организм, поскольку он был для нее лишь временным пристанищем. Ей требовалось кое-что получше — и она упорно следовала туда, где сможет заполучить необходимое. Тварь осторожно втягивала крысиным носом новые запахи, потом крысиные глаза уловили светлое пятнышко впереди-выход к освещенному луной лесу…
Глава 6
Эй, Слепой! — Эй, Хромой! Два возгласа раздались почти одновременно. Слепой встрепенулся и завертел головой, выискивая, кто зовет. С одной стороны к нему шагал сталкер по кличке Моня — старый приятель из «звездного десанта», завсегдатаев бара при гостинице «Звезда». Моня сиял и в прямом и в переносном смысле: сверкали стеклышки огромных очков, и сам сталкер лучезарно улыбался. С противоположной стороны зала между столиками к Слепому спешил Белый — они познакомились на «Агропроме», когда Слепому пришлось скрываться от монолитовских шпионов и называть себя другим прозвищем, так что Белый знал его как Хромого[3]. За Белым следовали еще двое: поджарый брюнет и здоровенный парень в капюшоне, совсем молоденький. В зале теперь было людно, и сталкеры пробирались между столами и встречными пешеходами медленно, чтобы не задеть сидящих снаряжением или оружием. Двое спутников Белого были нагружены, как перед вылазкой. Впрочем, многие в зале выглядели также — в« Сундук» явились из рейсов, с полной выкладкой, сталкеров загнала сюда опасность нарваться на облаву.
— Так тебя теперь зовут Хромым? — улыбаясь, поинтересовался Моня.
— Так тебя теперь зовут Слепым? — как по заказу одновременно спросил Белый. Спутники догнали его и встали позади.
Слепой и его знакомцы переглянулись, потом рассмеялись. После того как опасность миновала, сталкеры пришли в веселое расположение духа, хотелось шутить. Да и во всем баре сейчас установилась атмосфера этакого нервного веселья.
— Вообще-то я сперва был Слепым. Но жизнь так сложилась, что маленько охромел. Здорово, мужики! Это Белый, это Моня. Белый, представишь друзей?
— Какой ты церемонный, — ухмыльнулся беловолосый сталкер. — Мужики, берите стулья, присаживайтесь. Это Курбан…
Брюнет кивнул.
— А это Эфиоп.
Второй спутник Белого зарделся. Он был румяный, белокожий, а когда стянул капюшон, оказался коротко стриженным блондином.
— Нетипичный эфиоп, — заметил Слепой. — Можно сказать, эфиоп в негативе. Ну что, я схожу заказ сделаю? Сегодня я богат, угощаю, а? Заодно и негатив проявим.
Румяный Эфиоп тут же подскочил:
— Я помогу принести!
Молодой сталкер состоял при Курбане учеником, «отмычкой», если выражаться сталкерским жаргоном, в обязанности парня входило оказание всевозможных мелких услуг наставнику, а блондин, похоже, был очень старательным.
Слепой отправился к стойке, там пришлось подождать, пока бармен обслужит нескольких клиентов, потом Слепой договорился насчет комнаты, отдал задаток, и наконец они с Эфиопом возвратились к столу, груженные мисками и бутылками. Там уже шла беседа. Моня быстро нашел общий язык с Белым, смуглый Курбан больше помалкивал. Тема была понятно какая — обсуждалось нынешнее нашествие миротворцев. Никто толком ничего не знал, но Моня с Белым наперебой пересказывали все услышанные за день сплетни, щедро перемежая их собственными догадками. С фантазией у обоих был полный порядок, так что версии, одна невероятнее другой, так и сыпались.
Слепой привычно предложил тост за удачу, выпили. Моня заметил:
— Сорняк-то, видели, нынче самолично явился с гостями хлопнуть. Я такого и не припомню, чтобы он в зал выходил.
— Точно, — кивнул Слепой, — не случалось на моей памяти. Переволновался, значит.
— Еще бы, — заговорил Курбан. — Впервые военные к «Сундуку» подобрались. И у нас, в восточных секторах, тоже совсем жизни от миротворцев не стало. Куда ни сунься, повсюду они. Если бы от них порядок был, так я бы стерпел. Ну, как раньше, мы им на глаза не суемся, не злим понапрасну, они гаек не закручивают. Каждый свое дело делает, никто другому не мешает. Так ведь прошли те времена!
— Курбан решил в наши края податься, — пояснил Белый, — думает, здесь спокойней. Нет, брат, здесь то же самое.
Брюнет покачал головой:
— Не то же. У нас европейские контингенты, с ними по-хорошему не выходит. Я слыхал, с нашими можно иногда договориться, а европейцы — нет, все злые, как собаки. И говорить не станут…
— Польожитте ор-ружийе-э-э! — передразнил Эфиоп. — Вот и весь разговор с ними.
— Роботы, не люди, Зоной клянусь, — пожаловался Курбан. — Так что мы сюда решили. Ну и от Периметра подальше — все поспокойней. Хочется, чтоб порядок в жизни был.
— Я их на «Агропром» свожу, пусть поглядят, какое у нас житье, — снова пояснил Белый.
— Если вам, мужики, порядка хочется, так это не на «Агропроме», — ухмыльнулся Слепой, — там анархия. Вот «Долг» — у тех порядок!
— Нет, там не порядок, а служба почище армейской. На новичках любой отрывается, — возразил Курбан, — мне кореш рассказывал. Он с «Долгом» два месяца кантовался, хороший мужик, толковый, а «долговцы» с ним, как с молодым. Сбежал. «Свобода» — тоже мне не по нраву, оторвы они. Мы с Эфиопом поглядим, какие здесь у вольных бродяг порядки.
— А почему бы вам на Свалку не завернуть? — предложил Слепой. — Там Кореец порядок вроде поддерживает, но и не служба, как в «Долге».
— О! — обрадовался Белый. — Точно! Своди их на Свалку, в лагерь! Слышишь, Курбан? А от кладбища техники на «Агропром» дорога, считай, прямая, холмы только обогнул — и там уже по шоссе. Не понравится у Корейца — потопаешь дальше, к нам.
— Да я вообще-то не собирался завтра никуда, — замялся Слепой, — передохнуть маленько хотел. Тем более У меня снаряги нет, налегке иду. Мне бы снарягу закупить. Я думал, завтра у Сорняка затарюсь. Сегодня видите сами, какой здесь шум. Сегодня дела делать не с руки.
Мы подождем, — коротко ответил Курбан. — Пусть после облавы все успокоится.
Тут показался Борода — притормозил в дверях и подслеповато огляделся. Сталкеры уже успели порядком снять напряжение, в баре стоял гомон и стук стаканов. У стойки визгливо хохотали девушки. К потолку, к тусклым мигающим светильникам, клубами поднимался густой сизый дым самокруток. Слепой привстал и помахал механику. Тот увидел, кивнул и двинулся между столами.
— Что ж ты так, Борода? — приветствовал его Слепой, придвигая вновь прибывшему стакан. — Твой шеф всем велел сидеть здесь и выпивать, а ты что же? Теперь тебя Сорняк накажет.
— Вечно ты со своими шуточками… Ты бы еще про сталкера Петрова очередную глупость рассказал.
— Однажды сталкера Петрова позвали пить водку. Приходи, говорят, выпьем, поболтаем, соберется хорошая компания. Петров: «А кого еще позвали?» Ему начинают перечислять — тот будет, и этот, и еще Бороду из «Сундука» пригласили. А Петров говорит: «Нет, тогда без меня. Борода шуток не понимает».
Борода завозился на стуле, сделал вид, что встает, но Слепой тут же наполнил его стакан:
— Э, ты не отлынивай, ты пей. Видишь, мы из-за тебя без сталкера Петрова остались, он же отказался, так что хоть ты с нами посиди. Ну, за тех, кто в Зоне?
Потом добавили за удачу, потом еще раз помянули тех, кто попал нынче под раздачу, и разговор снова зашел о военной операции. Курбан отправился за новой бутылкой порцией закуси, Эфиоп, нагрузившись пустой посудой, потопал следом. Слепой, воспользовавшись их отлучкой, спросил Белого, давно ли тот знаком с этой парочкой.
