Алон снова опустил руки. На лице промелькнула тень, сделавшая его гораздо старше.
— Не буду больше прятаться в этом внутреннем убежище. — Это прозвучало как твердое обещание. — Но и полных воспоминаний у меня нет. Может, как ты говоришь, придут со временем.
Тирта посмотрела на сокольничего.
— Как ты думаешь, это Джерик нас ищет?
Он слегка наклонил голову, но не ответил. Подлетел сокол и сел на свой насест. Снова Тирта услышала обмен щебечущими звуками. Потом сокольничий отвернулся от птицы и заговорил.
— На юг медленно движется отряд. В нем шестеро, и один необычен. — Он колебался. — Мой брат не может объяснить, в чем его необычность. У него внешность человека, но внутри он не такой, как мы.
Но он не колдер и не один из тех живых мертвецов, что служили колдерам. Тех мы, в Гнезде, хорошо знали. Но здесь что-то другое. И очень плохое.
— Он из Эскора? — со времени встречи с тварью Тирта все время настороженно ждала новых столкновений с чудовищами, которые теперь могут бродить здесь. Дикая местность, погрузившаяся в хаос после того, как ее разграбили люди, привлекает к себе зло. По старым преданиям, Тьма расцветает в таких обстоятельствах.
Или — в голову ей пришла новая мысль — или это то же самое, что проявило себя холодом в Доме Ястреба? Может ли и оно притягивать к себе? Если так, она не должна вести спутников туда. Не сознавая этого, Тирта начала торопливо оглядываться по сторонам, словно преследуемый, который ищет убежища.
— Что-то здесь… — Голос Алона не нарушил ее тревожных мыслей, но следующие его слова сразу привлекли к себе внимание. — Госпожа, у тебя меч, и на нем символ…
Наверно, она так пристально посмотрела на него, что привела в замешательство, потому что он запнулся, и прежде чем Тирта смогла спросить, заговорил сокольничий.
— А что в этом символе, маленький брат? Леди глава Дома Ястреба, последняя в своем роде. Она несет меч Дома. Что ты о нем знаешь?
— Ты сокольничий, мастер меча, и твоя птица едет с тобой, — ответил Алон. — Но такую птицу, которая на мече леди, я тоже видел, и еще до нашей встречи.
— Где? — спросила Тирта. — На какой-то добыче, взятой в крепости и за эти годы переходившей от вора к вору?
— Незадолго до Луны Ледяного Дракона к нам пришел человек. Тогда выпал густой снег и закрыл горные проходы. Человек гостил у Парлана десять дней, поменял свою лошадь на другую. У него на левой руке было металлическое кольцо, не из золота и не из серебра, какое-то красноватое, и на нем рисунок, такой же, как на мече. Он имел привычку вертеть это кольцо, когда говорил, все время поворачивать на пальце, и поэтому все его замечали.
— Как его звали? — спросила Тирта.
— Он назвался Эттином и сказал, что он «Пустой щит», раньше служил с пограничниками, а потом решил вернуться в Карстен. Он… — На лице Алона снова появилось удивленное выражение. — Не думаю, чтобы он был из Древних: у него светлые волосы и голубые глаза.
Услышав это имя, Тирта резко выдохнула и тут же заметила, что привлекла внимание сокольничего.
Мертвец, которого они нашли, тоже имел герб ястреба. Он ей незнаком. Но этот… Так много лет прошло.
Неужели это правда?
— Ты знаешь человека с этим кольцом лорда? — в голосе сокольничего снова слышалась подозрительность.
— Много лет назад был ребенок. Древняя Раса иногда скрещивается с сулкарами. И среди пограничников встречаются сулкары, хотя прежде всего они верны морю.
— А кольцо лорда? — он снова бросает ей вызов.
Тирта прямее села в седле, спокойно встретила его взгляд.
— Это не может быть подлинное кольцо. Лорд Дома Ястреба носил такое на руке, когда встретил смерть в собственных стенах. Младший брат лорда, который отсутствовал во время нападения, никогда этим кольцом не владел. Может быть, в качестве добычи оно попало в руки этого Эттина. Он мог потребовать его себе, но кольцо не предназначено для полукровок. — Она высоко подняла голову и заговорила с силой:
— Из нашего Дома я последняя — и не явилась бы в Карстен, если бы это было не так.
Она чувствовала, что у него преимущество: он в шлеме, лицо его закрыто. Впрочем, выражение лица сокольничего и так нелегко прочесть. Он мог поверить ей, а мог и не поверить. Если считает, что она лжет (а разве в глубине души сокольничьи не считают всех женщин лгуньями?), она объявит их договор расторгнутым и избавится от обязанности вести его и Алона навстречу катастрофе. Потому что он, конечно, возьмет с собой мальчика, чтобы тот не общался с ней больше и не запачкался в таком общении.
Но он задал ей вопрос, который, очевидно, занимал его с самого начала пути.
— А что есть в этом доме Ястребов?
Другими слова, поняла Тирта, он спрашивает, зачем одинокая женщина уходит из безопасных мест и ищет разрушенную и оскверненную крепость, где, возможно, в течение всей ее жизни никого не было.
Вот момент, когда она либо должна заразить их своей убежденностью, либо потерпеть поражение. Поверит ли сокольничий, что она испытывает принуждение, что сны заставляют ее искать наследие, природы которого она сама не знает? Знает только, что оно имеет огромное значение и обязательно должно быть найдено.
— В доме Ястреба находится то, что я должна отыскать. — Тирта выбирала слова тщательно. О снах, которые преследуют ее всю жизнь и привели сюда, она не стала говорить. — Я должна найти это. Но, кажется, его ищут и другие. Не знаю, почему я должна это сделать, — добавила она, может быть, защищаясь. — Это обет, наложенный на меня. Вы в Гнезде разве никогда не слышали об обетах?
Она почти видела, как складываются его губы, чтобы произнести «Колдовство», как они делали это так часто раньше. Но когда заговорил после недолгого молчания, он его не произнес.
— У нас есть сказание об Ортале… — Он словно вспоминал что-то. — Да, я слышал об обетах. Они могут быть наложены на человека, и тот не обретет свободы, пока не выполнит обет. Ортал уплыл на корабле во дни Аркела, шестого мастера Гнезда, потому что оскорбил человека, обладающего Силой, и никакой выкуп не мог снять этот обет. Трудная у тебя задача, госпожа.
Она облегченно вздохнула: он принял ее объяснение.
— Тогда ты понимаешь, почему я должна ехать.
Но я снова скажу тебе, сокольничий, и тебе, Алон: обет наложен не на вас, вы не обязаны следовать за мной. Не знаю, что ждет в доме Ястреба или возле него, но то, что я должна сделать, это совсем не удовольствие.
Он знаком своего когтя велел ей замолчать.
— Может быть, этот Джерик — часть того, что должно помешать тебе выполнить задачу. Мы поедем… — Ни слова не говоря больше, сокольничий снова занял свое место впереди, и она решила, что сейчас лучше не возражать ему. Она с первой же встречи поняла, что он очень упрям. Вполне вероятно, что теперь он считает затронутой свою честь, а это скрепляет их отношения прочнее любого договора.
— Этот Эттин… — Она повернулась к Алону.
Мальчик продолжал ехать с ней рядом, а сокольничий выдвинулся вперед. — Он был молодой человек?
— Так он выглядел. Разговаривал мало, но любил расспрашивать, и Парлану он нравился. Он пытался убедить незнакомца, что опасно в одиночку ехать на юг. Но тот всегда отвечал, что должен. У него была тонкая кольчуга и простой шлем, какие носят пограничники, и меч его был хорош. Но ружья-игольника у него не было, не было и такого лука, как у тебя. Я думаю, он был хороший человек.
Она вспоминала стройного светловолосого мальчика, который так быстро рос. Не успев стать взрослым, он уже ездил с патрулями пограничников вдоль границы, потому что в этих землях рождается мало детей. И дети рано узнают, как играть роль взрослых мужчин и женщин. Они дважды встречались под крышей, которая стала ее первым домом, но знали друг друга не очень хорошо. Они были дальними родственниками.
