скоро вернетесь домой, и от души за Вас рада.
Ваш друг
Во время моего американского турне я не упускала случая сообщить всем и каждому, что переписываюсь с солдатом, несущим службу в Багдаде, который – подумать только! – читал все мои книги. На журналистов это произвело весьма благоприятное впечатление. «Филадельфия дейли репорт» поместила статью под заголовком «US Army soldier reads Belgian writer Amelie Nothomb» [7]. Какую ауру вокруг меня создала эта информация, я толком не знала, но результат и впрямь оказался впечатляющим.
Дома, в Париже, меня ожидала гора почты, в том числе два письма из Ирака.
Дорогая Амели Нотомб,
Спасибо за «Токийскую невесту». Не расстраивайтесь, название отличное. И Сандру Баллок я обожаю. Я так рад, что прочту эту книгу. Знаете, время у меня будет: вернемся мы еще не завтра. Новый президент сказал, что вывод войск займет девятнадцать месяцев. А я прибыл сюда в числе первых и уйду, сами убедитесь, в числе последних: судьба у меня такая. Но вы правы, Барак Обама – тот человек, что нам нужен. Я голосовал за него.
Sincerely,
Дорогая Амели Нотомб,
Я просто тащусь от «Токийской невесты»! Надеюсь, что Сандра Баллок согласится на главную роль, это было бы классно. Какая чудная история! В конце я плакал. Я не спрашиваю Вас, было ли это на самом деле: книга такая жизненная.
Как Ваши успехи в Америке?
Sincerely,
Я сразу же написала ответ:
Дорогой Мелвин Мэппл,
Я очень рада, что вам понравилась моя книга.
В Вашей прекрасной стране все прошло очень хорошо. Я везде говорила о Вас: почитайте эту статью из «Филадельфия дейли репорт». К сожалению, я не могла сказать журналистам, откуда Вы родом. Я так мало о Вас знаю. Если Вы не против, расскажите немного о себе.
Ваш друг
Гипотетический фильм с Сандрой Баллок я предпочла обойти молчанием: не ожидала, что моя шутка будет принята всерьез. Мелвин Мэппл был бы жестоко разочарован, узнай он, как мало шансов на существование имеет этот фильм. Не стоит огорчать Corn Belt.
Дорогая Амели Нотомб,
Сказать не могу, как меня порадовала статья из «Филадельфия дейли репорт». Я показал ее товарищам, и теперь они все хотят Вам написать. Я им сказал, что уже нет смысла, ваше американское турне закончилось: им ведь одного надо – чтобы в прессе про них написали.
Вы просите рассказать о себе. Мне 39 лет – в моей части я один из самых старых. В армию я поступил поздно, в 30 лет, потому что больше мне ничего в будущем не светило. Проще говоря, я подыхал с голоду.
Мои родители познакомились в 1967 году, во время знаменитого Summer of love[8]. Для них этот мой шаг был позором. А что делать в Америке, когда подыхаешь с голоду? Это я им и сказал. Они ответили: «Мог бы у своих стариков перекантоваться». А по мне, так позор сесть на шею родителям, которые перебиваются кое-как в пригороде Балтимора, держат автосервис. Там я вырос, и в родные места меня не тянуло. Балтимор хорош только для рока, а мне, увы, таланта не дано.
До 30 лет у меня были идеалы, мечты, я к чему-то стремился. Хотел стать новым Керуаком, но, сколько ни шлялся по дорогам под бензедрином, ни строчки путной так и не написал. Потом я накачивался спиртным, чтобы стать новым Буковски, и чуть вовсе не слетел с катушек. В общем, до меня дошло, что я не писатель. Попробовал заняться живописью – облом. Дриппинг[9] – это не так просто, как кажется. Актера из меня тоже не вышло. Жил я на улице. Я рад, что у меня был этот опыт. Ночуя под открытым небом, я многому научился.
В 1999 году я завербовался в армию. Родителям я тогда говорил, что ничем не рискую, ведь последняя война кончилась совсем недавно. По моей теории так выходило, что Gulf War[10] 1991 года угомонила мою страну надолго. А в мирное время, казалось мне, в армии не жизнь, а лафа. Ну, понятно, всякое творилось, то в Восточной Европе, то в Африке, да и Саддам Хуссейн никуда не делся из Ирака, но я не видел ничего угрожающего на горизонте. Верно, нет у меня политического чутья.
Жизнь военного – не мед, это я понял сразу. Муштра, дисциплина, команды, распорядок – я этого никогда не любил. Но все-таки я больше не был бродягой, вот что важно. Я уже знал, что для меня хуже: жизнь без крова, холод и страх – это первое, на чем я сломался. А второе – голод.
В армии кормят. Кормят качественно, сытно и бесплатно. Когда я пришел вербоваться, меня взвесили: 55 кило при росте метр восемьдесят. Думаю, там не дураки сидят, поняли, зачем я иду в армию. И точно знаю, что в этом я далеко не одинок.
Sincerely,
Да, с
11 сентября 2001 года бедолага Мелвин Мэппл, надо думать, осознал свою ошибку. Нет, наше время никак не мирное. Голодный желудок дорого ему стоил.
Дорогой Мелвин Мэппл,
Спасибо за Ваше крайне интересное письмо. Я прочла его с удовольствием и теперь, мне кажется, знаю Вас лучше. Пожалуйста, продолжайте или, если хотите, расскажите еще что-нибудь из Вашей жизни.
Ваш друг
