обстоятельствах, и вы, вероятно, считаете меня самой обыкновенной женщиной, только немного более своевольной, чем другие. А потому вы не понимаете, что я называю ненавидеть; да и не можете понять, не зная, сколько усилий я потратила на то, чтобы изучить себя и изучить всех тех, кто меня окружает. Вот почему у меня явилось желание рассказать вам свою историю - не с целью расположить вас к себе, я в этом не нуждаюсь; но для того, чтобы, думая о своем любезном друге и его жене, вы знали, что я называю ненавидеть. Здесь у меня хранятся записки, которые я приготовила для вас. Что ж, дать их вам или не стоит?
Артур попросил ее не менять своего намерения. Она подошла к секретеру, отперла его и достала из ящика несколько сложенных листке в бумаги. Без примирительной нотки в голосе, почти не обращаясь к Артуру, словно она разговаривала с зеркалом и у собственного отражения искала оправдания своему упрямству, она сказала:
- Теперь вы узнаете, что я называю ненавидеть! Но довольно об этом. Сэр, в любом моем временном и дешевом прибежище, будь то пустой дом в Лондоне или меблированные комнаты в Кале, Гарриэт всегда со мною. Не хотите ли повидать ее перед уходом? Гарриэт, пойдите сюда!
Ей пришлось повторить свой оклик дважды. После второго раза в дверях показалась Гарриэт, бывшая Тэттикорэм.
- Мистер Кленнэм здесь, - сказала мисс Уэйд, - но он пришел не за вами; он уже отказался от мысли вернуть вас в Туикнем - не правда ли, сэр?
- Пришлось отказаться, - поскольку я не располагаю для этого ни властью, ни влиянием, - признал Кленнэм.
- Итак, он вас не разыскивал, можете быть спокойны; однако он все же разыскивает кое-кого. Ему нужен Бландуа.
- С которым я видел вас и Лондоне, на Стрэнде, - вставил Артур.
- Если вам что-нибудь известно о нем, Гарриэт, кроме того, что он приехал из Венеции - это мы все знаем, - расскажите мистеру Кленнэму.
- Больше мне о нем ничего не известно, - сказала девушка.
- Вы удовлетворены? - спросила мисс Уэйд Артура.
Он не видел причины не верить им; если и были у него сомнения прежде, девушка своим естественным тоном развеяла их. Он сказал:
- Придется, видно, искать других следов.
Он еще не собирался уходить, но когда девушка вошла, он стоял, и она решила, что он уже прощается. Она торопливо глянула на него и спросила:
- Они здоровы, сэр?
- Кто?
Она чуть было не ответила: 'Все', но запнулась и, посмотрев на мисс Уэйд, сказала:
- Мистер и миссис Миглз.
- Были здоровы, когда я последний раз имел от них известия. Они за границей. Кстати, ответьте мне на один вопрос. Это правда, что вас видели там?
- Где? Кто меня видел и где? - спросила девушка, нахмурясь и опустив глаза.
- В Туикнеме, у садовой калитки.
- Неправда, - сказала мисс Уэйд. - Она там и близко не была.
- Вы ошибаетесь, - возразила девушка. - Я туда ездила, когда мы прошлый раз были в Лондоне. Ездила, воспользовавшись тем, что вы ушли куда-то. И я подходила к калитке и заглядывала в сад.
- Жалкая девчонка! - произнесла мисс Уэйд с безграничным презрением. Немногого же стоила вся наша дружба, все наши разговоры и все ваши старые жалобы!
- Что тут дурного, если я на миг заглянула в калитку? - возразила девушка. - Я по окнам видела, что хозяева в отъезде.
- А зачем было вообще ездить туда?
- Затем, что мне хотелось посмотреть на знакомые места. Затем, что мне приятно было снова их увидеть.
Кленнэм глядел на эти два красивых лица и думал о том, как должны мучить друг друга эти две неукротимые натуры.
- О! - сказала мисс Уэйд, овладев собой и холодно отводя взгляд в сторону. - Если вас так тянуло туда, где вы влачили унизительную жизнь, от которой я помогла вам избавиться, когда у вас наконец раскрылись глаза тогда другое дело. Но где же ваша искренность и правдивость? Где ваша верность мне? Где преданность нашим общим интересам? Вы недостойны доверия, с которым я отнеслась к вам. Недостойны участия, которое я приняла в вашей судьбе. Возвращайтесь к людям, которые обращались с вами хуже, чем с собачонкой, потому что другого обращения вы не заслуживаете.
- Если вы будете так говорить о них при посторонних, вы сами вынудите меня стать на их сторону, - отвечала девушка.
- Возвращайтесь к ним, - повторила мисс Уэйд. - Возвращайтесь к ним.
- Вы прекрасно знаете, что я к ним не вернусь. - возразила девушка. Вы прекрасно знаете, что я ушла от них навсегда и теперь уже не могу, не хочу и не намерена возвращаться. Вот и оставьте их в покое.
- Жить у них в сытости и довольстве для вас заманчивее, чем вести скромную жизнь вдвоем со мной, - не унималась мисс Уэйд. - Вы возвышаете их, а мною пренебрегаете. Впрочем, чему удивляться? Этого следовало ожидать.
- Это неправда! - сказала девушка, вся вспыхнув. - Вы говорите не то, что у вас на уме. А что у вас на уме, я знаю. Вы попрекаете меня тем, что я живу на ваш счет, хоть прямо так и не скажете. И оттого, что мне некуда податься, вы считаете, что я должна плясать под вашу дудку и молча проглатывать любую обиду. Вы не лучше их, ни чуточки не лучше. Но я не намерена подчиняться вам во всем. Я опять скажу: да, я поехала в Туикнем, потому что мне давно хотелось взглянуть на тот дом. Да, я хочу знать, как они поживают, потому что я их любила когда-то и мне порой казалось, что они добры ко мне.
Кленнэм поспешил сказать, что если она когда-нибудь пожелает вернуться, то наверняка встретит самый ласковый прием.
- Никогда! - страстно воскликнула девушка. - Никогда я не вернусь! И мисс Уэйд это хорошо известно, она только дразнит меня, пользуясь зависимым положением, в которое сама же меня поставила. Да, я знаю, что завишу от нее, как знаю и то, что она всегда рада напомнить мне об этом.
- Хитро придумано! - подхватила мисс Уэйд с прежним гневом и с прежней надменностью. - Но только эта хитрость шита белыми нитками, и я отлично вижу, что под нею кроется. Куда мне с моей бедностью против их богатства! Нет, возвращайтесь, возвращайтесь как можно скорей, и кончим с этим!
Кленнэм смотрел на этих двух женщин, стоявших посреди тесной неуютной комнаты, пестуя свой гнев, терзая себя и друг друга. Он стал прощаться; но мисс Уэйд едва кивнула ему головой, а Гарриэт с наигранным самоуничижением служанки или рабы (в котором, однако, было больше вызова, чем смирения) сделала вид, что никак не решится отнести его приветствие и к своей скромной особе.
Он спустился по темной винтовой лестнице во двор, где все показалось ему еще более унылым, чем прежде, - глухая стена, засохший плющ, заброшенный фонтан, разбитая статуя. Размышляя о том, что он видел и слышал в этом доме и о неудаче своих попыток напасть на след подозрительной личности, которую он разыскивал, он возвратился в Лондон с тем же пакетботом, что привез его в Кале. Дорогой он развернул листки, полученные от мисс Уэйд, и прочитал в них то, что составляет содержание следующей главы.
ГЛАВА XXI - История одного самоистязания
Я имею несчастье быть неглупой. С самых юных лет я всегда видела то, что от меня думали скрыть. Если бы я чаще поддавалась обману и реже проникала в истину, мне бы легко и спокойно жилось на свете, как живется большинству глупцов.
Детство мое прошло в доме у бабушки, верней сказать, у дамы, которая себя называла моей бабушкой. Она не имела права называть себя так, но я в своей детской наивности тогда об этом не догадывалась. У нее жило несколько человек детей, своих и чужих. Все это были девочки; числом десять, считая меня. Мы вместе росли и вместе воспитывались.
Мне было лет двенадцать, когда я стала замечать, что другие девочки относятся ко мне покровительственно. Считалось, что я сирота. Больше среди нас сирот не было, и в поведении своих
