— Имя ничего не значит, — сказала Яал. — Некоторые силы были известны всегда, но назывались у разных людей по разному. Мне эта вещь известна как амулет Ратонны. В старину она не отворачивала от нас своего лица, но и не желала помогать. Если Хайл надеялся воспользоваться…
— Ты знаешь Хайла, — перебил ее Брок. — Страшась грядущего наказания, он наверняка собирался использовать эту угрозу с выгодой для себя. Видимо, об этом он помышляет и сейчас!
— Звезды сделали полный оборот, а змея готова ударить. Сомневаюсь, что Хайл что-нибудь придумает, и большой котел вряд ли поможет ему в эту ночь. Настал час, когда мы должны положить конец…
Они пошли по лестнице, следом Юсмей. Она не могла оставаться одна в этом страшном месте.
Чудовище шипело, распластавшись на полу и сверкая красными глазами. В руке Брока возник меч.
Меч не отражал света, как обычная сталь. И лезвие не имело режущего края — оно было красно- коричневое, словно деревянное. Однако, увидев меч, чудовище откатилось и открыло дорогу в мастерскую Хайла, где в воздухе тяжело повисли клубы зловонного дыма.
Посреди мастерской, в каменном углублении, горел огонь. Над очагом висел громадный котел, в который Хайл горстями сыпал предметы, лежащие рядом на скамье. Наполнив котел, он запел, не обращая внимания на вошедших.
— Не помутился ли его разум? — спросил Брок. — Он должен знать, что это не сработает.
Яал подняла руку. Желтые глаза змеи вспыхнули, стали расширяться, объединились в одну слепящую точку, в солнце, повисшее в темноте комнаты. Чудовище завизжало и бросилось — не на троих у лестницы, а на своего хозяина. И в это же время амулет в руке Юсмей сверкнул зеленым светом, его лучи побежали по полу к углублению. Зеленый поток перелился через край, но не погасил пламя, а только сделал неподвижными его лижущие языки.
Пение Хайла оборвалось. Он дико вскрикнул, когда чудовище схватило его. Они переплелись, покачнулись и упали в кипящий котел. Тут же исчезли и солнце змеиного глаза, и зеленое пламя. Жидкость в котле поднялась до краев…
Юсмей прислонилась к наружной стене звездной башни. Ей с трудом верилось, что снова можно вдыхать морозный воздух. Это чудо что она выжила в такую ночь!
Рука Яал легла на плечо девушки, и они втроем пошли через двор под серым небом.
— Все изменилось, печально изменилось, — вздохнула Яал. — Кейт совсем не тот, что был.
— Он опять изменится, — быстро сказал Брок. — Перед нами будущее…
А как же Юсмей? Она больше не леди Кейта. Вернуться в Апсдейл, опустившись еще ниже, чем прежде?
— Я была женою Хайла, — тихо промолвила Юсмей. — По своей воле, ибо не знала, кто он такой.
— И это оказалось для нас спасительным, — ответил Брок и повернулся к Юсмей. Его лицо так походило на лицо Хайла! — Ты не была женою Хайла, — продолжал он, — и не была его сообщницей, иначе не могла бы носить змею и стоять рядом с нами в эту ночь.
— Называй себя не женой Хайла, а дочерью Ратонны! — Голос Яал прозвучал почти как приказ. — В переплетениях судьбы много странного. Мы — древний народ Кейта, знание дало нам силы, которые невежды называют божественными. Но во многом мы остаемся людьми. Вот поэтому среди нас могут быть такие, как Хайл. Он хотел повелевать мощью, которая была ему не по зубам.
— Хайл хотел большего, — вмешался Брок.
— Меня? Возможно, но скорее даже того, чего мог достичь с моей помощью. Он был силен, слишком силен для нас, хотя мы сделали все, что могли.
— Например, спрятали змею? — спросила Юсмей.
— Да. Однако долго пришлось ждать, пока придет освободительница змеи, дочь Ратонны. Полученный от тебя настоящий янтарь нужен был ему, чтобы делать фальшивый для своих черных целей. Он хотел воспользоваться тобой, но ты оказалась ему не по силам. Гордись этим и радуйся, дочь Ратонны.
— Добро пожаловать в Кейт, — добавил Брок. — И на этот раз по-настоящему добро пожаловать, не сомневайся!
И Юсмей не сомневалась — ни тогда, ни потом. Порой девушка задумывалась, кто она теперь: Юсмей из Апсдейла, или кто-то другой? Очень уж изменилась ее жизнь. Но это не имело значения.
И ей не было необходимости ходить в ту страшную башню и смотреть на бесформенную глыбу янтаря, в которой человек и чудовище замерли в вечном объятии, и вспоминать то, что осталось позади.
