всего мира.
Лоренсу понадобилось несколько томительных месяцев, чтобы добраться до этой комнаты. Три из них он пробездельничал в Лондоне в ожидании корабля. Но там его нетерпение было слегка утешено выполнением странных поручений капитана Смитса. Затем длинное путешествие через Кейптаун, Мадагаскар и Индию в Сингапур, и последний быстрый скачок на одном из самолётов Питера в Батавию. А там Питер, не дав ему даже отдышаться, с головой загрузил работой. Голландская Ост-Индия была теперь сердцем расколотой империи. Родина может управляться чёрными ордами Зейц-Инкварта, но голландцы всё ещё были свободны и хотели и дальше сохранять статус кво.
В эти дни существенно расширенные верфи Сурабаи выпускали готовые суда в Тиморское Море в количестве, которое не могли предвидеть даже законченные оптимисты. Потому что каждый, от йонхеера Ван Старкенбог-Стаховера, заседавшего среди строгой элегантности дома правительства, до самых оборванных нищих на ступеньках храма, знал, что новое нападение врага — вопрос лишь нескольких месяцев.
Эти маленькие коричневые люди с севера не вызывали доверия даже у полного слепца. Ещё недавно столь учтиво кланявшиеся, а в последние месяцы предлагающие сотрудничество в добыче нефти и олова, во время своих длинных речей они старались хоть уголком глаза взглянуть на всё, что им нужно было увидеть. Приближалось время, когда маски будут сброшены, а оружие обнажено. Хотя американцы, со всей своей морской мощью, всё ещё сидевшей на привязи, казалось, этого не понимали.
Лоренс подобрал с подоконника кусок выпавшей штукатурки и задумался, наверное, в тысячный раз, что же на самом деле представляют из себя Соединённые Штаты. Может быть, в один прекрасный день, когда война закончится, он сможет поехать и посмотреть. На Яве его дожидались три письма, и с тех пор пришло ещё четыре. Ох, завтра исполнится целый год, как он попал в Индонезию! Восемнадцать месяцев с тех пор, как он покинул Голландию! Он стал старше на восемнадцать месяцев. На это нужно указать Питу и, может, он наконец даст согласие на его зачисление в курсанты пилотской школы. Туда ведь принимают юношей и помоложе. Разве не приняли на прошлой неделе Ника Ван Дайна? А он на шесть месяцев моложе Лоренса.
Было совсем неплохо обучаться вместе с Лэндстромом, но юноша не мог рассчитывать даже и на это с тех пор, как Пит приставил его к бумажной работе лишь потому, что он имел склонность к черчению и математике. Он так и не увидел ни одного из тех аэродромов, которые Пит вырубил в джунглях Суматры. Полировать штанами тисовое кресло в офисе — вот работка для войны! Пита вызвали этим вечером с какого-то острова, и на этот раз Лоренс по возвращении брата собирался потребовать прямого ответа — не слушая больше никаких разговоров о своей нужности на работе подобной этой — не в этот раз!
Лоренс поплескал руками в миске с водой, налитой из глиняного кувшина, сохранявшего затхло пахнувшую жидкость почти холодной. Вода придала ощущение свежести и он лишь слегка обтёрся мягким полотенцем. Теперь, если только Дев принесёт лимонный сок, он сможет, наконец, снова наброситься на эти колонки цифр и попробовать получить правильный результат.
— Добрый день, минхеер Ван Норрис…
Выронив полотенце, Лоренс повернулся к двери. И удивление, отразившееся на лице седовласого человека, стоявшего там, было столь же велико, как и его собственное.
— Простите за вторжение, я разыскиваю минхера Ван Норриса.
— Это я, сэр, — Лоренс почувствовал, что он, должно быть, сбросил с себя всё достоинство взрослого вместе с плащом, висевшим сейчас на спинке кресла. Пришедший, определённо, вызывал опасения.
— Но… У меня сложилось впечатление, что минхеер Ван Норрис… — морщинки вокруг глубоко посаженных глаз углубились, — как бы это выразиться… Постарше.
— Вы, должно быть, ищете моего кузена Пита Ван Норриса.
— Управляющего авиалинией «Сингапур-Ява»?
— Это Пит. Но, к сожалению, минхеер, он не скоро вернётся. Я могу вам как-нибудь помочь?
— Я Роберт Картландт из Штатов. Сейчас я представляю корпорацию «Канфилд-Картландт».
— Конечно, минхеер Картландт, это ведь ваша компания поставляет нам летающие лодки. Присаживайтесь. Дев! — яванец наконец-то появился с охлаждённым графином, — достань ещё один стакан для минхеера Картландта!
— Боюсь, я не смогу задержаться, минхеер Ван Норрис. Видите ли, внизу в такси меня ждёт дочь. Я забежал на минутку, узнать, здесь ли ваш кузен…
— Но, минхеер, в такую жару оказаться на улице… Почему бы юффру Картландт не насладиться отдыхом в тени? Хотя, — он оглядел пустую и в чём-то неопрятную комнату, — это весьма неподходящее место для леди. Но здесь всё-таки прохладней, чем снаружи.
— Очень мило с вашей стороны, минхеер. Карла говорила, что хотела бы осмотреть хоть один из этих старых домов. Видите ли, мы голландцы по происхождению. Правда, первый Картландт перебрался за океан ещё во времена покупки Нью-Йорка за связку бус. И моя дочь находит эти места похожими на описания в исторических книгах.
Лоренс поспешно сдёрнул свой плащ и отложил бумаги, над которыми работал, в сторону.
— Тогда, наверное, её заинтересуют некоторые антикварные вещи, которые мой кузен хранит в офисе. А я могу предложить вам прохладительные напитки.
Впоследствии он даже не мог сказать, соответствовала ли девушка, вышедшая из такси, его ожиданиям. Потому что когда он её увидел, то все предыдущие мысли мгновенно забылись. Она была высокой. Её короткие рыжеватые волосы, отсвечивавшие красным, мягкими кольцами завивались вокруг лица. Свою широкополую шляпу она небрежно держала в руке. Девушка улыбнулась, когда отец представил её.
— Боюсь, минхеер Ван Норрис, я разочарую вас своим голландским, — она говорила с остановками, разделяя слова, словно мысленно переводила их, прежде чем произнести. — Я ещё только учусь.
— Но я могу говорить по-английски, юффру Картландт. Может, так вам будет проще, — быстро ответил Лоренс.
— Это было бы намного проще для меня, но хуже для дисциплины, — засмеялась она. — Если вы смиритесь с тем, что я произношу одно слово в минуту, то давайте придерживаться голландского — и это последнее, что я говорю по-английски сегодня!
— Минхеер Картландт сказал, что вы интересуетесь этими старыми зданиями, — начал Лоренс, когда они двинулись по широкой лестнице, ведущей в его комнату на втором этаже. — Это были купеческие дома Ост-Индской компании. Но вот уже много лет, как здесь расположились офисы и банки, — он толкнул толстую деревянную дверь офиса Пита.
Здесь современные жалюзи задерживали солнце и, казалось, действительно тянуло ветерком. Дев поставил графин на боковой стол и достал три золотых, на витых ножках, бокала, привезённых из Голландии за век до того.
— Что за чудесная комната! — Карла остановилась прямо на пороге, рассматривая оружие и маски, развешанные на стене.
— Мой кузен что-то вроде коллекционера. Многое здесь местной работы, с Бали и Суматры. Они мастера по дереву — люди с Бали. Но Пит говорит, что они скоро утратят это искусство, потому что больше не развивают собственные идеи. Только изготавливают изделия по дешёвым образцам, которые, по мнению китайских торговцев, больше всего нравятся туристам.
— Но эти определённо не с Бали, — девушка указала на веер из дубинок и мечей на восточной стене.
— Нет. Это от охотников за головами с Борнео и внешних островов. Некоторые из них привёз ещё мой дед, когда командовал жемчуголовным флотом…
— Флот ловцов жемчуга… Ван Норрис… — пробормотал мистер Картландт. — Великие ружья! Вы связаны со знаменитым Домом Норрисов, торговцами драгоценностями?
— Дом Норрисов закрыл свои двери около года назад, минхеер, — Лоренс поставил графин, из которого наполнял стаканы. — Мой дед был его последним указующим духом.
— Да, теперь и я вспомнила, где раньше слышала это имя, — вступила в разговор Карла. — Это Дом Норрисов устраивал знаменитую выставку копий драгоценностей в Нью-Йорке. Я провела там несколько часов. Интересно, что стало с тем странным уродливым ожерельем из золотых цветов. Оно слишком тяжело, чтобы носить, но у него такая волнующая история!
