сейчас дежурит, и я заранее заказал, что буду есть, но этот невежа взял и навязал нам общество дворцового привратника, вашего знакомца Ловета. К концу обеда этот Ловет после всякого рода экивоков объявил, что уже имел честь видеть меня прежде в Мур-Парке и, как ему кажется, припоминает мое лицо, на что я ответил, что, как мне кажется, я тоже его припоминаю и весьма рад его видеть и прочее, после чего тотчас ретировался, потому что уж очеиь он был развязен. Весь день нынче лил дождь, боюсь, что хорошая погода у нас кончилась. После обеда я до того разленился, что сел играть с Льюисом в пикет по двенадцать пенсов и выиграл семь шиллингов; это все, что мне удалось выиграть за целый год. Я, правда, всего-то играл раза четыре, не больше, и, как мне кажется, всякий раз в Виндзоре; и то сказать, карты очень дороги, за каждую колоду надо платить шесть пенсов пошлины — сущее разорение для мелких игроков.
3. Мэшем пригласил меня нынче утром проехаться с ним верхом, поскольку опять установилась прекрасная погода, но я был чрезвычайно занят и послал свои извинения, попросив, однако, чтобы он позаботился о моем обеде. Обедал я с ним, его женой и свояченицей, миссис Хилл, которая пригласила нас к себе на обед на завтра, а утром мы собираемся совершить прогулку. Вечером я просидел до восьми с леди Оглторп, а потом пошел домой, чтобы сесть писать; я разыскал женщину, которая держит ключи от дома, и она сказала, что их взял Патрик. Делать было нечего: до девяти я в нетерпении слонялся по галереям, а потом отправился в музыкальное собрание, куда меня так часто зазывали, но, утомясь за полчаса этой прелестной дребеденью, улизнул настолько незаметно, что привлек к себе всеобщее внимание, после чего снова слонялся по галереям до начала одиннадцатого. Затем соизволил вернуться Патрик. Войдя в дом, я притворил за собой дверь в комнату и с размаху съездил его несколько раз по уху. При этом я вывихнул себе большой палец на левой руке, но почувствовал боль только после того, как Патрик убрался. Он был чрезвычайно испуган и растерян.
4. Это был прекраснейший в мире день, и в одиннадцатом часу мы выехали на прогулку, целый поезд знатных особ. Герцогиня Шрусбери в коляске, запряженной одной лошадью, и с ней мисс Тачит[647]; миссис Мэшем и камеристка миссис Скарборо в одной из колясок королевы; потом две фрейлины — мисс Форстер и мисс Скарборо[648], а также миссис Хилл — все трое верхом. Герцог Шрусбери, мистер Мэшем, Джордж Филдинг[649], Арбетнот и я — все тоже верхом. Лошадь, на которой ехала миссис Хилл, была нанята для мисс Скарборо, но миссис Хилл любезно согласилась поехать на ней, тем более, что у ее собственной лошади сейчас ссадина и ехать на ней было невозможно: она то и дело брыкалась и вздрагивала; впрочем, и нанятая лошадь не стоила и восемнадцати пенсов. Мне пришлось одолжить редингот, башмаки и лошадь; одним словом, ради этой прогулки нам пришлось преодолеть столько же затруднений и даже больше, чем когда мы бывало выезжали целой компанией из Трима к Лонгфилдам[650]. Мой редингот был из светлого камлота с красной бархатной отделкой и серебряными пуговицами. Мы проехали около двенадцати миль по большому парку и близлежащему лесу, и я долго беседовал с герцогиней. Домой мы возвратились к двум, и мистер Мэшем с женой, Арбетнот и я пообедали у миссис Хилл. Арбетнот очень всех нас огорчил, сказав, что у него появились следы крови в моче и в ближайшие двенадцать часов он ожидает жестоких колик, он сказал, что никогда в таких случаях не ошибается, и у него был такой вид, будто назавтра ему предстоит жестокая пытка. Мне остается лишь надеяться, что как-нибудь все обойдется: он чрезвычайно порядочный человек, и я ему многим обязан. После обеда прошел небольшой дождь, но потом опять распогодилось. Леди Оглторп прислала сказать мне, что ей необходимо со мной поговорить и, как оказалось, лишь затем, чтобы сообщить мне о желании леди Рочестер[651] поближе со мной познакомиться. Но это сообщение несколько запоздало, поскольку я уже не влюблен больше в леди Рочестер: меня высмеяли из-за нее, потому что она старовата. Арбетнот выразил надежду, что боль, которую я чувствую в большом пальце, вызвана не подагрой; он будто бы не раз убеждался, что люди склонны ошибаться на этот счет. Я никак не припомню, чем именно эта боль была вызвана, но только я почувствовал ее как раз после того, как поколотил Патрика, а теперь палец болит уже меньше, так что Арбетнот, я полагаю, все же неправ.
5. Герцогиня Шрусбери прислала мне приглашение на обед, но вчера вечером, когда приходил ее слуга, меня не было дома, так что мне пришлось нынче утром послать ей свои извинения, поскольку я уже приглашен, о чем весьма сожалею. Миссис Форстер укоряла меня вчера за историю с фрейлинами, но я честно сказал ей, что это не моя затея, убедившись, что они отнеслись к этому крайне неодобрительно, а с меня и без того достаточно ссоры с этим мужланом сэром Джоном Уолтером, который с тех пор, как я пообедал с ним, поносит меня везде, где только не появится: я, видите ли, будто бы разбранил королевскую кухню и вино и объявил, что на столе не было ничего съедобного, и вся эта д [явольска]я ложь основана лишь на том, что после обеда, похвалив вино, я сказал, что оно показалось мне несколько слабоватым. Вы бы подивились, узнав, как все мои друзья смеются по поводу этой ссоры, а уж если о ней проведают хранитель, казначей и секретарь, то это будет для них отличная забава. Я обедал с полковником Годфри, потом часок славно прогулялся на террасе, а потом возвратился домой поработать. Однако становится довольно-таки холодно, а у меня здесь при себе нет ни одного камзола.
6. До сего дня я ни разу не обедал со здешними капелланами, хотя мой приятель Гастрел и декан Рочестера часто меня приглашали; поскольку нынче я не был никуда зван, то отправился к ним: их стол при дворе самый скудный. Посуда была оловянная. Каждый капеллан, дослужившись до декана, оставляет им что-нибудь из столового серебра, так что у них собралась какая-то малость, кое-какое старье. Один капеллан, назначенный деканом Питерборо (округ плохонький), объявил, что коль скоро он всего-навсего декан Пьютерборо[652], то не оставит никакой серебряной посуды, а на нет и суда нет. Сегодня получено известие, что экспедицию, возглавляемую мистером Хиллом, постигла неудача; я навестил поэтому миссис Мэшем и миссис Хилл, которые доводятся ему сестрами, чтобы выразить им свое сочувствие. Я посоветовал им непременно пойти нынче вечером в музыкальное собрание, чтобы не показать и вида, что они пали духом, и прочее, и, рассудив, что я прав, они послушались моего совета. Боюсь, что мистер Хилл и его адмирал допустили какую-нибудь оплошность; мы, однако же, виним во всем шторм. Я поужинал с секретарем, а потом мы вместе пошли на ужин к лорду-казначею и просидели у него до двенадцати. Секретарь весьма подавлен известием о неудаче Хилла, потому что эта экспедиция была снаряжена по его настоянию и он возлагал на нее большие надежды; что же до лорда-казначея, то он был весел не менее, чем обычно, и все шутил по поводу моей ссоры с сэром Джоном Уолтером. Я сказал, что единственное, чем я обеспокоен, так это тем, что они, чего доброго, возьмут с него пример, слишком много о себе возомнят и выйдут из-под моей власти; я, мол, и не рассчитывал на то, что мне будут повиноваться такие медведи, хотя люди мне повинуются. Они пообещали слушаться меня, как прежде, и мы вволю посмеялись. — А теперь я улягусь в постель, потому что еще больше похолодало; а у вас, небось, горит камин, и вы сидите себе дома за картами.
7. Лорд Гарли и я обедали нынче в узком домашнем кругу с миссис Мэшем, миссис Хилл и моим братом Мэшемом. Я встретил при дворе лорда Галифакса, мы поздоровались и разговорились, но тут подошла герцогиня Шрусбери и стала упрекать меня за то, что я не явился к ней на обед; я ответил, что не в моих правилах так быстро уступать желанию дамы, потому что обычно я ожидаю от дам больших авансов и особенно от герцогинь. Она обещала повиноваться любому требованию, какое мне угодно будет ей предъявить, после чего я согласился отобедать у нее завтра, если только не принужден буду срочно отправиться в Лондон, а это может произойти еще до обеда. Леди Оглторп свела меня сегодня в гостиной с герцогиней Гамильтон, и я выказал ей некоторое расположение, но только самую малость. Все подтрунивают над Уолтером. Он сказал лорду-казначею, что тот будто бы переманил к себе все общество, которое должно было с ним обедать, на что милорд ответил: А я пошлю к вам взамен доктора Свифта; лорд-хранитель попросил его быть впредь осмотрительнее в своих поступках, потому что, как он сказал, доктор Свифт не только наш общий любимец, но и наш повелитель. У лорда-казначея собралась за ужином обычная компания, и мы расстались около двенадцати.
Лондон, 8. Думаю, что я едва ли еще раз поеду в Виндзор, потому что королева, как мы ожидаем, в ближайшие десять дней переедет в Хэмптон-Корт. Прошлой ночью ударил мороз, и сегодня немилосердно холодно. Мне так и не удалось пообедать с герцогиней, потому что я уехал из Виндзора вместе с лордом-казначеем в половине второго и по пути мы завернули в Кенсингтон, куда
