— Молчать!.. Я ваш хозяин…
— Довольно! — резко остановил его джентльмен. — Или я вас брошу в ручей.
Негр стушевался и принял условие Бессребреника, хотя и не понял идеи.
Бессребреник степенно вошел в ручей, а из окон и с улицы на него смотрели зрители, кричавшие от восторга.
Вакса выдерживала воду. Бессребреник добросовестно перебирал ногами, чтобы показать ее прочность.
— Фи, господин Бессребреник! — раздался вдруг ироничный голос. — За какое ремесло вы взялись!
Джентльмен в это время отсчитывал:
— Сто двадцать шесть! Сто двадцать семь!..
Он обернулся и увидал миссис Остин, смотревшую на него с презрением. Молча поклонился и продолжал считать шаги.
Сбежались репортеры и с криком «ура!» писали что-то в своих блокнотах. Рисовальщики набрасывали эскизы и опрометью мчались в редакции. Фотографы наводили моментальные аппараты и знай пощелкивали ими. Конки звонили, локомотивы били в колокола в честь Бессребреника. Деревянный ящик с коробками ваксы подвергся штурму. Снеговик продавал ее по три, по четыре, даже по шести долларов за коробку. Менее чем в десять минут все было расхватано. Сбор равнялся ста долларам. Негр волосы рвал на себе с досады, что у него оказалось так мало ваксы.
Бессребреник возвратился к своему патрону. Снеговик хотел в восторге броситься к нему на шею, но джентльмен отстранил его.
Негр добросовестно разделил прибыль и сказал:
— Послушайте, давайте заключим союз… Мы наживем с вами миллион…
— Вы знаете латынь? — спросил его Бессребреник.
— Это еще что такое?.. Нет, не знаю.
— Жаль. А то бы я сказал вам: non bis in idem.
— Что это значит?
— Это значит… что в один день нельзя продать два раза на сто долларов ваксы.
— Да отчего же?..
— Прощайте. Мы квиты.
— Неужели не увидимся завтра? — захныкал негр.
— Возможно, увидимся. Мудреного в этом ничего нет… Ну да, конечно, я приду сюда завтра.
Почти напротив находился магазин готового платья. Бессребреник вошел в него и купил себе полную пару из синего шевиота за пятнадцать долларов и тут же, в задней комнате магазина, переоделся. Теперь он стал больше походить на порядочного человека, хотя у него еще не было ни белья, ни обуви.
Захватив под мышку газеты, прикрывавшие его наготу, он отнес их в гостиницу и возвратил коридорному, дав в придачу два доллара на чай. Снеговик сейчас же прибежал и купил все эти газеты за 10 долларов, считая их талисманом.
На оставшиеся деньги Бессребреник приобрел себе белье, шляпу, серую блузу, лорнет с дымчатыми стеклами, записную книжку с карандашом, шагомер и, наконец, револьвер Кольта. После всех покупок у него осталось шесть долларов; с этими деньгами он вернулся в гостиницу. У подъезда достал книжку и на первой странице написал — 40 000 000 метров, а на другой, напротив этой цифры — 857 метров, то есть расстояние, какое он уже прошел.
Клерк гостиницы мистер Филипп встретил его, как старого знакомого, и записал в список постояльцев. За комнату взяли два доллара, за обед
— доллар. У Бессребреника осталось, таким образом, три доллара. На них он купил дюжину сигар с принадлежностями для закуривания и остался с шестью шиллингами и семью пенсами. Отворив окно, он выбросил деньги на мостовую и, вздохнув с облегчением, сел в кресло-качалку, покуривая сигару и бормоча:
— Ну вот! Я теперь опять свободен, опять бессребреник и могу отдохнуть.
Только он подумал об отдыхе, как у двери зазвенел электрический звонок. Досадуя, джентльмен вскочил с кресла и пошел отворять. Вошли две какие-то темные личности, похожие на сыщиков.
— Что вам угодно? — нахмурился Бессребреник.
Один из незнакомцев притронулся к засаленному борту поношенной шляпы и отвечал:
— Я — мистер Пиф, а это мой товарищ — мистер Паф.
ГЛАВА 3
Худой, как гвоздь, длиннолицый, крючконосый, с большим и тонким, точно саблей прорезанным, ртом, лопоухий, в длиннополом поношенном сюртуке, мистер Пиф напоминал Дон-Кихота, переряженного в пастора, лишенного сана. Глаза у него были холодные и проницательные.
Мистер Паф представлял резкую противоположность своему товарищу. Круглый, коротконогий, с огромным животом, с апоплексической шеей, грушеобразным красным носом, двойным подбородком, с перстнями на жирных руках, он имел вид обжоры и пьяницы; однако взгляд у него был замечательно быстр и энергичен.
Бессребреник смотрел на них, как человек, желающий поскорее сплавить докучливых посетителей.
Мистер Пиф продолжал своим густым басом:
— Мистер Паф — бывший сыщик… Я тоже… Мы вновь обратились к нашей специальности благодаря мистеру Джиму Сильверу.
— Да мне-то какое до этого дело?
— Очень большое. Мистер Сильвер поручил нам повсюду сопровождать вас.
— Как?.. Что?..
— Дабы следить за точным исполнением условий заклада.
— Действительно ли у меня не будет даже гроша в кармане — это нужно проверить?
— Именно. За довольно кругленький гонорар мы обязались дать серебряному королю подробный отчет о вашем оригинальном путешествии.
Мистер Паф перебил коллегу пронзительным голосом:
— При этом запрещено помогать вам в чем бы то ни было.
— Я ни за чем к вам и не обращусь! — воскликнул Бессребреник. — Но скажите, пожалуйста: для чего, собственно, сей визит?
— Все очень просто, — вежливо, совсем не в американском духе отвечал мистер Пиф. — Вы — джентльмен выдающийся, и, чувствуя к вам большую симпатию, мы сочли долгом представиться. Ведь видеться придется ежедневно!
— Сказать по правде, я не предвидел такого надзора за собой, но он мне нисколько не помешает, и потому охотно готов пожать вам руки, прежде чем сказать «до свидания».
Пиф и Паф остались очень довольны приемом и, попрощавшись, немедленно отправились занять номер в гостинице.
Только Бессребреник снова закурил сигару и уселся в легкое кресло-качалку, как зазвонил телефон.
«Опять!» — полусмеясь-полусердясь подумал он.
— Господин Бессребреник!
— Что угодно?
— Хотите писать корреспонденции в «Нью-Йорк Геральд», пока будете путешествовать?
— Отчего же нет?
— Редакция заплатит вам сколько пожелаете.
— Я согласен на обыкновенный ваш гонорар.
— Два шиллинга за строчку.
— Отлично!
Бессребреник подумал про себя: «Это будет мне хорошей поддержкой».
Он снова бросился в качалку и закурил сигару. Но опять зазвонил телефон.
