Барка с невольниками медленно шла на юг. Бодель неторопливо катил мутные воды навстречу, и тихоходное суденышко едва двигалось против течения. Небо хмурилось, то и дело срывался дождь, и мокрый парус обвисал тяжелыми складками. При каждом новом порыве ветра парусина хлопала, обрушивая на палубу ворохи мельчайших грязных капель, мачта трещала, ее дрожь отдавалась скрипом по всему корпусу нескладной посудины.
Шкипер сказал, что два дня они будут идти под парусом — пока невольники передохнут после пешего перехода. Потом мужчин посадят на весла, и корабль пойдет живее. Пегий несколько успокоился — опасное предприятие, похоже, сладилось успешно. Они плывут домой, на юг. Об убитом добром брате Пегий старался не вспоминать, уверял себя, что план старика сработал и здесь — никто не станет подозревать путешественников, которые за день до убийства покинули город. На второй день Пегому стало скучно. Он ничего не имел против безделья, но на грязной посудине заняться было нечем. В каюте сидел Ойрик, находиться рядом со стариком тоже не хотелось…
Пегий попытался сблизиться с людьми Ройнгарда, даже попросил обучить их странной игре с фишками и дощечкой. Солдаты не проявили ни вражды, ни дружелюбия, в игру не приняли, но и не гнали.
Пегий не обольщался на собственный счет — кому он, такой, нужен? Грязный, угрюмый, с испитым лицом… Бывший разбойник понимал, что выглядит не славным парнем. От таких подозрительных типов всякий старается держаться подальше. Пегий стал задумываться о том, как жить дальше. Прежде его раздумья касались разве что куска хлеба да кружки пива на день грядущий, а теперь он повидал мир и познакомился с жизнью других городов… оказывается, горизонт не ограничивается подворотней в соседнем квартале да кабаком через дорогу… Круг достаточно велик и разнообразен, чтобы в нем можно было устроиться совсем иначе!
К третьему дню небо посветлело, дождь прекратился. Матросы достали из трюма банки, съемные уключины и длинные весла. Пегий оживился — хоть какое-то разнообразие. Он прохаживался по палубе, разглядывал, как матросы прилаживают нехитрые приспособления.
Потом невольников усадили за весла, и матросы принялись обучать их гребле. Сперва дело совсем не ладилось, и Пегий собрался поколотить парочку самых неловких рабов. Моряки не дали — вступились за товар. А старый матрос заявил Пегому:
— Нечего их попусту лупить. Обычное дело — сперва не выходит, а потом пообвыкнут. Сам, вон, возьми да попробуй.
Пегому и впрямь захотелось попытаться поворочать тяжелым веслом — даже сам себе удивился. Сел на лавку рядом с невольником, тот испуганно сдвинулся к краю, загремели цепи. Но Пегий поплевал на ладони и взялся вместе с кандальным. И, странное дело, получилось! Даже удовлетворение некое ощутил. Странно, Пегий никогда в жизни не работал. А тут с тоски взялся — и ведь славное такое чувство появилось…
На стоянках, когда подходили к причалам в небольших городках по Боделю, Ойрик выспрашивал новости. Сплетен всегда было с избытком, но наверняка ничего не удавалось разузнать. Схватился ли Орден с Железной Рукой, дошло ли до сражения? По суше новости должны бы расходиться быстрей, чем против течения великой реки, однако в этот раз молва ничего не принесла. Вроде бы, несмотря на осень, начиналась война, обе стороны были готовы сражаться.
Ойрик озабоченно торопил шкипера — скорей бы продать товар и возвратиться на север! Если будет война, то и товар дешевый непременно объявится, только успевай хватать!
А погода улучшалась с каждым днем — даже против течения барка шла быстрее, чем распространяется по Кругу ледяное дыхание Анелы Ведьмы Севера.
Через две недели корабль пристал в раамперльском порту. Здесь, разумеется, знали о войне на севере. О падении Айхерна судачили повсюду, и в каждом трактире великие стратеги размазывали по исцарапанным столешницам капли пролитого пива грязными пальцами, вычерчивая планы сражений — однако состоялась ли новая битва, здесь не знали. Ойрик бросился поспешно распродавать товар, за ценой не гнался, спешил сбыть быстрей. Красильщик с Плесенью шлялись по городу, высматривали и выслушивали, так что с товаром оставаться пришлось Пегому. Надсмотрщик сам себя не узнавал — ни разу не ударил невольника, даже не слишком бранился. Что-то в нем сломала поездка на север, что-то вывернула в душе… Свежее дыхание Боделя, что ли, виной… Когда плывешь по великой реке, мир становится другим.
Когда орденские братья заперли ставни, в помещении сделалось темно, и Элина окончательно упала духом. Ламп в представительстве не хватало, комната погрузилась в зловещий полумрак, по угрюмым лицам солдат бегали красные отсветы огня, который развели в камине. Плащи добрых братьев больше не казались белыми, теперь ткань приобрела багровый оттенок. Ставни заперли для того, чтобы на улицу доносилось как можно меньше звуков — предполагалось, что арестованные станут громко орать во время допроса, и было бы нежелательно тревожить шумом сонный городок…
Солдаты ухватили пленников за локти и подвели — вернее, подтащили — к столу, за которым расположился магистр.
— Давайте сделаем все быстро, — снова предложил добрый Архольд. — Мне нужно знать, где находится человек по имени Корди. Мне нужно знать, что он делает теперь и что собирается делать в дальнейшем. Теперь я вижу, что он одолел Лорда Тьмы Алхоя и…
Магистр поднял книгу, по обтрепанному переплету пробежали отсветы красного огня, сверкнули искорками на сломанных медных застежках.
— …И Лорда Тьмы Феттаха. С этой книгой Повелитель Зверей не расстался бы по собственной воле, и я не верю, что он стал бы доверять свое сокровище никчемным людишкам вроде вас. Стало быть, Лорд Феттах убит… убит человеком по имени Корди. И книга у вас, а? Получается, Корди передал вам свой трофей. Получается, вы встречались с ним совсем недавно. Получается, вы встречались где-то неподалеку отсюда. Получается, и Корди рядом.
— Эту книгу мы нашли, — выпалила Элина, — случайно!
— Милая дева, — усталым тоном произнес магистр, — все, что я сейчас сказал, все мои выводы — это не подлежит сомнению. Вы встречались с Корди совсем недавно и где-то поблизости. Меня не интересуют лишние детали. Просто расскажите, где я могу его найти?
Пока магистр говорил, его оруженосец, человек со шрамами, медленно приблизился к Ленлину, которого держали двое солдат. Как только Архольд смолк, воин ударил певца кулаком в живот, Ленлин захрипел и дернулся, но его удержали в вертикальном положении.
— Где Корди? Как его отыскать? — повторил Архольд. — Поверьте, я не получаю от этого действа никакого удовольствия… Где Корди?
— Я не знаю, — прохрипел Ленлин, — правда, не знаю! Клянусь!
— Дайте мне его инструмент, — протянул руку магистр.
И тут с Ленлином произошла удивительная перемена. Едва Архольд взялся за гриф лютни и приподнял ее, намереваясь ударить о край стола, бард взвыл, стряхнул с себя двоих дюжих братьев, ударил ногой по колену человека со шрамами и бросился к столу, протягивая руки к лютне. Рывок Ленлина оказался таким стремительным, что магистр инстинктивно отшатнулся, до того резко, что опрокинулся на спину вместе с массивным креслом. Поэт рухнул животом на стол, его руки цапнули пустоту. Завыл солдат — Элина, извернувшись, укусила его запястье… Все тут же забегали, взметнулось потревоженное пламя свечей, огромные тени заплясали на грязных стенах… и все закончилось. На Ленлина насели четверо братьев, поэт все еще отбивался, но сопротивление только разозлило солдат, беднягу стащили со стола, швырнули на пол… Элине укушенный орденский вояка отвесил звонкую оплеуху… Толстяк Ботвейль с силой, неожиданной в пухлом коротышке, схватил обидчика, развернул к себе и врезал кулаком в челюсть:
— Не сметь бить девушку!
— На дыбу его! — заорал Архольд из темноты позади стола, он пытался выбраться из-под перевернутого кресла. — Скорей! Ботвейль, не лезь! Уберите сопляка…
Ленлина, избивая, поволокли в противоположный конец комнаты, где с потолка свешивалась петля… Толстячка Ботвейля схватили за руки, и, хотя он пыхтел и выкрикивал угрозы, вышвырнули в соседнюю комнату. Меч у рыцаря отобрали.
— Хватит этого спектакля! — рявкнул Архольд. — Вы, двое, сейчас же расскажете мне, как найти
