самых старых и самых близких друзей обед по поводу этого изумления.
Ибо как раз к этому времени выясняется, что, какой бы ни вышел случай, Вениринги обязаны дать по этому случаю обед. Леди Типпинз пребывает в состоянии хронического обедания у Венирингов и в состоянии хронического воспаления, происходящего от этих обедов. Бутс и Бруэр разъезжают в кэбах, не имея ровно никакого иного дела, кроме как сбивать людей на обеды к Венирингам. Вениринг не вылезает из законодательных кулуаров, намереваясь заманить на обед коллег-законодателей. Миссис Вениринг обедала вчера с двадцатью пятью совершенно новыми людьми, нынче целый день отдавала им визиты; а назавтра рассылает им всем приглашения на обед, имеющий быть ровно через неделю; не успел еще этот обед перевариться, как она заезжает с визитом к их братьям и сестрам, сыновьям и дочерям, племянникам и племянницам, тетушкам, дядюшкам и прочей родне и приглашает их всех на обед. И все же, так же как и вначале, сколько бы ни расширялся круг обедающих, следует заметить, что все они упорно ездят к Венирингам не для того, чтобы обедать с мистером и миссис Вениринг, а для того, чтобы обедать друг с другом.
Быть может, в конце концов — кто знает? — Вениринг и найдет, что это обедание хотя и обходится дорого, однако оправдывает себя, ибо вербует сторонников. Мистер Подснеп, как представитель народа, не один проявляет столько забот о собственном достоинстве, если не о достоинстве своих знакомых, и потому ожесточенно поддерживает тех знакомых, которых он удостоил признанием, боясь, как бы не пострадать, если их число уменьшится. Золотые и серебряные верблюды, ведерки для шампанского и прочие украшения стола Венирингов выглядят великолепно, и если я, Подснеп, замечаю где-нибудь мимоходом, что в понедельник я обедаю с великолепным караваном верблюдов, то нахожу обидным лично для себя, если мне намекают, что эти верблюды разбиты на все четыре ноги или что это подозрительные во многих отношениях верблюды. «Сам я не выставлю верблюдов; я выше этого: я человек солидный; но эти верблюды грелись в лучах моей славы; так как же вы смеете, сударь, инсинуировать, будто я мог озарять лучами своей славы верблюдов с подмоченной репутацией?»
Верблюдов полируют в кладовой у Химика для изумительного обеда по случаю разорения Лэмлей, а мистер Твемлоу чувствует себя не совсем хорошо, лежа на диване в квартирке над конюшней на Дьюк- стрит, возле Сент-Джеймс-сквера, потому что принял около полудня две патентованных пилюли, доверившись рекламе, приложенной к коробке (цена один шиллинг полтора пенса, включая гербовый сбор), где сказано, что они «весьма полезны в качестве предупредительной меры в отношении гастрономических удовольствий». И в то время, как он мучается, воображая, будто нерастворившаяся пилюля застряла у него в пищеводе и что-то вроде теплой клейкой массы подкатывает ему к горлу, входит слуга с докладом, что некая леди желает видеть мистера Твемлоу.
— Леди? — говорит Твемлоу, приглаживая свои взъерошенные перья. — Попросите эту леди сделать мне такую любезность — назвать свое имя.
Эту леди зовут миссис Лэмл. Эта леди задержит мистера Твемлоу не более как на несколько минут. Эта леди выражает уверенность, что мистер Твемлоу будет так добр, что непременно примет ее, узнав, что она особенно настаивает на непродолжительности свидания. Эта леди нисколько не сомневается в том, что мистер Твемлоу согласится, узнав ее имя. Особенно просила слугу не перепутать имя. Прислала бы визитную карточку, но не захватила ее с собой.
— Проводите леди сюда. — Леди входит, сопровождаемая слугой.
Маленькая квартирка мистера Твемлоу обставлена скромно, по-старомодному (она несколько напоминает комнату экономки в Снигсворти-парке) и была бы совершенно лишена всяких украшений, если б не гравированный портрет великого Снигсворта во весь рост, висящий над камином, — он изображен фыркающим на коринфскую колонну, с огромным свитком пергамента у ног, под тяжелой драпировкой, готовой вот-вот обрушиться ему на голову; все эти аксессуары дают понять зрителю, что благородный лорд занят спасением отечества.
— Садитесь, пожалуйста, миссис Лэмл. — Миссис Лэмл садится и приступает к разговору.
— Я не сомневаюсь, мистер Твемлоу, что вы слышали о несчастье, которое нас постигло. Разумеется, слышали — такие новости распространяются всего быстрее, особенно среди друзей.
Памятуя об изумительном обеде, Твемлоу, слегка поморщившись, сознается, что это ему известно.
— Быть может, это удивит вас меньше, чем других, — говорит миссис Лэмл жестким тоном, неприятно режущим ухо мистеру Твемлоу, — после того, что произошло между нами в доме, который теперь… Я позволила себе заглянуть к вам, мистер Твемлоу, чтобы прибавить нечто вроде постскриптума к моим тогдашним словам.
Сухие и впалые щеки мистера Твемлоу втягиваются внутрь еще больше, в предвидении какого-то нового осложнения.
— Право, — растерянно говорит маленький джентльмен, — право, миссис Лэмл, я просил бы вас сделать такое одолжение, избавить меня в дальнейшем от вашей доверенности. Я всегда ставил себе целью — к сожалению, в моей жизни было не так уж много целей, — никого не задевать, быть всегда в стороне от интриг и заговоров.
Миссис Лэмл, гораздо более наблюдательная, чем ее собеседник, не считает даже нужным смотреть на него, когда он говорит, — она и без того видит его насквозь.
— Мой постскриптум, оставим то же слово, — говорит миссис Лэмл, устремляя взор на мистера Твемлоу, чтобы ее речь произвела более сильное впечатление, — как раз совпадает с тем, что вы говорите, мистер Твемлоу. Я далека от того, чтобы обременять вас новыми признаниями, и прошу вас только строго придерживаться нейтралитета.
Твемлоу собирается отвечать, и она снова опускает глаза, зная, что ее ушей вполне достаточно для того, чтобы воспринять содержимое сего скудельного сосуда.
— Полагаю, что на таких условиях, — волнуясь, говорит Твемлоу, — я смогу выслушать все, что вам угодно будет сообщить мне. Но если можно, со всей учтивостью и деликатностью, просить вас не выходить за эти рамки, то я именно просил бы вас об этом.
— Сэр, — говорит миссис Лэмл, снова поднимая на него глаза и снова пугая его своим жестким тоном, — я сообщила вам нечто для дальнейшего сообщения известной особе, если вы сочтете это нужным.
— Что я и сделал, — говорит Твемлоу.
— За что я и благодарю вас; хотя я, право, не знаю, почему я в этом деле предала мужа, — ведь эта девушка просто глупа. Когда-то я и сама была так же глупа, — так вот, может быть, по этой причине.
Увидев, какой эффект производит ее равнодушная улыбка и холодный взгляд, она продолжает, не сводя с него глаз:
— Мистер Твемлоу, если вы случайно увидите моего мужа, или меня, или нас обоих в фаворе или доверенности у кого бы то ни было — у наших общих знакомых или нет, это все равно, — то это еще не даст вам права пустить в ход против нас те сведения, которые я вам доверила для одной только цели. Вот что я хотела вам сказать. Это не условие: для джентльмена это только напоминание.
Твемлоу сидит, шепча что-то про себя, и подпирает голову рукой.
— Все это настолько ясно, — продолжает миссис Лэмл, — что я вполне полагаюсь (как и раньше) на вашу честь и больше не скажу ни слова. — Она пристально смотрит на Твемлоу, пока тот, пожав плечами, не отвешивает ей кривого поклона, словно говоря: «Да, можете на меня положиться», — после чего она проводит языком по губам и вздыхает с облегчением.
— Надеюсь, я сдержала обещание, переданное вам через вашего слугу, и пробыла у вас всего несколько минут. Не смею долее вас беспокоить, мистер Твемлоу.
— Погодите, — говорит Твемлоу, вставая вместе с нею. — Одну минуту, простите меня. Я бы не стал искать вас, сударыня, для того, чтобы сказать вам то, что я собираюсь сказать, но так как вы разыскали меня сами и пришли сюда, то я позволю себе облегчить душу. Разве это было последовательно, говоря по совести, приняв такое решение против мистера Фледжби, называть его своим дорогим другом и просить услуги у мистера Фледжби? Если предположить, что вы так и поступили: сам я этого знать не могу, но мне рассказывали, что вы так и поступили.
— Значит, он вам сказал? — вопрошает миссис Лэмл, которая опять опустила глаза, слушая Твемлоу, а теперь снова пускает их в ход.
— Да.
— Странно, что он сказал вам правду, — говорит миссис Лэмл, не на шутку задумавшись. — Скажите,
