А потом взрыв красок, который заставил меня заплакать.
«…о Господи! Цветы танцуют… танцуют…»
Я путешествовала в голове мертвого собакомальчика, соскальзывая от спектрального взрыва к пропасти пустоты…
«…подумай обо мне, Бода… спой ту песню еще разок…»
Последняя фраза в жизни Койота оборвалась в молчании… Это имя, которое он произнес с такой страстью. Сладкая смерть.
– Что ты сказала? – Это Клегг.
– А? – Я все еще ощущала тоннель во тьму.
– Ты сказала, это была сладкая смерть, Джонс?
– Точно?
Я сама не знала, сказала ли. Может, просто передала сообщение путями Тени, сознание сознанию, тень псу.
– Есть ли в мире такая штука, Дымка? Сладкая смерть?
– У него в голове цветы, Зеро.
– Я заметил.
– Нет, я не о том. В его сознании. Как взрыв… взрыв цветов… я…
– Что с тобой? Мне нужны улики, а не стихи.
– Не могу описать это… взрыв цветов…
– Нету от тебя никакого толку. Проигнорировав это замечание, я протянула руку к одному из цветов во рту Койота. И попыталась вытянуть его из куста.
– Расскажешь, как он умер? – спросил Клегг.
– Это к Шкурнику.
– Не зли меня, Дымка. Ты нашла имя в его мозгах? Может, убийцу? Или я прошу слишком много?
– Она была маленькая. Вроде девочка. Было имя Бода. Оно тебе что-нибудь говорит, Зеро?
– Ничего. И хватит называть меня Зеро. Никак не удается вытащить цветок. Что-то крепко держит его там, внутри головы песопаренька. Обеими руками я ухватилась за букет и как следует рванула. Без толку. Словно другая рука, не слабее моей, держит их где-то глубоко в его глотке.
– Кому шибанет в голову засовывать цветы в рот жертвы? – спросил Клегг.
– Никак не могу их вытащить, – ответила я, продолжая тянуть.
Зеро оттолкнул меня в сторону.
– Так, пусти меня…
Он присел рядом и ухватился за букет вместо меня.
– Зеро! Отпечатки…
– Тут просто нужна нормальная хватка пса… Собачий бог!
– Говорила тебе.
– Гадский букет!
Песокоп сделал могучий рывок. Раздался рвущийся звук – и Зеро упал назад, приземлившись на пятую точку, с букетом цветов в передних лапах.
– Блядские цветы! – воскликнул он, а потом кошмарно чихнул. И я видела, что влага в его глазах – не только слезы, не просто слезы боли.
– Проклятая аллергия! – прохрипел он, безрезультатно пытаясь подняться на ноги. – С каждым годом все раньше и раньше.
Он протянул цветы мне, и я сразу проверила концы стеблей. Они были оторваны и сочились соком. Я запустила руку глубоко в глотку мертвому псу, пытаясь что-нибудь нащупать. Мои пальцы скользнули по ряду острых иголок. А когда я их вытащила, они были измазаны в соке. Я посмотрела на Зеро.
– Что там такое, Дымка? – спросил он.
– Цветы не просто засунули ему в рот, – ответила я. Снова мои пальцы путешествуют по горлу жертвы.
Я чувствую, где корни растений уходят в плоть. Это выходит далеко за пределы моей подготовки.
– Что говоришь, тенедевушка?
– Говорю, что я тебе не девушка.
– Давай теперь поиграем в политкорректность. Расслабься.
И я сказала ему:
– Цветы пустили корни у него в горле.
– На редкость поганое дело. Пахнет очень плохо для опытного нюха. Глянь сюда, Сивилла… – Произнеся мое имя, он махнул в сторону такси. – Посмотри на счетчик.
Я заглянула в такси. Окно водителя было разбито, повсюду по двери и капоту расплылись жирные пятна. Я мазнула по одному пальцем и понюхала.
– Зомбячие соки, точно? – сказал Зеро. – Похоже, он ссаживал пассажира.
Потом я увидела тариф, светящийся кислотно-желтым.
– Откуда он ехал? – спросила я. – Из Австралии?
– Гораздо дальше, Дымка, – ответил Зеро, шедший к багажнику. – Пес, должно быть, вез пассажира из Лимбо. Видать, подцепил нехороших зомби. Зарегистрирован груз в багажнике.
– Ты уже проверил?
Он помотал головой, вытащил тюбик ваза, выдавил немножко в замок и принялся ковыряться там своим коповским ключом, пока крышка багажника медленно не поползла вверх. Внутри оказалось пусто.
– Нам звонили копы из Приграничья, северный сектор, – сказал Зеро. – Они засекли, что он ввозит иммигранта. Он от них оторвался. Пес-Христос! Он был обалденным парнем, этот Койот. Великий уличный герой; думаю, будет большой резонанс. Думаю, начнется еще один собачий бунт. Крекер спустит с меня шкуру, если я не разберусь.
Первый собачий бунт случился много лет назад из-за случайного убийства юной сукодевочки в Боттлтауне. Робо-Шкурник и его бригада судмедэкспертов установили, что над жертвой совершили теневое изнасилование. Еще один эпизод войны между дымом и мехом. Мы сделали все, что могли, чтобы скрыть информацию от улиц, но Гамбо Йо-Йо украл ее с нашей волны. Потом обо всем рассказал в эфире, и псы подняли волну протеста, требуя правосудия, равенства и мести. С тех пор собаколюди стали меховой миной, периодически взрываясь – своеобразный собачий цикл – каждый раз, когда погибал очередной пес. Койот был просто последним из огромного списка.
Зомби, псы, робо, тени, вирты и чистые. Социальная лестница вступала в войну, ступень против ступени.
– Есть улики, Клегг? – спросила я.
– Знаешь что, Дымка? Я считаю, это дело тумана. Думаю, тут поработала Тень.
– Вот как… Понятно…
– Есть другие варианты, Дымка?
– Каждый раз, когда гибнет пес, ты думаешь, что это сделала Тень.
Песокоп проигнорировал мое замечание.
– Давай осмотрим заднее сиденье, – сказал он. Дверь открылась – и на улицу выплыла легкая волна желтого воздуха. Запах ударил Зеро в нос…
– Господи! – выдохнула я.
– Твоя правда, Дымка… о черт… только не сейчас…
Он собирался чихнуть. Это был запах… АААААААААААААААААААПППППППППППППППППППППППЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧХХХХХХХХХХХХХХХХХ ХХИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!!
– Пес-Христос!
Запах цветов с заднего сиденья такси. Воздух внутри словно светился ароматом тысячи цветов. Мелькали искорки красок и что-то еще, словно цветы в ране… примесь запаха смерти.
– Ты когда-нибудь такое нюхала, Джонс? – Зеро закрывал нос мокрой тряпкой.
– Какие-то духи?
– Нет. Никогда.
