задержатся у хижины. Теперь приходилось идти ощупью, а это было опасно. Но спустя короткое время почва под ногами стала совсем твёрдой. Ножом я срезал ветку и стал ощупывать ею дорогу в поисках незаметного поворота. Призрачные болотные огни горели тут и там, давая слабый свет. Сзади донёсся шум садящегося флиттера. Я вздохнул с облегчением. Они увидели посадочную площадку и сели, возможно, привлечённые светом в хижине. Значит, их инфраскоп больше не действует, иначе они поняли бы, что это обман.
Неожиданно мой прут провалился. В панике я стал щупать им направо и налево, надеясь, что это просто поворот, а не конец безопасного пути. Действительно, слева я нащупал продолжение твёрдой поверхности. Теперь всё держалось на нервах. Напряжение становилось всё сильнее, тропа шла не прямо, а сворачивала то направо, то налево, то снова направо. Каждый поворот вызывал страх, что мы подошли к концу. Я подумал, что это возвышение искусственное, сделано для какой-то цели, хотя оно и не было вымощено. Оно слишком извивалось, чтобы быть естественным. Болотные огни остались позади. Мы по- прежнему двигались сквозь болотное зловоние, какие-то существа ускользали из-под ног. Каждое мгновение мы ждали, что они перестанут убегать и загородят нам проход. Наконец гребень привёл нас к маленькому озеру. Я услышал удивлённое восклицание Теда и повторил его.
Мы увидели огни – не болотные огоньки и не фонари или прожекторы, как на флиттере. Это было бледное свечение, похожее на свечение камней на дороге. Камни! Светятся камни! Из них сложены грубые столбы и расставлены там и тут. Между столбами, поднимавшимися над тёмной поверхностью воды, – насыпи, слепленные из грязи и тростника.
– Рогатые бородавочники! – полушёпотом воскликнул Тед.
Да, рогатые бородавочники. Но я никогда не видел такого их поселения. Обычно они живут поодиночке, одно озеро занимает одна семья. А здесь я насчитал не менее двадцати насыпей со столбами между ними. Водная поверхность спокойна. Похоже по виду ближайшей насыпи (в ней чуть выше поверхности виднелось входное отверстие), что они оставлены. Но всё же картина была так далека от нормы для этого вида, что я почувствовал беспокойство. На Бельтане быстро привыкаешь обращать внимание на всё необычное. Узкая тропа проходила рядом с одним из столбов. Действительно, искусственное сооружение, камни скреплены той же смесью грязи и растительности, из которой слеплены жилища животных. Это сделали рогатые бородавочники? Но как? У них не хватило бы интеллекта для сооружения такой системы освещения. Камни одинаковые, точь-в-точь такие, как на дороге, ведущей к острову. Я опустился на колени и пощупал землю. И нащупал углубления, хотя они сгладились за несколько лет. Столбы сооружены из покрытия дороги! Осторожно поглядывая на насыпи-купола, мы продвигались вперёд. Кое-что обнадёживало. Бородавочники любят селиться у воды, но в болотах не живут: они питаются тем, что растёт в сухих местах. Значит, мы на краю болота.
В серых предрассветных сумерках мы вышли на твёрдую землю, оставив позади болото. Флиттера не слышно. Дорога, проведя нас через трясину, неожиданно кончилась ещё одной посадочной площадкой. Я осмотрелся в поисках пещеры или какого-нибудь убежища. Мы падали с ног от усталости и без отдыха далеко не уйдём.
– Вир!
Я повернул голову. Тед указывал на утёс впереди.
– Вир! Иопей!
Я тоже увидел его – голова с широким клювом, ярко-оранжевое и белое оперение. Иопей взлетел, упал вниз и, казалось, исчез в скалах. Мы двинулись туда. Гнёзда иопея, сделанные из смеси перьев, мха и секреции специальной железы, всегда находятся у входа в пещеру. Гнездо внутри, а сама птица охотится за насекомыми снаружи. Нам повезло, что мы её вообще увидели. Если бы не иопей, мы никогда не нашли бы пещеру: вход закрывала нависающая скала. Нужно было протискиваться в узкую щель. Мы оказались в полутёмной пещере с песчаным полом. Это не лавовая местность, поэтому туннелей нет. И я не собирался идти вглубь. Здесь мы в безопасности от инфраскопа. Можно посветить фонарём. Узкий вход напоминал горлышко бутылки. Пещера оказалась очень странным местом. В своих блужданиях по лавовым пещерам мы видели немало необычного, но здесь было кое-что новое.
С пола поднималась густая поросль чисто белой растительности высотой до колена. Она выросла из семян, принесённых иопеями, чьи бормочущие крики у нас над головой напоминали стоны. Некоторые побеги высохли и погибли, другие ещё боролись за свою обречённую жизнь. Тед перевёл фонарь от этой призрачной растительности на птиц, которые беспокойно зашевелились в гнёздах.
С пола послышался другой звук. Тед успел осветить мохнатый зад с пушистым хвостом – ткач-брод. Хвост торчал из громадного гнезда, сплетённого частично из высохших побегов призрачных растений, частично из принесённых снаружи кусочков. Вся масса достигала высоты талии человека, она крепилась к дальней стене и была изготовлена не одним поколением бродов. Характерное травяное плетение кое-где смялось и порвалось, но было ясно, что гнездо по-прежнему обитаемо.
Мы обошли призрачную растительность, гнездо бродов и угол, где гнездились иопеи, – там стены и пол были покрыты неприятно пахнувшими пятнами. Оставалось узкое пространство, на котором можно было прикорнуть. Фонарь продолжал светить, беспокоя птиц, пока мы ели. Затем я достал карты и принялся обдумывать план дальнейших действий.
Дежурили мы по очереди. Ещё дважды ели. Иопеи постепенно привыкли к нашему обществу и, когда мы выключили фонарь, принялись вылетать и влетать. Судя по моим часам, мы провели в укрытии полтора дня. Я надеялся, что преследователи отказались от поисков. Оставаться здесь слишком долго я тоже не хотел: боялся, что они полетят на юг и найдут Батт. Ясна стала глупость наших попыток пользоваться коммуникатором. Если Аннет в наше отсутствие возобновит их, результаты могут быть самые печальные. Последние часы в пещере были трудными: очень хотелось двигаться. Наконец вслед за иопеями мы выбрались из полутьмы. Пока никаких признаков слежки. Теперь приходилось двигаться по компасу на юго- запад. В этой местности нелегко выдерживать направление – повсюду холмы.
Мы обогнули болото в первую ночь. Светила луна, иногда слишком ярко. Не нужно было нащупывать каждый шаг, поэтому мы продвигались быстро. Я продолжал искать следы бородавочников. Поселение было рассчитано на множество этих животных, и они должны были оставить заметный след, ведущий из болота. Когда мы наконец набрели на эту их «дорогу», я был, несмотря на все свои предположения, поражён шириной и глубиной пространства, испещрённого следами их когтей. Тут вполне могла пройти машина; дорога шла в углублении, вытоптанном поколениями этих существ. Я не интересовался, куда она идёт. С меня достаточно и следов, хотелось побыстрее оставить их позади. В одиночку рогатые бородавочники не опасны, но стада (а раньше они никогда не водились стадами) следует избегать.
Мы быстро шли, пока болото не осталось южнее, и тогда повернули на запад. Всё время ожидали услышать звук флиттера, но его всё не было; мы несколько успокоились, но не настолько, чтобы попасть в ловушку. Инфраскопа у меня не было, зато было нечто, развивающееся у каждого рейнджера, иначе ему просто нечего в этой службе делать, – шестое чувство опасности. Дойдя до поворота за выступ скалы, я неожиданно остановился и рукой преградил дорогу Теду. Вместо того, чтобы идти вперёд, я отступил, потянув за собой Теда. Прислушался, стараясь ощутить чужой запах. Ни следа опасности впереди – и всё же я знал, что нас впереди поджидают.
Последним рывком я упал в расщелину, частично подмяв под себя Теда. Мы долго лежали, прислушиваясь. Не знаю, как они поняли, что ловушка не сработала. Возможно, всё же пользовались инфраскопом. Их подгоняла необходимость, такая жестокая, что они решили действовать в открытую.
– Мы знаем, что вы здесь.
Голос гремел в скалах, как ранее в порту.
– Мы не причиним вам вреда. Нам нужна ваша помощь – клятва перемирия.
Клятва перемирия? Да, некогда давались такие клятвы и даже выполнялись. Но после того, что произошло на Бельтане, после того, что мы видели, никакого доверия к их «чести».
– Мы нужны вам, вы нужны нам… – продолжал голос, и в нём звучало отчаяние.
– Послушайте, мы безоружны. Смотрите…
Из-за скалы в лунный свет вылетело оружие. Со стуком ударилось о камень: бластер, два лазера и ещё одно, незнакомое мне, но, несомненно, не менее, а может, и более смертоносное.
– Мы идём – у нас пустые руки – клятва перемирия…
Сначала я увидел их тени. Приготовил станнер и заметил, что Тед сделал то же. Их было трое, лица я
