одиночестве, который и не чаял встретить Вас. Человека, который никогда не испытывал любви…
Навсегда Ваш, с уважением Орогастус».
Харамис встревожил слишком откровенный тон письма. Была в этих строчках какая-то загадка, нелепость… Неужели он всерьез верит, что я влюбилась в него? Готова поднести ему на золотом блюдечке с голубенькой каемочкой свое сердце? Он что, спятил?! Разве я похожа на крестьянскую дурочку, готовую стать рабыней первого же мужчины, который коснулся ее?
Или он думает, что сразил меня наповал хитрыми устройствами своей коллекции?
Харамис устроилась в кресле перед камином, где сразу, как только она вошла в комнату, разгорелся огонь. Письмо было зажато в откинутой руке. Перед глазами принцессы прошел ряд хитроумных магических предметов, представленных Орогастусом.
Конечно, это удивительные машинки, кто знает, на что они способны? М-да, они совсем не похожи на те игрушки, которые я хранила у себя в Цитадели. Но поразительнее всего — его взгляд! Его цепкие завораживающие глаза, похожие на два заряженных арбалета, когда он смотрел на эти адские штучки. Зловещий взгляд…
С другой стороны, он совсем не похож на отъявленного негодяя, каким я считала его вначале. Орогастус, безусловно, натура сложная, скорее несчастная. Безрадостное детство, бесконечные хлопоты о хлебе насущном…
Конечно, его поддержку королю Волтрику простить нельзя. Возможно, правда, он не мог перечить обезумевшему королю, иначе его тут же вышвырнули бы из Лаборнока. Что поделаешь, если судьбой ему предначертано покинуть родину и уехать в далекий край — в эти дикие горы, куда призвала его тайна Пещеры Черного Льда. Трудно противиться зову пророчества, открывшегося человеку и обязывающего его явиться сюда и овладеть секретами всех этих чертовых машин.
Будь я в его положении, спросила она себя, смогла бы я отказаться? Смогла бы все взвесить, проявить проницательность? Хватило бы у меня решимости отвергнуть предложение стать придворным магом у злодея-правителя, если это шло бы вразрез с линией судьбы?
Принцесса протянула руку и взяла со стола пакет. Развернула, принялась изучать облачение, уложенное в него. Без этих атрибутов, как уверял Орогастус, Темные силы не допустят ее в Пещеру Черного Льда. Одежды выглядели настолько красиво, что Харамис не могла справиться с искушением примерить их тотчас. Как же этот наряд будет сидеть на ней?
В пакете лежала нижняя рубашка, сшитая из какой-то холстины, и пара туфель. Потом роскошное платье из отливающей серебром материи со вставками ярко-черного, поблескивающего шелка — на ощупь просто ледяное. Кроме этого, плащ цвета безоблачного ночного неба, украшенный орнаментом, вышитым серебряной нитью. На спине густо рассыпаны звезды. Еще в плоском, на первый взгляд, пакете умещался необычной формы шлем. Принцесса долго колебалась, прежде чем надеть его. В качестве забрала к нему была прикреплена жемчужного цвета полумаска, оставлявшая открытой нижнюю часть лица. По абрису головы, от одного плеча до другого, шли остроконечные стержни разной длины, напоминавшие лучи. Все сооружение походило на своеобразную корону, обнимавшую голову. Волосы шлем не закрывал, и они свободно струились по спине. К платью были приложены длинные перчатки.
Полностью облачившись в сей ритуальный наряд, Харамис сразу почувствовала нестерпимое желание скинуть его, разорвать на клочки и бежать отсюда… Как, почему — она не могла понять, но этот зуд не оставлял ее — скорее к двери, потом на башню и звать, звать птицу, чтобы она поскорее унесла ее. К тому же, обратила внимание Харамис, ее талисман, висевший на груди, совсем заледенел под этой одеждой, а янтарная капелька окончательно угасла.
Что ты делаешь? — спросила она себя. Неужели не соображаешь, что это необычный наряд? Те устройства, которые он мне показывал, не имеют никакого отношения к магии — я в этом уверена, но вот эти тряпки? А что, если Темные силы, о которых он столько раз упоминал, действительно существуют? Он, очевидно, поклоняется им, и в ответ они наградили его чем-то таким, что позволяет ему превзойти возможности обычного человека. Но чем можно соблазнить такую незаурядную личность, как Орогастус? Ответ напрашивается сам собой — ему обещали власть над миром. Другого объяснения просто быть не может!
Подожди, не спеши, взвесь все основательно, дело дошло до той черты, когда нельзя допускать ошибку. Это ощущение твердое? Да. Значит, оно верно. Теперь по поводу Орогастуса… Объясняет ли найденная тобой причина его поступки?
По-видимому, да! Я сама вряд ли смогла бы устоять перед таким соблазном. Именно эта до сих пор не высказанная цель в какой-то мере одухотворяет его, делает таким притягательным. К сожалению, женское сердце тает перед всем необычным, исполненным тайны. Безусловно, он наделен огромной силой, но в чем ее источник, какого она рода? Светлого, Темного? Что я могу взять от нее, чем воспользоваться?
Ее охватил беспричинный животный страх, на лбу выступили бисеринки пота. Машинально она схватилась за Трехкрылый Диск, сосредоточила взор в центре волшебного кольца, страстно зашептала:
— Белая Дама! Белая Дама! Ответь. Откликнись…
Несколько мгновений в центре кольца по-прежнему виднелись сумрачный угол комнаты, тусклый рисунок на ковре, стена, нижняя бахрома шторы, потом Харамис решила — а что, если снять перчатки? К ее удивлению, волшебный жезл сразу ожил, затеплился, запульсировал впаянный в янтарь черный цветок. Не прошло и нескольких секунд, как мрачный интерьер комнаты подернулся сероватой дымкой. Все гуще, гуще… Следом в окружности ясно проступило утомленное лицо Великой Волшебницы Бины — голова ее покоилась на подушке. Было видно, что Белая Дама чувствует себя очень плохо Глаза ее были открыты, слезы копились в уголках возле переносицы и медленно скатывались по щекам. Увидев Харамис в одеянии служительницы Темных сил, она заплакала еще сильнее.
— Так быстро? — Ее голос прозвучал не громче шелеста цветов в вазе, когда их головок касается легкий ветерок. — Он так легко одолел тебя? Нет… Я несправедлива к тебе, моя девочка. Я чувствую, что ты еще не выбрала свой путь.
— Конечно! Я в растерянности!
Изображение Белой Дамы заколебалось, однако потом все восстановилось. Харамис невольно отметила, что Великая Волшебница обошлась без упреков, без язвительных замечаний… Она беседовала, как любящая мать, выговаривающая дочери за нелепую промашку. В ее голосе слышались любовь и забота.
— Я пришла сюда, потому что он пригласил меня, — принялась оправдываться Харамис. Потом, рассердившись, что и в самом деле ведет себя как напроказившая девчонка, с холодной решимостью заявила: — Я хотела узнать всю правду об Орогастусе — кто он? Я должна была своими глазами взглянуть на него — понять, на что он способен, насколько увяз в паутине Зла…
— И что же?
— С головой! Хотя все оказалось не так просто. Он не мошенник, не патологический маньяк, в его рассказах присутствует реальная жизнь, только своеобразно преломленная. Он уверяет, что его ведет предначертание, пришедшее свыше.
— Да, подобного рода сведения действительно могут оказаться полезными, — мягко согласилась Великая Волшебница, — но разве это мудро — так долго оставаться под его крышей?
— Я не испытываю здесь ощущения опасности, — беспечно ответила Харамис. — Мой ламмергейер свободен, он находится поблизости и может унести меня в любой момент, Орогастус не посягает на мой талисман. Он очень любезно обращается со мной…
— Слишком любезно.
Девушка покраснела, жемчужная полумаска прикрыла ее смущение.
— Да, — кивнула она и тихо согласилась: — Слишком.
— Я давно почувствовала, Харамис, что тебя заманили в ловушку. Он ловко воздействовал на твое пылкое воображение — этакий непризнанный, страдающий гений, вынужденный служить Тьме, в то время как его душа рвется к Свету. Ты решила, что, попав в его логово, познакомившись с его коллекцией, ты откроешь секрет? Отыщешь тайну его жизни и смерти?
— Да, — вновь кивнула Харамис. — Именно поэтому я согласилась посетить Бром. Я пришла сюда за знанием. И в этом смысле я многое получила. Надеюсь добиться большего, особенно насчет того, что касается Рувенды… Мне еще многое надо узнать. Все будет хорошо — я верю в это.
