Попробуйте убедить в этом Битла.
Меня охватило жгучее желание любви, зажженное «шимми». Я вытащил изо рта перо, наблюдая, как оно становится кремовым у меня в руке.
Мне тоже хотелось выебать вселенную. А если нельзя вселенную, то сошла бы и женщина. Любая женщина. Боже! Даже собака сошла бы. Клевое «шимми». Превращает тебя в бога. Бога любви. Даже меня.
– О Боже! – выдохнула Мэнди, изнывая от похоти. – Я вся мокрая.
– А у меня в хуе как будто змея завелась! – сказал Битл. – Валим отсюда.
КОРПОРАЦИЯ ХИМЕРА. РАЗДЕЛИТЕ С НАМИ СОН.
Икарус был неразговорчив. Едва ли слово сказал вообще. Жирный, как свинья, он едва смог протиснуться с нами в ту темную комнату; мы набились туда, как сельди в бочку. Он прокачивал шимми- туман сквозь проектор, выбирая хорошие куски.
– У тебя не найдется для нас какого-нибудь стоящего продукта? – спросил его Битл. Пока мы говорили, я чувствовал возбуждение Битла, его эрекцию. И свое возбуждение. И Мэнди.
Маленькая комнатушка буквально сочилась желанием, освещаемая красным светом. Секс был повсюду.
Никакого ответа от шиммиографа. Он продолжал крутить свой проектор. Студия располагалась прямо за зрительным залом, и через проектирующие каналы я видел последних припозднившихся зрителей, покидающих свои места. Карли скулила из-за двери, где я крепко ее привязал к греческой колонне.
– Запредельный был шимми, Икарус. Мне прямо башню сорвало. – Вести разговор мы предоставили Битлу. Мэнди, не отрываясь, смотрела, как Икарус микширует «потоки». Скоростные вибрации, ярды плоти из грез, расплывающейся в оргазме. Обрывки секса. Влажные сны. Видения разных любовных прелестей. Ультра-эрекция и ультра-оргазм.
Словно сидишь у кого-то в голове. Пока этот «кто-то» усиленно мастурбирует.
Я обратил внимание на стеклянный бак над микширским пультом. Там лежало, свернувшись кольцами, фиолетово-зеленое тело. Змея высовывала извивающийся язык, словно делала непристойное предложение.
Оставь свой язык себе, змеиная глотка.
– Себ говорил, у тебя есть Английский Вуду. Это так? – сказал Битл.
Икарус швырнул перо в ящик стола.
Моя левая лодыжка вдруг разболелась и запульсировала, как вставший член, вспоминая укус двух ядовитых змеиных зубов.
– Не знаю я никакого Себа, – сказал Икарус.
– Странно, а он тебя знает.
– Наверное, он ошибается.
– Хороший у тебя экземпляр, – заметил Битл, кивнув в сторону бака. – Видишь это? – Он потряс змеиной головой, приколотой к отвороту куртки. Икарус даже не оторвал взгляда от завихрений дыма. – Сам поймал эту гадину, – продолжал Битл. – Зажал ее дверью. И отрезал ей, на хер, башку. – Он сделал паузу для эффекта, но монтажер окончательно завозился со своим роликом; похоже, он что-то нашел. Битл повернулся ко мне. – Видишь вон ту змею в баке, Скрибб? – спросил он.
Я кивнул, не отрывая глаз от этой скользкой суки.
– Здоровенная гадина, правда, Скрибб?
Я впился взглядом в фиолетово-зеленое тело, которое медленно двигалось волнами. Наверное, футов двенадцать в длину.
Битл опять обратился к Икарусу.
– Ты же не хочешь лишиться этой большой твари?
Икарус взглянул на него, но лишь на секунду.
– Это моя лучшая змея, – сказал он, и снова уставился в туман грез.
– Что там у тебя? – спросила Мэнди.
Икарус поднял глаза.
– Иди посмотри, – предложил он.
Мэнди склонилась над проектором. Она глядела в него, наверное, целую минуту. За это время змея снов, извиваясь, изобразила полный рифовый узел. Каждое ее движение отзывалось новыми бусинками пота у меня на коже. Левая нога разболелась уже не на шутку.
– Ничего, – сказала, наконец, Мэнди. – Ничего не вижу.
– Надо смотреть внимательно, очень внимательно, – заметил Икарус.
– Это просто дым.
– В тебе нет соков, девочка. В отличие от меня.
<(примечание: соки – на виртовом слэнге – наследственные следы чистого Вирта в крови человека.>)
И тут на меня накатило что-то очень плохое, то есть, по-настоящему плохое. Икарус вполне непрозрачно намекнул, что в нем есть частичка Вирта. Бог его знает, скорее всего, совсем капелька; так по
