Сейчас ему по-настоящему хотелось пить, и чувство жажды только увеличивалось от звука набегающего на скалы моря. А он надеялся обнаружить на острове родник, или пресноводное озерко. Вспомнив про лимонад, который он пил так давно, Эрик провел языком по сухим губам.
Уклон пляжа шел вверх и привел его к темной расщелине. Эрик засомневался. Там было так темно, что мысль о том, что надо идти дальше, не очень-то радовала его.
В конце концов, он двинулся вперед, вытянув перед собой ложку, чтобы ощупывать дорогу. Расщелина оказалась узким коридором, который оканчивался колодцем. Только теперь, при свете кусочка неба над головой, он смог увидеть небольшие выступы и впадины, которые могли дать опору для рук и ног решительного скалолаза.
Прицепив ложку к поясу, Эрик полез наверх. Если бы не жажда, это восхождение вовсе не показалось бы ему трудным. Но теперь он мог думать только о пресной воде. Хотелось много воды, и как можно быстрее.
Подтянувшись последний раз, он вылез наружу и, тяжело дыша, упал на толстый ковер колючей травы. Морские птицы кричали громко и резко, их галдеж почти оглушал. И странный запах, который висел в пещере, здесь был еще сильнее. Он сел и огляделся.
Утесы, которые отгораживали остров от моря, были на самом деле внешними стенами гигантской чаши. Уступами они понижались в долину, центральная точка которой находилась чуть выше уровня моря.
Уступы местами были покрыты густой зеленой травой, в которой оставалось свободное место для сотен гнезд, старых гнезд, решил Эрик осмотрев ближайшее к нему. Если это место служило детским садом для морских птиц, то в настоящее время им не пользовались.
В самом центре круглой долины лежала большая круглая куча палок и мусора, которую могла собрать только какая-нибудь гигантская птица. Или там просто скапливался многолетний мусор из гнезд, сметаемый ветром?
Сейчас Эрика больше интересовал маленький родник, журчащий с уступа на уступ на противоположной стороне чашеобразной долины. Он был уверен, что такой тонкий ручеек вытекал не из моря, чего ему больше всего хотелось в этот момент.
Он начал обходить вокруг долины, не желая проходить более прямым путем мимо вонючей кучи в центре. Птицы продолжали летать и галдеть вокруг него, взлетая в воздух, когда он подходил, и снова садясь на уступы позади него.
Они были похожи, подумал он, на зрителей, собирающихся на обещанное представление. И он был уверен, что больше и больше птиц прилетало с моря и рассаживалось по верхнему краешку чаши. Но ни одна из них не налетела на него, пытаясь защитить старое гнездо. И он не боялся их присутствия.
Однако в воздухе висело ожидание, и предчувствия Эрика усилились. Теперь он заметил, что на верхних уступах гнезда сидели плотно, более свежие порции высушенного строительного материала лежали поверх распадающихся остатков старого, а на значительном расстоянии от центральной кучи не было маленьких гнезд, и широкие уступы были пусты.
Эрик дошел до ручейка и попил из сложенных вместе ладоней, откусывая хлеб с водой. Затем он поплескал себе на разгоряченное лицо и шею. С этой точки ему хорошо была видна куча в середине долины. И чем дольше он ее рассматривал, тем сильнее у него возникало подозрение, что это не отбросы со старых гнезд на верхних уступах, а само по себе большое гнездо, свитое специально такого размера и формы,
— Орлиное? — задумался Эрик, жалея, что не знает о птицах больше. Он вспомнил картинки в старом номере National Geographik с изображением южноафриканского кондора. Да, точно — это кондор! Они вырастали такими большими, что могли унести овцу. Значит это — гнездо кондора? Судя по их состоянию, все остальные гнезда были прошлогодние, может, и большое было такое же. Эрик сел и уставился вниз. Меньше всего ему хотелось спускаться и рыться в этой куче. Но, точно так же, как его притягивало с берега на остров, сейчас его притягивало к этому большому гнезду.
Он наклонился вперед, поставил локти на колени и поддерживая подбородок руками. В этом месиве были запутаны странные предметы. Он был уверен, что видел солнечный луч, отразившийся от металла.
Но теперешнее странное поведение птиц удерживало его от поисков. Верхние ярусы были почти переполнены ими. И их крики стихали. Они сидели, сложив крылья, плотно, рядом друг с другом, и все смотрели на него. Эрику это не нравилось. Он хотел отступить обратно в прибрежную пещеру к своей лодке. Но ему не удалось.
Вдруг ложка, которая была прицеплена у него на ремне, выскользнула наружу. Эрик безуспешно пытался поймать ее. Она прогромыхала по нижним голым уступам, подскочила, и залетела в самую середину массивного гнезда. Там она и осталась, только ручка торчала наружу.
Он не мог вернуться к лодке без нее. Эрик поднялся. Птицы сидели так спокойно, будто затаили дыхание перед каким-то важным событием. Внутри себя Эрик боялся трогать это гигантское гнездо, чтобы не наткнуться на какую-нибудь неслыханную опасность. Ему нужна была ложка, а он не мог осмелиться взять ее.
Поборов страх, Эрик спрыгнул с одного уступа на другой, опускаясь к куче сухих сучьев и другого материала. Чтобы добраться до ложки, ему надо было прыгнуть в самую середину кучи.
Ни одна птица не кричала теперь, во всей долине не было слышно ни единого звука. Эрик прыгнул. Издалека донесся резкий вскрик, и он по пояс ушел в эту дрянь, из которой было сделано гнездо.
Лесная дорога.
В лесу, куда ее привело зеркало Мерлина, Сара забралась под защиту куста, и внимательно наблюдала за лисом, не уверенная в его дружелюбии. Но она была убеждена, что тот рассердился на птицу, которая пряталась где-то среди ветвей над головой. Она надеялась, что его приход отгонит злую ворону (или это не ворона?) прочь. Сара слышала, как птица возилась наверху. Она больше не кричала, но скрип когтей о кору и шелест крыльев выдавали ее присутствие.
Сейчас лис смотрел прямо на Сару. Встретив его внимательный взгляд, Сара перестала бояться. Она выкарабкалась из кустов и встала, отряхивая грязь и мусор с рубашки и джинсов. Птица на дереве захлопала крыльями и лис угрожающе заворчал. Потом она взлетела высоко над ними и описала круг.
— Кар-р-р, — но это был крик злости и поражения.
Лис ответил резким тявканием и черная птица взмыла и исчезла за верхушками деревьев. Сара посмотрела ей вслед с облегчением. Хриплое карканье затихало вдали и девочка облегченно вздохнула. Правда, это была всего лишь птица, но было что-то пугающее в ее нападении, потому, что это была всего лишь птица, существо намного меньше ее самой, но которое все равно хотело напасть.
Кто-то очень осторожно потянул ее внизу за джинсы, и она обратила внимание на своего нового компаньона. Лис хватал зубами ткань как ласковая собака, легонько тянул, а потом отбегал на несколько шагов, приглашая ее взглядом. Сара подняла корзину и последовала за ним.
Рыжий хвост с острым белым кончиком мотался из стороны в сторону, пока ее провожатый не вывел ее между двух кустов на тропинку, где побеги и поросль тянулись выше и выше и смыкались зеленой аркой над головой. В этом зеленом мире они были не одни. Хотя Сара не видела никого, кроме лиса, она слышала треск, возню и шорохи за стенами из листьев, как будто толпа маленьких лесных человечков собиралась посмотреть как они пройдут и разговаривала на своем языке.
Зеленый проход темнел, потому что широколиственные кустарники уступили место вечнозеленым растениям с темными иглами. Приятный аромат и пружинистый ковер из опавших иголок под ногами, делали прогулку приятной, несмотря на увеличивающиеся тени.
Теперь, когда они шли среди хвойных деревьев, звуки, издаваемые невидимыми наблюдателями, исчезли и лис замедлил шаг. Он навострил уши и, видя его осторожность, Сара снова забеспокоилась. Темнота была полна угрозы и она прошла вперед, пока не почувствовала, как хвост с кисточкой ободряюще потерся об ее ноги.
Потом Сара не могла вспомнить, как долго они шли по дороге. Она знала только, что когда они вышли на открытое место, она очень устала и проголодалась и с удовольствием села на ковер из сосновых игл и мха. Лис тоже сел и высунул язык.
— Ты есть хочешь? — три слова прозвучали очень громко в темном пространстве и Сара пожалела, что заговорила. Она открыла корзину и достала бутерброд, осторожно разломив его пополам. Хлеб начал черстветь и загибаться по углам, а на арахисовом масле появилась корочка. В другом случае она бы его
