камни.
– Убер – очень хороший. Он водит меня тусоваться.
– Ага. Например в этой засранной дыре.
Убер отшвырнул одеяло.
Карли грохнулась на пол вместе с одеялом, вернее – грохнулась бы, но Убер успел подхватить ее. Он был сильный и молодой, и поднял собаку без особых усилий. Карли не возражала. Эта робосука была влюблена! Она уселась у него на коленях.
Убер и вправду был очень красивый.
Идеальный половинчатый микс. Такое случается один раз на тысячу. Выше пояса он был человеком, ниже пояса – собакой. Он спустил на пол свои покрытые шерстью лапы и сел на кровати, держа Карли у себя на коленях. Она водила носом и тянулась к нему, норовя облизать лицо. Убер отвернулся от нее и взглянул на меня – медленно и тяжело.
– Я так ждал этой встречи, – сказал он мрачным голосом. – Бриджит очень много о вас рассказывала. Судя по этим рассказам, вы – замечательный человек. Она всегда очень лестно о вас отзывалась, сэр.
Я не ответил.
Тени менялись в дыхании свечи.
Он протянул мне руку с длинными пальцами. Острые когти выходили из мягких подушечек каждого пальца, и когда он улыбнулся, я заметил, что у него заостренные зубы – собачья черта в человеческой половине.
– Что не так? – спросил он. – Вы не хотите пожать мне руку, сэр?
Он мог по желанию втягивать и выпускать когти, и сейчас он втянул их, но меня это не вдохновило.
– Я вам не нравлюсь, Скриббл? А ведь это я спас Бриджит.
– Спасли ее от чего? – спросил я.
– Ну, от чистой жизни, разумеется.
– Я забираю Бриджит с собой, – сказал я.
Убер повернулся к свече и прищурился, глядя на пламя.
– Ну да, – сказал он. – Я этого ждал. Динго меня предупредил.
– Она уйдет со мной.
– Оставьте, пожалуйста, нашу еду, сэр.
– Не могу.
– Почему?
– Мне оно нужно, Существо.
– Вы его называете Существом. Это не очень-то уважительно. Еда – это самое ценное, и с ней следует соответствующе обращаться.
– Пошел на хуй.
Убер на мгновение закрыл глаза и рассеянно погладил Карли.
– Аппетитная робосука, – заметил он. – Спасибо, что вы ее привели к нам.
Он сунул пальцы между задними лапами Карли.
– Скриббл? – воскликнула Твинкль.
– Не беспокойся, малыш, – сказал я ей. – Все под контролем.
– Да неужели? – сказал Убер. – Все под контролем? И это называется – под контролем? Ну, хорошо. Пусть под контролем. Только под чьим контролем? – И каждое слово звучало мрачнее предыдущего, и как-то более по-собачьи, словно, когда он злился, он постепенно терял в себе все человеческое.
– Я ухожу отсюда, – сказал я.
– Не выводи его, Скрибб, – вмешалась Бриджит.
– И забираю с собой Существо, – продолжил я. – Ты готова, Твинк?
– Я готова, – сказала она и повернулась к своей любимице. – Карли!
Карли подняла одно ухо, но тут же его опустила.
– Давай, Карли! – сделала еще одну попытку Твинкль, но я полагаю, что эта собака была на седьмом небе от счастья.
– Ты идешь, Бриджит? – спросил я.
Она даже не взглянула на меня.
Твинкль вскочила и встала рядом со мной. Убер чесал Карли загривок, там, где она больше всего любила. Он задул свечу даже с такого расстояния – своим собачьим выдохом. Когда он повернулся ко мне, его собачье лицо было как будто разрезано надвое чистой псовой ухмылкой.
– Не заставляй меня это делать, – сказал Убер и сжал шею Карли. Сначала Карли не сопротивлялась – она решила, что это любовное прикосновение. Но потом поняла, что это было на самом деле: пыточный акт. Пальцы Убера сдавили ей трахею; он выпустил когти, и на шее у Карли выступили крошечные капельки
