– Да, все правильно, – заметил он, прочитав мои мысли. – Когда люди приходят ко мнея, они обычно приносят с собой что-нибудь... Какой-нибудь подарок... Какую-нибудь небольшую вещицу.
Он обвел взглядом комнату, заставленную вещами.
– Ты мне принес что-нибудь, Скриббл?
– Ничего.
– Жалко. Ты уверен, что не хочешь выпить?
– Ты знаешь, о чем я думаю, Кот.
– Ах ты, боже мой, какие жестокие мысли!
– Дай мне это блядское Желтое!
– Не надо меня выводить из себя. Я сейчас позову Генерала?
– Делай, блядь, что хочешь! Только дай мне Изысканное!
– Он тебя вышвырнет. Насколько я помню, это довольно болезненно, ...
– Кот! Мне нужно Изысканное! Сейчас же!
– Скриббл...
– Перо!
Он поглядел на меня.
– У меня нет Изысканного Желтого.
И тут что-то промелькнуло в его глазах, какая-то затаенная боль... возможно, он говорил правду. Нет, он лгал!
– Не ври. Тристан мне все рассказал. Ты подсел на Изысканные!
Он отхлебнул вина с таким видом, словно ему было плевать.
– Ты знаешь, где сейчас Тристан? – спросил я.
– Знаю.
– Его схватили.
– Я знаю, да.
– И тебя это ни капельки не волнует?
Я пытался растормошить его, вызвать ответную реакцию.
– Молодой человек, – заметил он, – не надо со мной играть. Тебе все равно никогда меня не обыграть.
И что прикажете делать?
– Я думаю, с этим тебе не справиться, Скриббл. Я знаю правила лучше тебя. Я знаю все правила, даже секретные... Те, которые официально не существуют.
– Ладно. Ты выиграл.
Надо быть проще.
– Да. Давай так. – Он сделал еще глоток. – Я с ним виделся, знаешь?
– С братом?
– Да. У него в камере. У меня тоже есть чувства, Скриббл. Они... они сделали ему больно... у него были... у него были раны. Кровоподтеки, царапины. Крови немного, не очень много. Он жив.
– Рад это слышать.
– Но он, похоже, в печали. Он мне показался таким усталым. И мысли у него нехорошие. Например, что уже скоро все кончится. – Он сделал паузу. – У нас с братом, разумеется, нет секретов друг от друга. – Очередная пауза. – Я же просил тебя, Скриббл, чтобы ты ему помог.
– Я пытался.
– Да неужели? – Кот знал, как меня поддеть.
– Потеря Сьюзи его добила, – сказал я.
– Да, могу себе вообразить.
– Правда, можешь?
– Да, правда.
Мне представлялся образ человека без каких-либо связей и привязок – человека, для которого реальная жизнь была всего лишь отвратительной шуткой, сыгранной жестоким богом. Для этого человека, с самого раннего возраста, Вирт должен был представляться истинными небесами – как прикосновение сильной руки, ведущей его к ощущениям. Он должен был неминуемо пристраститься к перьям. Он наслаждался силой и интенсивностью ощущений, которую они давали ему, и в конце концов, перья сделались для него всем. А реальная жизнь была просто сном – плохим сном. Укус Такшаки должен был показаться ему долгожданным подарком, как и и шанс пропасть – быть перекачанным. Кот воспользовался этим шансом, схватился за него сразу; прошел сквозь дверь в Изысканное Желтое безо всяких сомнений и сожалений; потерял себя в Вирте.
