гору бирюлек, когда игроки пытаются ее разобрать. Хомили вдруг осознала, что их остров не разваливается окончательно на составные части лишь потому, что каждый листик, прутик, пучок водорослей переплетен с другими. И все же по пути наверх она отщипнула молодой побег боярышника, на котором она заметила почки.
— Будет нам на ужин вроде бы салат, — объяснила она Арриэтте. — Нельзя же до скончания века питаться только яйцом и бананом.
Глава восемнадцатая
Ужинали они на той стороне острова, которая была против течения; у самых ног плескались мелкие волны. Вода больше не доставала до лежавшего на боку, крепко привязанного чайника; уровень реки быстро падал, поднятая со дна муть оседала.
Их ужин — последний кусочек липкого банана — нельзя было назвать сытным. Добывайки по- прежнему были голодны, даже когда прикончили почки боярышника и запили их холодной водой. Они мечтательно вспоминали о Спиллере и его барке, доверху нагруженной добычей.
— А что если мы его прозеваем? — спросила! Хомили. — Вдруг он проплывет здесь ночью?
— Я сегодня не лягу, — сказал Под.
— О, Под, — воскликнула Хомили, — но тебе требуется восемь часов сна!
— Не этой ночью, — возразил Под, — и не завтрашней. Нам нельзя спать, пока стоит полная луна.
— Но мы можем дежурить по очереди, — сказала Хомили.
— Сегодня караулить буду я, — сказал Под, а там посмотрим.
Хомили не ответила — она не сводила глаз с воды. Вечер был сказочный; взошла луна, однако яркие краски дня хотя и приглушались, еще не совсем погасли, все вокруг, казалось, светится изнутри.
— Что это? — вдруг сказала Хомили, вглядываясь в воду, что-то розовое…
Под и Арриэтта посмотрели вниз. Под самой поверхностью воды что-то извивалось, стоя против течения.
— Червяк, — сказала Арриэтта.
Хомили задумчиво воззрилась на него.
— Ты был прав, Под, — Немного помедлив, сказала она, — я переменилась…
В каком смысле? — спросил Под.
— Глядя на этого червяка, — продолжала Хомили, — я подумала… — Она приостановилась. — Ну, я подумала… пожалуй, я бы его съела. Конечно, если его отскрести и отмыть добела, чтобы он был чистый, как стеклышко.
— Что, сырым? — воскликнул Под.
— Нет, естественно, тушеного, — сердито ответила Хомили, — с диким чесноком.
Она снова посмотрела вниз.
— За что он зацепился?
Под наклонился вперед.
— Мне плохо видно…
Неожиданно на лице его отразился испуг, напряженно-внимательный взгляд устремился по невидимой кривой к поросшему кустами берегу.
В чем дело, Под?
Он медленно поднял глаза — в них застыл ужас.
Кто-то удит, — чуть слышно шепнул он.
— Где? — так же тихо спросила Хомили.
Под кивнул на ивняк.
— Там, под кустами…
Только тут, посмотрев наконец наверх, Хомили увидела леску. Арриэтта тоже. Тонкая, как волос, леска спускалась прямо к ним, лишь местами проступая на фоне воды. Вот она пропала из виду, слившись с кустами, но добывайки представляли, куда она ведет.
— Никого не вижу, — шепнула Хомили.
— Само собой, нет, — оборвал ее Под, — не забывай, у рыб есть глаза, как и у нас с тобой…
— Ну, не в точности, как у нас с тобой, — запротестовала Хомили.
— Когда удишь рыбу, — продолжал Под — нельзя показываться.
— В особенности, если ты браконьер, — вставила Арриэтта..
«Почему мы шепчемся, — подумала она. — Река все равно заглушает наши голоса».
— Правильно, девочка, — сказал Под — в особенности, если ты браконьер. А он и есть браконьер, по-моему.
— Что такое браконьер? — шепнула Хомили.
Под поднял руку, прося ее быть потише.
— Тс-с, — а затем добавил: — Это что-то вроде человека — добывайки.
— Человека — добывайки? — в недоумении повторила Хомили: одно противоречило другому.
— Тише, Хомили, — умоляюще произнес Под.
— Он нас не услышит, — сказала Арриэтта, — оттуда, с берега. Ой! — воскликнула она. — Глядите — червяк исчез.
Червяк действительно исчез — вместе с леской.
Погодите минутку, — сказал Под, — он сейчас снова ее забросит. Увидите сами.
Всматриваясь в полумрак, они разглядели на воде леску, а чуть поглубже — розовое пятно: это несло мимо них червяка. В том же месте, что и раньше, у самых их ног, червяк остановился — леска удерживала его против течения. Внизу, у подножья острова, вихрем мелькнула какая-то? тень, — поворот, рывок, — и от червяка осталась одна четверть.
— Рыба? — шепнула Арриэтта.
Под кивнул.
Хомили наклонилась вперед: рыбная ловля захватила ее целиком.
— Погляди, Арриэтта, теперь уже и крючок.
Арриэтта не успела его. рассмотреть — крючок почти сразу исчез.
— Он почувствовал рывок, — сказал Под, имея в виду рыболова, — и думает, что у него клюнуло.
— Но у него на самом деле клюнуло, — сказала Арриэтта.
— Да, клюнуло, но рыба-то ушла… Смотрите, снова закидывает…
Появился новый червяк, более темного цвета. — Хомили передернуло.
— Вот этот мне совсем не нравится, как бы его ни приготовить.
— Спокойно, Хомили, — сказал Под.
Знаете что, — воскликнула Хомили, — знаете, что можно было бы сделать… если бы у нас был огонь? Мы могли бы снять рыбу с крючка и сварить ее и съесть.
— В том случае, если бы рыба была на крючке, — заметил Под, глядя на кусты.
Внезапно он пригнулся и с громким криком прыгнул в сторону, закрыв лицо руками.
— Берегись! — заорал он, как безумный.
Но было поздно: крючок вместе с червяком вонзился в юбку Хомили. Под и Арриэтта кинулись к ней и схватили с обеих сторон, чтобы ее не утащило; дикие вопли Хомили разносились по всей реке.
— Расстегни юбку, Хомили! Скинь ее! Быстрее!
Но Хомили не могла… или не желала это сделать. Возможно, причина крылась в том, что ее нижняя юбка была короткая и красная — в прошлом юбка Арриэтты, — и Хомили боялась, что будет иметь не очень приличный вид, а возможно, она просто потеряла голову от страха. Она вцепилась в Пода, а когда ее вырвало из его рук, ухватилась за Арриэтту. И пока ее волокло к воде, цеплялась за все ветки и прутья по пути.
