улыбался такой широкой улыбкой (хотя эта улыбка очень редко расплывалась по лицу за пределами рта), что было в ней нечто напоминающее оскал кота. Он питал склонность к тугим белым галстукам, по примеру своего патрона, и всегда был застегнут на все пуговицы и одет в плотно облегающий костюм. Его манера обращения с мистером Домби была глубоко продумана, и он никогда от нее не отступал. Он был фамильярен с ним, резко подчеркивая в то же время расстояние, лежащее между ними. 'Мистер Домби, по отношению к человеку вашего положения со стороны человека моего положения никакие знаки почтения, совместимые с нашими деловыми связями, я не считаю достаточными. Скажу вам откровенно, сэр, я окончательно от этого отказываюсь. Я чувствую, что не мог бы удовлетворить самого себя; и, видит небо, мистер Домби, вам бы следовало избавить меня от таких усилий'. Если бы эти слова были напечатаны на афише и мистер Каркер носил бы их на груди поверх своего сюртука так, чтобы мистер Домби в любой момент мог их прочесть, он не в силах был бы выразить яснее то, что уже выразил своим поведением.
Таков был Каркер, заведующий конторой. Мистер Каркер-младший, приятель Уолтера, был его братом, на два-три года старше его, но бесконечно ниже по своему положению. Место младшего брата было на верхней ступеньке служебной лестницы; место старшего - на нижней. Старший брат никогда не поднимался на следующую ступень и не заносил на нее ноги. Молодые люди проходили над его головой и поднимались выше и выше; но он всегда оставался внизу. Он совершенно примирился с тем, что занимает такое скромное положение, никогда на него не жаловался и, конечно, никогда не надеялся изменить его.
- Как вы себя сегодня чувствуете? - спросил однажды мистер Каркер, заведующий, входя с пачкой бумаге руке в кабинет мистера Домби вскоре после его прибытия.
- Здравствуйте, Каркер! - сказал мистер Домби, поднимаясь со стула и становясь спиною к камину. - Есть у вас тут что-нибудь для меня?
- Не знаю, имеет ли смысл вас беспокоить, - отозвался Каркер, перебирая бумаги. - Сегодня в три у вас заседание комитета, как вам известно.
- И второе - без четверти четыре, - добавил мистер Домби.
- Никогда-то вы ничего не забываете! - воскликнул Каркер, все еще перебирая свои бумаги. - Если мистер Поль унаследует вашу память, беспокойной особой будет он для фирмы. Достаточно одного такого, как вы.
- У вас тоже хорошая память, - сказал мистер Домби.
- О! У меня! - отвечал заведующий. - Это единственный капитал у такого человека, как я.
Мистер Домби сохранял напыщенный и самодовольный вид, когда стоял, прислонившись к камину, и осматривал своего (конечно, не ведающего об этом) служащего с головы до пят. Чопорность и изящество костюма мистера Каркера и несколько высокомерные манеры, либо свойственные ему самому, либо принятые в подражание образцу, за которым недалеко было ходить, придавали особую цену его смирению. Он производил впечатление человека, который восстал бы против силы, если бы мог, но был совершенно раздавлен величием и превосходством мистера Домби.
- Морфин здесь? - спросил мистер Домби после короткой паузы, на протяжении которой мистер Каркер шелестел бумагами и бормотал себе под нос небольшие выдержки из них.
- Морфин здесь, - отвечал он, поднимая голову и неожиданно улыбаясь своей самой широкой улыбкой. - Мурлычет, предаваясь музыкальным воспоминаниям, полагаю, о последнем своем вечернем квартете, и все это - за стеной, разделяющей нас, - и сводит меня с ума. Лучше бы он устроил костер из своей виолончели и сжег бы свои ноты.
- Мне кажется, вы никого не уважаете, Каркер, - сказал мистер Домби.
- Да? - отозвался Каркер, снова осклабясь и совсем по-кошачьи скаля зубы. - Ну, что ж! Думаю, немногих. Пожалуй, - прошептал он, словно размышляя вслух, - пожалуй только одного.
Опасная черта характера, если она была подлинной; и не менее опасная, если она была притворной. Но вряд ли так думал мистер Домби, который по-прежнему стоял спиной к камину, выпрямившись во весь рост и глядя на своего старшего клерка с величественным спокойствием, за которым как будто скрывалось сознание собственной власти, более глубокое, чем обычно.
- Кстати, о Морфине, - продолжал мистер Каркер, вынимая из папки одну бумагу, - он докладывает, что в торговом агентстве, на Барбадосе, умер младший агент, и предлагает поставить койку для заместителя на 'Сыне и наследнике' - судно отходит приблизительно через месяц. Полагаю, вам все равно, кто поедет? У нас здесь нет подходящего лица.
Мистер Домби с величайшим равнодушием покачал головой.
- Место незавидное. - заметил мистер Каркер, взяв перо, чтобы сделать отметку на оборотной стороне листа. - Надеюсь, он предоставит его какому-нибудь сироте - племяннику одного из своих музыкальных друзей. Быть может, это положит конец его музыкальным упражнениям, если есть у того такой талант. Кто там? Войдите.
- Простите, мистер Каркер. Я не знал, что вы здесь, сэр, - сказал Уолтер, появляясь с письмами в руке, не распечатанными и только что доставленными, - Мистер Кар-кер-младший, сэр...
Услышав это имя, мистер Каркер-заведуюший был задет за живое или притворился, будто почувствовав стыд и унижение. Он посмотрел в упор на мистера Домби, лицо его изменилось, он потупился и помолчал секунду.
- Мне кажется, сэр, - сказал он вдруг, с раздражением поворачиваясь к Уолтеру, - вас уже просили не упоминать в разговоре о мистере Каркере-младшем.
- Простите, сэр, - отозвался Уолтер, - я хотел только сказать, что, по словам мистера Каркера-младшего, вы ушли, иначе не постучал бы я в дверь, когда вы заняты с мистером Домби. Вот письма, мистер Домби.
- Прекрасно, сэр, - сказал мистер Каркер-заведующий, резко выхватив их у него. - Можете вернуться к исполнению своих обязанностей.
Но завладев ими столь бесцеремонно, мистер Каркер уронил одно на пол и не заметил этого; да и мистер Домби не обратил внимания на письмо, лежащее у его ног. Уолтер секунду колебался, надеясь, что кто-нибудь из них увидит это; но, убедившись в обратном, он остановился, вернулся, поднял письмо и положил на стол перед мистером Домби. Письма были получены по почте; и то, о котором шла речь, оказалось очередным отчетом миссис Пипчин; адрес на нем, по обыкновению, был написан Флоренс, ибо миссис Пипчин не владела пером в совершенстве. Когда внимание мистера Домби было привлечено Уолтером к этому письму, он вздрогнул и грозно посмотрел на юношу, как будто считал, что тот умышленно его выбрал!
- Можете удалиться, сэр! - надменно сказал мистер Домби.
Он скомкал письмо и, проводив взглядом уходившего Уолтера, сунул его в карман, не сломав печати.
- Вы говорили, что вам нужно послать кого-нибудь в Вест-Индию? - быстро сказал мистер Домби.
- Да, - ответил Каркер.
- Пошлите молодого Гэя.
- Прекрасно, очень хорошо! Ничего не может быть легче, - сказал мистер Каркер, не проявляя ни малейшего изумления и беря перо, чтобы сделать на бумаге новую пометку так же хладнокровно, как сделал это раньше. - 'Послать молодого Гэя'.
- Верните его, - сказал мистер Домби. Мистер Каркер поспешил это сделать, а Уолтер поспешил явиться.
- Гэй, - сказал мистер Домби, слегка повернувшись, чтобы взглянуть на него через плечо, - есть...
- Вакансия, - вставил мистер Каркер, растягивая рот до последних пределов.
- В Вест-Индии. На Барбадосе. Я намерен послать вас, - сказал мистер Домби, не унижаясь до прикрашивания голой истины, - на должность младшего агента в торговом отделении на Барбадосе. Передайте от меня вашему дяде, что я выбрал вас для поездки в Вест-Индию.
Дыхание у Уолтера прервалось от изумления, и он едва мог повторить:
- ...в Вест-Индию.
- Кто-нибудь должен ехать, - сказал мистер Домби, - а вы молоды, здоровы и дела у вашего дяди идут плохо. Передайте дяде, что вы назначены. Вы поедете еще не так скоро. Быть может, пройдет месяц или два.
- Я там останусь, сэр? - осведомился Уолтер.
