хладнокровием, к которому примешивалось любопытство.
Безупречно вежливо, с мягкой интонацией он обратился к Нелли:
— Прошу вас, мисс Нелли, принять мои извинения за все неприятности. Но они происходят отнюдь не по моей вине, ибо я приказал, чтобы с вами обращались со всем уважением, которого вы заслуживаете. И вы, мистер Гарри, также простите мне, если я невольно стал виновником перенесенных вами страданий.
Вступление было столь неожиданным, что оба юноши и девушки, не смея верить собственным ушам, в изумлении переглянулись.
Какую новую ловушку, какую жестокую иронию скрывают медоточивые речи, подчеркнутая вежливость негодяя, для которого человеческая жизнь не дороже жизни насекомого и который похваляется, что никогда не знал милосердия!
«Точно, он насмехается над нами! — решил Тотор. — Ну погоди же, страшилище! Я тебе отплачу той же монетой!.. »
— А как же я, мистер Дик? Почему вы у меня не просите прощения за свинство по отношению ко мне? Это, знаете ли, невежливо!
Бандит хладнокровно ответил:
— Уж слишком вы остроумны, мистер Тотор, это погубит вас во цвете лет! Но позвольте закончить разговор с мисс Нелли и ее братом, а потом буду к вашим услугам… Мисс Нелли, я должен был принести извинения как вам, так и мистеру Гарри, и я рад это сделать. До сих пор я не совершил по отношению к вам никакой жестокости, позорящей джентльмена.
— Но тогда, — прервал его Меринос, — зачем же вы уничтожили мой экипаж и украли мой корабль? Зачем, наконец, держите нас в плену?
— Потому что я веду крупное дело, которое будет самым знаменитым в этом веке, а вы — неотъемлемая часть хорошо разработанного, подготовленного и проведенного мною со всей подобающей тщательностью плана. Что касается лиц, которых я счел необходимым устранить, то лучше об этом помолчать. Торговля, бизнес, предпринимательство невозможны без жертв, как и война. Или вы считаете, что на миллиарде вашего отца нет крови? Но хватит об этом. Я хочу сказать вам, что не испытываю ни ненависти, ни злобы… вы мне, пожалуй, даже симпатичны, ведь с тех пор, как мы расстались, вы проявили поистине замечательные качества — инициативу, выдержку, смекалку…
— Мистер Дик, позвольте одно слово.
— Да хоть десять, сто, тысячу, мистер Гарри! Я в полном вашем распоряжении.
— Вы умертвили капитана Гаррисона и приказали сбросить в море капитана Роуленда.
— Дурным тоном было бы отрицать это, мистер Гарри, я даже добавлю, что доктора, механика, двенадцать человек экипажа, восемь машинистов и поваров тоже пришлось выкинуть за борт.
— Какой ужас! — испуганно вскричала Нелли. — Вы их подло убили, наших бедных моряков, наших друзей.
— Что поделаешь, мисс Нелли, не разбив яиц, не сделаешь омлета… Но я им прежде кое-чего подсыпал, они не мучились и утонули тихо.
— Но ведь, — снова начал Гарри, — некоторых вы пощадили.
— Мистер Гарри, я никогда и никого не щажу. Те, кто выжил на борту «Моргана», — все мои люди, сообщники, преданные до гроба, повязанные кровью! Как и подобранные на Буби-Айленд жертвы кораблекрушения, оказавшиеся там по моему приказу.
Тут у Мэри, которая смертельно побледнела, слушая откровения бандита, вырвался душераздирающий крик:
— Алекс, мой жених! Они его убили! Бедный Алекс!
Мистер Дик посмотрел на нее, улыбнулся и с пугающим безразличием сказал:
— Мисс Мэри, вы можете успокоиться! Боцман жив, он хороший моряк и пригодился мне. Я ему предложил камень на шею или службу у меня с некоторой денежной выгодой. Он парень умный и предпочел службу. Теперь это один из самых ревностных моих помощников.
— Алекс — бандит! О, я предпочла бы увидеть его мертвым!
Бедная девушка, несмотря на всю свою волю и решительность, разразилась рыданиями.
А мистер Дик по-прежнему бесстрастно продолжал, лишь слегка пожав плечами:
— Довольно, оставим сантиментыnote 174. Давайте говорить серьезно. Итак…
Гарри резко перебил его:
— В конце концов, что вам от нас нужно? К чему вы клоните?
— Благодарю, мистер Гарри, вы избавляете меня от поиска перехода к деликатной теме. Вы спрашиваете — я отвечаю. Пожалуйста! Ваш отец, король шерсти, располагает самое меньшее двумястами миллионами долларов!
— Вы знаете больше меня, мистер Дик.
— Знать большие состояния во всем мире — обязанность при нашем ремесле. Итак, раз ваш отец располагает двумястами миллионами долларов, я хочу, чтобы он уступил мне половину. Добровольно или, если угодно, поневоле.
— Вот в чем дело! Спекулируя на родительских чувствах, вы держите нас заложниками, чтобы вырвать огромный выкуп.
— Логика этого умозаключения делает честь вашей проницательности.
— Вам легко глумиться, но я не буду обращать на это внимания. Продолжайте, прошу вас.
— Вы облегчаете мою задачу тем, что избавляете от разговора на щекотливые темы. Спасибо, мистер Гарри! Итак, я требую от вашего отца выплаты скромной суммы в сто миллионов долларовnote 175, после чего высажу мисс Нелли и вас в добром здравии на причале Фарм-Коув.
— А если нет?
— Возможно, моя откровенность обеспокоит вас, но, раз вы требуете… И кроме того, дела есть дела, не так ли? Так вот: если через две недели я не получу указанную сумму либо наличными, либо векселями, либо кредитными билетами, я отрежу вам оба уха и отошлю отцу с такой запиской: «Мистеру Сиднею Стоуну предоставляется новый двухнедельный срок, по истечении отсрочки он, в случае неуплаты, получит голову своего сына Гарри, которую я лично и весьма чисто сниму с его плеч. Подпись: Дик Сеймур».
— Не могу этого слышать! — вскрикнула Нелли, побледнев. — Гарри, брат мой! О, Боже!
— Успокойтесь, мисс Нелли, это всего лишь предположение, на тот случай, если ваш отец заартачится.
— Но вы же знаете, — возразил побледневший Меринос, — невозможно высвободить огромную сумму в такое короткое время!
— Или ваш отец выкрутится, или вы лишитесь головы, мистер Гарри! А потом, если этого будет недостаточно, я пошлю ему голову его любимой дочери.
— Вы способны убить мою сестру!
— Как невинную голубку!
— Вы негодяй!
— Ну зачем такие слова! Я все сказал, а свои решения я никогда не меняю. Конечно, мне не по душе бесполезная жестокость, но я умею считать. Я бандит современный и придерживаюсь определенных правил, но никогда не отменяю своих решений! Итак, ни слова больше. Жизнь или кошелек! А теперь, когда вы уже все знаете, позвольте мне заплатить должок одному, как бы это сказать, случайному, да, пожалуй, так, случайному участнику ваших приключений. Это Маона, туземка, которая предала меня и прячется за ваши спины, догадываясь, что ее ждет! Маона, ко мне! Быстро!
При звуке резкого, повелительного голоса бедная Дженни задрожала всем телом. У нее стучали зубы, золотистое лицо стало серым, а из прекрасных больших глаз потекли ручьи слез.
Она смотрела на палача взглядом, который смягчил бы и тигра, а ее немой рот открывался и закрывался, как бы взывая о милосердии.
— Эй, бездельница, мне что, идти за тобой? — вновь резко скомандовал мистер Дик. — Это ведь ты открыла белым потайную дверь и дала им таким образом ускользнуть отсюда… Ты их сторожила и головой отвечала за них. Твой брат и муж уже заплатили жизнью за предательство…
