опустил голову, изредка посматривая на меня, ожидая реакции. Узнаю своего непослушного мальчика. Он мысленно просил не говорить отцу, не ругать его, не наказывать, не лишать общения с друзьями…
— Как это случилось? — спросила я его, стараясь сохранять спокойствие. Мне сразу стало легче, скоро многое прояснится.
— Это все Стивен Портер. Он достает меня из-за Кэтти. Я погнался за ним и ушиб руку. А он увернулся.
— И?..
— Вместо того чтобы врезать ему по башке, я попал по стене.
Сначала я даже не могла сообразить, что сказать. У меня в голове возникла картинка, как мой бедный сын ударяется рукой о стену, а Портер убегает, посмеиваясь над его неловкостью. Мне захотелось как следует отлупить обидчика.
— Тебе надо было мне рассказать.
— Боялся, ты рассердишься.
Нас прервала медсестра в белом халате, которая объявила, что пришла наша очередь делать рентген.
— Стюарт Пикок? Сюда, пожалуйста.
— Сделай сначала снимок, — сказала я, осторожно подталкивая сына к кабинету.
— А потом мы пойдем к Пи-Джею? И все расскажем ему?
— Обязательно. А также извинимся перед мистером Коннором, — произнесла я.
— Я не хотел, мам! — повторил он еще раз виновато.
Дети есть дети. Всегда что-нибудь натворят!
— У меня математика в десять тридцать, — заявил мне Стюарт, пока мы ждали, когда Эшли освободится. Он осматривал какую-то крайне тяжелую больную. К тому же она еще и очень старенькая, чудная. Пришла на осмотр поврежденного бедра, а решила, что оказалась у стоматолога. До нас долетели обрывки фраз медсестер.
— Каждый раз, когда он ей что-то говорил, — посмеивалась Хейли, выходя из консультации, — она широко открывала рот и показывала на коренные зубы.
— Ничего, опоздаешь немного. Все знают, что ты в больнице. Папа предупредит, — возразила я Стюарту.
— Да, но мы проходим дроби. Я не понимаю, как их решать. Если не научусь, у меня будут неприятности.
— Тебе уже четырнадцать лет. Жизнь — это борьба. Сейчас у тебя могут возникнуть проблемы и посерьезнее. Если не расскажешь, как все было, другие пострадают. А дроби — это ерунда, разберемся!
— Что случилось? — спросила Хейли, направляясь обратно в консультацию.
