— Теперь я — настоящий пират?
— Как же иначе! Только помни, что мы, рэктамцы, сильно изменились, и теперь это считается почетным титулом.
— Я… я постараюсь умереть достойно под пытками, — пообещал Толивар дрожащим голосом. — Но если я буду сильно кричать, не считай это слабостью.
— Пираты никогда не страдают молча! Кричи сколько хочешь, а я буду кричать еще громче, потому что я — король пиратов.
Обитая железом дверь распахнулась. Вошли четверо голых до пояса мужчин с кожаными колпаками на головах. За ними в камеру вошла императрица Наелора в темно-бордовом бархатном платье, отделанном серебристо-голубым мехом диксу. Волосы ее были украшены простой платиновой диадемой, а на шее висела Звезда Нерении Дарал.
— Доброе утро, — поздоровалась она и презрительно улыбнулась, не услышав ответа. — Вы скоро научитесь хорошим манерам! Если, конечно, Великая Волшебница не решит, что ценит ваши презренные жизни выше своего талисмана.
Она кивнула палачам:
— Проверьте все.
Палачи мгновенно стали выполнять ее приказ. Один принялся кочергой шуровать в топке, двое с грохотом закрутили лебедку за горном, а четвертый принялся проверять кандалы на зловещей каменной плите.
Императрица встала в эффектную позу, высоко подняв руки, и закричала:
— Харамис! Великая Волшебница Земли! Я знаю, что ты можешь видеть нас и слышать. У меня тоже есть тайные друзья в царстве магии! Один из них нашептал мне на ухо, как именно можно получить Трехкрылый Диск. Приходи, Великая Волшебница! Поклонись мне и отдай свой талисман, и я обещаю сохранить жизнь пленникам. Отклонишь мою просьбу, и они примут мучительную смерть.
Палачи налегли на лебедку, поднимая что-то из углей. Медленно появился раскаленный добела стальной барабан длиной примерно в эле и в две ладони диаметром. Сквозь него проходила стальная балка, к кольцам на концах которой были прикреплены цепи. Когда цилиндр был поднят над плитой и немного остыл, пленники увидели, что он представлял собой нечто вроде катка, раскаленная поверхность которого была усеяна острыми шипами.
— Священные ляжки Хелдо! — воскликнул в ужасе Ледавардис.
Остальные, за исключением Гиоргибо, который отлично понимал, что их ожидает, не могли произнести ни слова.
— Харамис! — Наелора подняла Звезду. — Не мешкай! Уже рассвет. Установленный мною срок истек.
Ничего не произошло.
— Императрица, — обратилась к ней Кадия. — Господин Звезды знает о пытках и дал на них согласие?
— Замолчи, ведьма! — прошипела Наелора.
Но Кадия не сдавалась:
— Еще вчера я говорила, что моя сестра Харамис находится на Трех Лунах и не может ответить на магический вызов. Я сама не могла поговорить с ней даже при помощи двух талисманов. Твоя хитрость ни к чему не приведет.
— Сестра, почему ты так поступаешь? — закричал Гиоргибо. — Убей меня, если хочешь, но эти люди не причинили тебе вреда.
— Она причинила! — в гневе закричала императрица. — Высокомерная Белая Дама! И если она жива, то должна услышать их крики, хоть на Луне Темного Человека, хоть в пекле самого нижнего из десяти адов.
Она снова позвала Харамис, и в голосе ее все отчетливее звучало бешенство. Эрцгерцог покачал головой:
— Ее рассудок помутился от игр в колдовство.
— Нет, — печально возразила Анигель. — Причина ее расстройства совсем в другом.
— Молчать! — закричала Наелора. — Или я прикажу вырвать вам языки!
Пленники замолчали. Один из мужчин в колпаках произнес:
— Все готово, императрица.
Лицо Наелоры покраснело, на лбу выступили капли пота. Она ходила перед прикованными к стене пленниками, нервно сжимая в руке Звезду.
— Кто первый желает насладиться ласками огненного катка? Безобразный и безрассудно смелый король пиратов? Нет, не думаю. Его недостаточно уважает Белая Дама. Почему она должна обменять свой талисман на жизнь одноглазого, горбатого морского бандита? И по этой же причине я не выберу тебя, мой любезный брат, хотя испытала бы от твоих мучений исключительное наслаждение. — Она рассмеялась.
Лицо Гиоргибо превратилось в каменную маску, и он не соизволил ей ответить.
Императрица остановилась перед Анигель.
— Может быть, первой станет эта убитая горем грязная королева? Жалкая тварь. Ты подвернула ножку и от боли потеряла сознание, когда мои воины тащили тебя сюда. Боюсь, ты и твои неродившиеся сыновья слишком быстро умрете под пытками, быть может, даже раньше, чем Великая Волшебница услышит твои крики.
— Попробуй тронуть меня, выродок скритека! — прошипела Кадия, пытаясь вырваться из оков.
Наелора, казалось, обдумывала ее предложение.
— Храбрая ведьма, которая едва не сорвала вторжение и не лишила меня трона! Но ты заплакала, когда я отдала твой талисман Господину Звезды. Ты скулила, как побитый щенок снита! Я бы с радостью посмотрела, как ты будешь рыдать и умолять меня о милосердии, — она сделала шаг вперед и схватила за волосы принца Толивара, — когда этот коварный ублюдок будет расплачиваться за свои грехи.
— Он прощен всеми нами! — закричала Кадия.
Но Наелора властно махнула рукой, и два палача подскочили к Толивару, сняли с него кандалы и подтащили к гранитной плите. Они долго возились, приспосабливая кандалы к маленькому телу Толивара, но наконец им удалось закрепить принца неподвижно у нижнего края наклонной плиты.
Императрица подошла и убрала с глаз принца прядь волос.
— Ты должен все видеть, маленький храбрец, — произнесла она вкрадчивым голосом и посмотрела на потолок. — И Великая Волшебница Харамис тоже должна все видеть! Смотри на его лицо, Белая Дама, когда огненный каток раздавит его тело от кончиков пальцев до головы.
Она щелкнула пальцами. Двое палачей склонились над лебедкой, на этот раз опуская груз. Двое других ухватились за толстый канат, чтобы подтянуть подвижный блок и тали вперед и опустить раскаленный барабан точно на верхний край плиты в полутора элсах от ног принца. Усаженный шипами цилиндр коснулся плиты и мучительно медленно, пронзительно скрипя на оси, покатился к мальчику. Палачи отошли в сторону от лебедки и замерли, а двое других у каната притормаживали движение цилиндра, чтобы пытка не закончилась слишком быстро.
— Харамис! — крикнула Наелора, остановившись у каменной плиты рядом с головой Толивара. — Ты видишь?
Выложенный плитами пол пыточной камеры задрожал.
— Землетрясение! — закричал Ледавардис, но никто не обратил на него внимания, менее всех — императрица. Она не спускала глаз с приближающегося барабана, схватившись руками за край пыточной плиты.
Когда пол камеры задрожал, огненный цилиндр качнулся в сторону, но Наелора только еще сильнее напряглась в ожидании. Шипы заскрежетали по каменной поверхности, разбрасывая во все стороны искры, все палачи налегли на канат, чтобы вернуть дымящийся барабан на место. Он снова покатился к Толивару.
Произошел еще один толчок, более сильный, чем первый.
Палачи, изрыгая проклятия и налетая друг на друга, танцевали вокруг каната, стараясь не наступить на рассыпавшиеся из треснувшего горна угли. Огромная трещина расколола противоположную от пленников
