Кендаг ножи в стену метал, хоть это ты помнишь? Рыжая Агриста ему аплодировала… Никлис на спор бранился пять минут, не повторяясь, а Мертенк, хотя и лыка не вязал, просил научить его такому. Даже записать хотел… Мернин ему даже клочок пергамента подсовывал. Не помнишь? А Филька с эльфийской своей королевной…
Ннаонна умолкла – должно быть, старательно напоминала себе о вчерашней обиде, чтобы не потерять боевого настроения.
– Что – Филька с королевной? На столе плясали?
– Нет… не на столе… – потом, подумав, пояснила. – И танцем я бы это тоже не назвала. А ты на эльфийку пялился – я видела! В общем, вы все напились, и вам было весело. А на мне – твой дурацкий амулет. Ему, видишь ли, вздумалось, что мне вредно пить! И вы все!.. А я… Мне амулет не давал пить!
– Бедная моя…
– Не трогай меня! Все твой дурацкий амулет! Я его даже снять не могу! Он что, так и будет меня всю жизнь угнетать? Я не ребенок, мне нужна дурацкая забота дурацкого амулета!
– Конечно, ты не ребенок…
– Да! И я не потерплю…
– На, послушай! Это же здорово, у нас первая семейная ссора!
– Ты слышишь, что я говорю?.. Я не желаю… Стоп, как ты сказал?
– Семейная ссора. Иди сюда, будем мириться.
– Отпусти меня!.. Слышишь… Ты… Слы… шишь…
Получасом позже Ннаонна села и принялась разгребать скомканный ворох одежды и постельного белья, вытаскивая то, что было черного цвета.
– Ну вот, – произнесла она с досадой, – теперь второй раз одеваться… Ингви, так и знай: ты – тиран!
– Разумеется, – согласился тиран, – меня к этому национальность обязывает. Демон не может быть добросердечен… Ты не видела, куда я вчера зашвырнул сапоги?
– Вот они, – Ннаонна уже пребывала во вполне нормальном настроении. – Пожалуй, в семейных ссорах есть определенный смысл – потом можно помириться. Как ты думаешь, сегодня под дверью много народу тебя ждет?
– Не знаю… Король – опасная профессия! Никогда не знаешь, кто подстерегает за дверью.
Ближе к границе Гевы рельеф стал меняться. Обычных для Андруха холмов встречалось все меньше, рельеф стал более пологим, а климат – влажным. Чаще попадались болота, к тому же небо затянуло тучами, время от времени срывался мелкий дождь. В эти края пришла осень. Проводники из местных вели армию мертвых глухими местами, вдали от поселений и замков. Но снабжение было поставлено отлично – по пути следования Гезнура и его союзников встречали небольшие провиантские обозы, а однажды наведался герцог Дригский – перекинулся парой слов с Гезнуром, поглядел, хотя и издали, на неупокоенных, марширующих идеально ровными колоннами – должно быть, это и было основной причиной его приезда. Выглядело войско Черного Круга достаточно внушительно – рослые, как на подбор, бойцы, в черных развевающихся просторных одеяниях, устрашающие лезвия счетверенных алебард, шлемы с мерзкими личинами… Трудно сказать, остался ли его светлость удовлетворен осмотром, однако поспешил покинуть Гезнура, заверив напоследок – армия Дрига уже собирается, чтобы присоединиться к гевскому войску хоть на том берегу Золотой, хоть на этом – где потребуется. Такой верный союзник!
К ночи дождь прекратился, однако ночевка на мокрой земле, в сырости и холоде, вышла не слишком-то комфортной. В этот раз Гезнур не стал выпрашивать сеанс магии у маршала, а засел диктовать письмо отцу. До прибытия в столицу оставались считанные дни, и королю хотелось согласовать действия с Гюголаном. Несмотря на наблюдения за тем, что происходит на северном берегу Золотой, Гезнур не мог решить, куда лучше вести армию мертвых. К тому же он обещал маршалу отдать в его распоряжение какой-нибудь замок, следовало определиться с месторасположением таким образом, чтобы принадлежащая Черному Кругу крепость оказалась на пути вероятного вторжения врага. Для этого нужно разобраться, что предпринимает император Алекиан.
Маршал, не дождавшийся в этот союзника в собственно стане, нашел его запечатывающим письмо.
– Сегодня вам не хочется глядеть в толленорн? – осведомился некромант, присаживаясь чуть в стороне.
– Нет, – отозвался Гезнур, обматывая шнурком письмо. – Скоро я увижу отца, и мы оговорим все друг с другом, нет смысла высматривать по крохам.
Затем король выхватил из костра горящую ветку и принялся поджигать поданную оруженосцем свечу. Капнул воском на сгиб листа, на узлы. Отшвырнул тлеющую палку и приложил печать к бесформенной восковой блямбе. Письмо было готово.
– Я спрашиваю отца, в частности, о том, какой замок выделить вам, маршал.
– А что еще в этом письме? Если не в частности?
– О, всякая семейная дребедень, – улыбнулся Гезнур. – Я спрашиваю старика о здоровье, интересуюсь, как дела у младших братьев… сообщаю ему, что веду непобедимую армию.
– Непобедимую? – Задумчиво спросил некромант. – Что ж, мы, в Черном Круге, тоже обманываем своих. Непобедимую…
Маршал тяжело поднялся и, не прощаясь, удалился. Гезнур подождал, пока колдун уйдет подальше, задрал голову и объяснил:
– Он скромный, этот брат-маршал, понимает, что его войско не непобедимо. Должно быть, не забыл, как их побили в Ничейных Полях. Однако он меня неверно понял. Когда я говорил о непобедимой армии, имел в виду вовсе не его ходячих мертвецов. Я говорил о тебе и твоих парнях, Гырмынг.
Темнота над головой короля Гевского со скрежетом сместилась, и тролль прогромыхал в ответ:
