результата, хотя каждый раз после звонка за дверью слышались топот и беготня.
На четвертый раз, после того как за ручку звонка мстительно дернул головастый молодой человек, в дверях как бы случайно появилась мисс Лавиния с зонтиком и в шляпке, будто собиралась на прогулку. Эта молодая особа удивилась, увидев перед калиткой гостей, и выразила свое удивление соответствующим жестом.
— Мистер и миссис Боффин! — проворчал головастый юнец, тряся решетчатую калитку, словно зверь, засаженный для обозрения в зверинец. — Они дожидаются уже полчаса!
— Кто, вы говорите? — переспросила мисс Лавиния.
— Мистер и миссис Боффин! — ответил молодой человек, возвышая голос до рева.
Мисс Лавиния, снова поднявшись на крыльцо, подошла к парадной двери, взяла ключ, спустилась по ступенькам в палисадник, пересекла его и отперла калитку.
— Войдите, пожалуйста, — надменно пригласила их мисс Лавиния. — Нашей прислуги нет дома.
Мистер и миссис Боффин приняли приглашение и, остановившись в маленькой прихожей, в ожидании, пока мисс Лавиния поведет их дальше, увидели вверху на лестничной площадке три пары подслушивающих ног: ноги миссис Уилфер, ноги мисс Беллы, ноги мистера Джорджа Самсона.
— Мистер и миссис Боффин, если не ошибаюсь? — предостерегающим тоном возвестила мисс Лавиния.
Настороженное внимание со стороны ног миссис Уилфер, ног мисс Беллы, ног мистера Джорджа Самсона.
— Да, мисс, совершенно верно.
— Пройдите, пожалуйста, сюда, вниз по лестнице, я доложу маме.
Поспешное бегство ног миссис Уилфер, ног мисс Беллы, ног мистера Джорджа Самсона.
Прождав с четверть часа в общей семейной комнате, являвшей следы такой поспешной уборки после обеда, что было не совсем ясно, что тут происходило, — прибирали комнату для гостей или же играли в жмурки, — мистер и миссис Боффин удостоились, наконец, лицезреть миссис Уилфер, которая вплыла в комнату величественно-томно, снисходительно склонив голову набок — ее обычная манера встречать гостей.
— Простите, но чему я обязана такой чести? — спросила миссис Уилфер после обмена приветствиями, поправив носовой платок на голове и помахав руками, облеченными в перчатки.
— Чтобы сказать покороче, сударыня, — заметил мистер Боффин, — может, вам доводилось слышать нашу фамилию, поскольку мы с миссис Боффип получили наследство?
— Да, сэр, я слышала о таком случае, — отвечала миссис Уилфер, достойно склонив голову.
— И осмелюсь сказать, сударыня, — продолжал мистер Боффин в то время, как миссис Боффин подтверждала его слова кивками и улыбками, — вы не очень к нам расположены?
— Извините меня, — сказала миссис Уилфер. — Было бы несправедливо обвинять мистера и миссис Боффин в несчастье, которое, без сомнения, ниспослано свыше.
И на ее лице отразились героически претерпеваемые страдания, что придало особую значительность этим словам.
— Это, конечно, не в обиду нам сказано, — заметил честный мистер Боффин. — Мы с миссис Боффин люди простые, сударыня, особых претензий не имеем, и ходить вокруг да около не любим; ко всему на свете можно найти прямую дорогу. Вот потому, значит, мы и пришли вам сказать, что очень рады будем познакомиться с вашей дочерью и сочтем за честь для себя, если она будет считать наш дом своим собственным, наравне с родительским. Короче говоря, нам хочется повеселить вашу дочку, дать ей возможность пользоваться всеми удовольствиями, какими мы сами будем пользоваться. Нам хочется, чтобы она переменила обстановку, развлеклась, рассеялась.
— Вот, вот! — подтвердила простосердечная миссис Боффин. — Господи, чего тут стесняться!
Миссис Уилфер с достоинством наклонила голову в сторону гостьи и величаво-монотонно ответила гостю:
— Извините, но у меня не одна дочь. Которой из них мистер Боффин и его супруга намерены оказать свое лестное внимание?
— Как же вы не понимаете? — вмешалась улыбающаяся миссис Боффин. — Само собой, мисс Белле.
— Вот как? — произнесла миссис Уилфер, строго и непреклонно взглянув на нее. — Моя дочь Белла дома и может отвечать за себя сама. — И, слегка приотворив дверь, за которой тут же послышалось шарканье ног, она крикнула: — Попросите ко мне мисс Беллу!
Это официальное приглашение, на слух весьма величественное и можно даже сказать геральдическое, она сделала, упершись в лицо дочери сердитым и укоризненным взглядом и в таком близком соседстве с ней, что мисс Белла едва успела убраться в чуланчик под лестницей, опасаясь появления мистера н миссис Боффин.
— Занятия моего мужа, Р. У., — объяснила миссис Уилфер, — удерживают его в Сити в это время дня, иначе он тоже имел бы честь принимать вас под нашей скромной кровлей.
— Очень приятная квартирка! — бодро произнес мистер Боффин.
— Извините, сэр, — возразила миссис Уилфер, поправляя его, — это обитель Бедности, которая знает свое место, хотя и независима.
Затрудняясь продолжать разговор в этом направлении, мистер и миссис Боффин до появления мисс Беллы сидели, уставясь в пространство, а миссис Уилфер без слов давала им понять, что каждый ее вздох требует невиданного в истории самоотвержения; как только появилась мисс Белла, ее представили гостям и объяснили ей цель их визита.
— Я очень вам признательна, разумеется, — сказала мисс Белла, холодно встряхнув кудряшками, — но у меня нет ровно никакого желания выезжать куда бы то ни было.
— Белла! — увещевала ее миссис Уилфер. — Белла, ты должна побороть себя!
— Да, послушайтесь вашей мамы, дорогая, — вторила ей миссис Боффин, — мы будем очень рады вам, да и слишком вы хорошенькая, чтобы сидеть в четырех стенах.
И добрая старушка поцеловала ее, похлопав по наливным плечам, а миссис Уилфер в это время чопорно сидела рядом, точь-в-точь должностное лицо, присутствующее на свидании перед казнью.
— Мы переедем в хороший дом, — говорила миссис Боффин, по свойственному ей женскому лукавству давая обязательство и за мистера Боффина, который не мог протестовать при посторонних, — заведем хорошую карету, будем везде ездить и все осматривать. И прежде всего, душенька, не надо на нас сердиться, — продолжала она, усаживая Беллу рядом с собой и гладя ее по руке, — сами знаете, мы тут ни при чем.
Мисс Белла была так тронута этими простыми словами, что со свойственной ее летам отзывчивостью на доброту и ласку тепло ответила миссис Боффин поцелуем. Однако это вовсе не понравилось почтенной светской даме, ее маменьке; та старалась повернуть дело так, что не Боффины ей делают одолжение, а она — Боффинам.
— Моя младшая дочь Лавиния, — представила миссис Уилфер Лавинию, радуясь случаю переменить разговор, когда Лавви опять вошла в гостиную, — мистер Джордж Самсон, друг нашего семейства.
Друг семейства находился в том периоде влюбленности, когда в каждом человеке видишь врага данного семейства. Усевшись на место, он засунул в рот круглый набалдашник трости, словно пробку, как будто оскорбленные чувства наполняли его до краев. И не сводил с Боффинов неумолимого взгляда.
— Если вам захочется, привозите с собой вашу сестру, когда соберетесь к нам погостить; мы, право, будем очень рады, — сказала миссис Боффин. — Чем меньше вы будете стесняться, тем нам будет приятнее.
— Ах, так моего согласия даже не спрашивают! — воскликнула мисс Лавиния.
— Лавви, — негромко заметила ей Белла, — держи себя потише, будь так добра.
— Нет, этого не будет, — ответила бойкая Лавиния, — я не ребенок, чтобы обо мне так говорили посторонние.
— Да, ты еще ребенок.
— Нет, я не ребенок и не желаю, чтобы обо мне говорили посторонние: «Привозите с собой сестру!» Еще чего!
