пойду, миледи, и займусь уборкой урожая со своими фальконерами.
Весь день и весь вечер наемники работали под руководством местных жителей, убирая необыкновенно богатый урожай и стараясь закончить до бури.
Использовали все телеги и повозки, весь рабочий скот: лошадей, мулов, быков и ослов. Многие вручную перевозили тележки с сеном и овсом. Другие готовили большие вязанки и тащили их с полей при помощи веревок.
Рабочие заносили корм внутрь амбаров, стараясь очистить место, прежде чем прибудет новый груз.
Весь день и вечер погода оставалась хорошей, хотя небо хмурилось и было пасмурно. Когда Тарлах наконец подошел к окну своей комнаты, он увидел пустые луга. Добрая половина полей была бы ещё не убрана, если бы не помощь его отряда.
Казалось, уже наступила ночь, потому что черные облака затянули небо, но заходящее солнце ещё давало достаточно света, чтобы разглядеть земли Морской крепости.
Видны были фруктовые сады и огороды. Фрукты и овощи ещё не созрели, поэтому их не убирали. Впрочем, на это и времени не было.
«Какие крошечные поля», — подумал Тарлах. Он ещё раз восхитился мудростью тех, кто все так устроил: окружил маленькие участки прочными каменными стенами, которые защищают растения и тщательно оберегаемую почву от сильных дождей на крутых склонах. Эти стены служили все время со дня основания Морской крепости, и Тарлах надеялся, что послужат и сегодня.
Он поежился. Несмотря на ревущий в камине огонь, в большой комнате холодно. Закрыв все окна ставнями, фальконер собрался ложиться спать. Хотя было ещё рано, но дольше оставаться на ногах не имело смысла.
Глава десятая
Вскоре начался дождь, быстро превратившись в сильный ливень. Однако через два часа после полуночи такой порыв ветра обрушился на башню, что воин проснулся и схватился за меч, который всегда лежал рядом с ним.
Но тут же выпустил его, поняв причину испуга.
Тарлах быстро встал и подошел к ближайшему закрытому ставнями окну. В ставне сделано специальное маленькое окошечко для наблюдений, но в него ничего не видно, кроме сплошной черноты.
Вспыхнула ослепительная молния, все вокруг залилось ярким светом, фальконер торопливо закрыл глаза, потом закрыл и окошечко, потому что через него брызнул каскад дождя.
Тарлах вернулся к кровати и лег. Но не мог уснуть, потому что мешали удары капель о крышу, непрерывные вспышки молний и грохот грома. Прислушиваясь к буре, командир наемников подумал, что не он один сейчас благодарит толстые и надежные стены крепости.
Должно быть, в какой-то момент он все таки уснул, потому что пришел в себя, оттого что Бросающий Вызов Буре нетерпеливо и не очень нежно тянул его за руку своим жестким острым клювом.
Тут Тарлах услышал стук, едва пробивающийся сквозь шум снаружи.
Он соскочил с кровати. Ему было достаточно света от гаснущего в очаге огня, и поэтому он не стал зажигать свечу. Птица не предупреждала его об опасности, просто будила, поэтому он подошел к двери и распахнул её.
Уна! Одета, как днем, в руке у неё свеча, её пламя дрожит, хотя она прикрывает его рукой. Глаза у неё широко раскрыты и лицо слишком бледное, чтобы объяснить просто временем суток и недостаточным светом. Тарлах увидел, что в рукав женщины вцепилась Брейвери.
Фальконер впустил Уну и плотно закрыл за ней дверь.
— Миледи, что случилось? — Он даже не подумал задать обидный вопрос, не испугала ли её буря.
— Она приходила ко мне. Моя сестра. Вторая Уна. Он почувствовал, что сам побледнел. Хотя в комнате холодно, он стоял обнаженный по пояс, забыв, что хотел накинуть плащ.
— Сюда? — прошептал он. Она кивнула.
— Да. Она говорит, что может свободно появляться в любом месте Древних.
Он усадил Уну в одно из двух кресел.
— Что ей нужно?
Уна глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.
— Я не ложилась, составляла отчет о сборе урожая и занималась другими делами, которые запустила. И уже собиралась ложиться спать…
— Ты была одна? Она кивнула.
— Не считая Брейвери. Я часто работаю допоздна и всегда отпускаю служанок.
— И тогда она пришла? — Да, уже вышла из своего прохода, когда я поняла, что он образовался, и очень торопилась. Оказавшись здесь, она сразу же рассказала о причине своего прихода. Сначала она говорила о своей сущности, потом подтвердила то, во что верят многие: в нашем мире некогда яростно сражались силы Света и Тьмы. После страшных разрушений силы Тьмы наконец были побеждены. Не совсем, но все же удалось восстановить равновесие жизни и заточить тех многочисленных слуг Тени и Тьмы, которых не смогли уничтожить.
— Скажи, какова была роль второй Уны в этой войне?
— Она всего лишь её отдаленная жертва. — Уна вздрогнула, но не от холода. — В определенном смысле ты оказался прав относительно нее. Она это я, вернее я, какой была бы, если бы Тень никогда не нашла дорогу в этот мир. Но она не завершена. У неё нет материального тела, нет существования ни в нашем времени, ни в каком другом.
Уна прикусила губу, стараясь сохранить самообладание в присутствии этого человека: опасалась, что он возмутится малейшими проявлениями слабости и истерии, хотя испытывала и жалость, и страх.
— Она приняла свою роль и была ею довольна… Она только надеялась, что со временем её ждет лучшая участь, но наш мир постоянно меняется так, что она больше не испытывает удовлетворения. Старое равновесие сил нарушено. Не только в Высоком Холлаке, но по всему нашему миру проснулось то, что долго спало. Она говорит, что у нас осталось очень мало времени, так мало, что она опасается за само существование жизни.
Она увидела, как напрягся Тарлах, поняла, что он собирается сказать, и резко опередила его:
— Уна хочет соединить свою душу со мной, чтобы она стала частью меня, а я — частью ее…
— Нет! Женщина нетерпеливо покачала головой, заставляя его замолчать.
— Для неё это жизнь, к которой она так стремится, а я получу знания и ключ к Силе, которая, как она говорит, заключена во мне.
— Уна, ты не должна…
Пальцы его впились ей в плечо так, что она поморщилась, хотя даже не вскрикнула. Он, казалось, даже не заметил этого.
— Уна, что ты ответила? Владелица долины опустила голову.
— Я хотела согласиться. Она так страстно умоляла, но я испугалась. Что-то в глубине меня восставало против самой этой мысли. Я боролась с собой, со своим эгоизмом, но не могла заставить себя дать согласие.
И тут на меня напала Брейвери. Всей силой своего сознания и всем телом она выгоняла меня из комнаты, толкала сюда, к тебе. Тут я вспомнила данное тебе обещание и сказала Уне, что не могу сразу принять такое решение, основываясь только на чувствах и возбуждении, что я должна все взвесить, успокоиться и подумать.
Она рассердилась, назвала меня малодушной, ложной подругой, говорила, что я должна смотреть жизни в лицо. У меня есть оружие, но я не умею им пользоваться, оно вечно в ножнах. А потом она… она бросилась в свой проход и исчезла.
— Слава Рогатому Лорду! — прошептал Тарлах.
Он понял, что у него дрожат руки, и торопливо спрятал их. Тупо подумал, что был слеп, намеренно слеп, но эта страшная опасность заставила его прозреть. Теперь он знает, что значит для него Уна из Морской крепости. Он не просто хочет насладиться её прекрасным телом. Ему нужна эта женщина как спутница жизни, он должен беречь и охранять её, становясь все ближе ей, вся его оставшаяся жизнь должна принадлежать Уне.
— Уна, это предложение Тьмы. Если бы ты согласиласъ, поддалась, ты погибла бы навсегда, погибла
